Выгодный жених

Белл взглянула на озабоченное лицо старшей сестры, сидевшей во главе стола. Фэнси хотела что-то сказать, но, видимо, раздумала и подцепила вилкой кусочек колбасы.
Не обращая внимания на смятенное состояние сестры, Белл оглядела стол:
– По случаю чего такой роскошный завтрак, Рейвен?
Рейвен пожала плечами:
– Просто я рано проснулась.
Ее младшая сестра тоже чем-то озабочена. Что они знают такого, чего не знает она?
– У меня для вас важные новости, – объявила Фэнси и умолкла.
Белл положила вилку на тарелку и коснулась руки сестры.
– Не может быть, чтобы проблема была так же ужасна, как выражение твоего лица.
Фэнси посмотрела по очереди на каждую из сестер.
– Наш отец хочет, чтобы его дочери жили с ним.
– Ты имеешь в виду нас? – Ничто не могло удивить Белл больше, чем эта новость. Она посмотрела на сестер. Они были удивлены не меньше. Даже пес наклонил голову.
– Наш отец решил признать нас и… все прочее. – Фэнси помолчала, после чего ослепила сестер лучезарной улыбкой. – Сегодня же князь Степан поможет нам переехать. Пакуйте только самое существенное и особо ценное.
– И кто же наш отец? – спросила Рейвен.
Белл поморщилась. Печально, что человек произвел на свет семь дочерей, и только одна знает, кто их отец.
– Наш отец – Магнус Кемпбелл, герцог Инверари, – ответила Фэнси. – Мы переедем в его особняк на Парк-лейн.
– Самый престижный район в Лондоне! – воскликнула Белл. – А что значит «все прочее»?
– Это значит, что его светлость подыщет нам достойных мужей, ведь мы дочери герцога.
– Мужей? – повторила Блейз. – Я предпочитаю лошадь или обезьянку. – Сестры рассмеялись. – А что будет с Паддлзом?
– Его светлость согласен признать и Паддлза тоже, – ответила Фэнси.
– А что по этому поводу говорит герцогиня? – спросила Белл.
– Ее светлость у нашего отца вторая жена, – пояснила Фэнси. – Она вышла за него замуж уже после смерти нашей мамы. Ее светлость бездетна и хочет нас удочерить.
– По всей видимости, она добрая женщина, но нам не нужна мать, – сказала София.
– Отчего же, – возразила Серена со спокойной улыбкой, – если это сделает ее счастливой…
– Как мы будем их называть? – спросила Белл.
– О Боже, придется нацарапать на ладони все их титулы, – проворчала Блейз.
Серена хлопнула в ладоши:
– Сестра, мне это нравится.
– И мне тоже, – подтвердила София.
– Еще бы, – сказала Блисс своей сестре-двойняшке.
Блейз посмотрела на нее.
– Я думаю, моя блестящая идея угрожает твоим умственным способностям.
– Если бы не мои умственные способности, – возразила Блисс, – у нас не было бы своего собственного успешного бизнеса.
– А если бы не мой особый дар понимать животных, – напомнила ей Блейз, – мы не собрали бы деньги, чтобы создать свои «Семь голубок».
Белл прикрыла рот, чтобы не засмеяться. Смех причинял боль поврежденной щеке.
– Что будет с нашей компанией? – спросила Белл.
– Наш план довести герцога до нищеты успешно продвигается вперед, – сказала Фэнси, сияя от возбуждения. – У нас будет великое множество денег.
– Воспользоваться его гостеприимством, а потом пустить по миру не очень-то благородно, – возразила Белл.
– Да, мы не можем обманывать его на биржевом рынке, – согласилась Рейвен.
– Где была его доброта, когда мама пролила из-за него столько слез? – сердито произнесла Фэнси. – Ведь он даже не был на ее похоронах, а нас целых пятнадцать лет знать не хотел.
Все сестры молчали. Они получали материальную поддержку от отца через его поверенного, однако видеть их он не хотел.
Белл знала, что Фэнси скорее обижена, нежели разгневана. И старалась успокоить сестру:
– Герцога не интересовали наши разнообразные интересы и таланты. Думаю, няня Смадж рассказывала ему о нашей жизни.
– Ну вот видишь? – Белл слабо улыбнулась, хотя это причинило ей боль. – Выходит, наш отец интересовался нами.
Сестры не произнесли ни слова. Их лица выражали сомнение.
– У нас есть два сводных брата, – сказала Фэнси. Сомнение сестер сменилось удивлением.
– Маркиз Арджил – законный наследник герцога и князь Рудольф Казанов – его внебрачный сын.
– Его светлость, видимо, не пропускал ни одной юбки, – предположила Блисс.
– Возможно, у него есть еще и другие дети? – сказала Рейвен.
– Что, если нам не понравится жить на Парк-лейн? – спросила София.
– Вернемся домой, – ответила Фэнси.
– Этот дом – собственность его светлости, – напомнила им Серена.
– Что, если его светлость заставит нас остаться там? – спросила Блейз.
Блисс закивала, разделяя озабоченность своей сестры-близняшки.
– Надо обсудить, что нам делать в этом случае.
– Сестры, давайте уберем со стола и начнем паковать вещи, – сказала Белл. – Рейвен, я хочу снять эти швы прямо сейчас.
– Пойду за ножницами. – Рейвен покинула гостиную вместе с близнецами, уносящими со стола посуду.
– Пока мы одни, хочу поговорить с тобой, – сказала Белл. – Я тоже останусь с тобой в Сохо.
– Откуда ты знаешь, что я не собираюсь переезжать?
– Я знаю тебя. Ты не прощаешь обид.
– Послушай меня, – сказала Фэнси. – Герцог винит себя в том, что ты пострадала. Если ты откажешься переезжать, он обвинит меня. К тому же остальные тоже откажутся.
– Но я не рискну появиться в обществе, – сказала Белл. – И никогда не выйду замуж.
– Впасть в спячку ты можешь и в особняке отца, – возразила Фэнси. – А о твоем саде я позабочусь.
– Нет! Ты погубишь мои растения. – Белл вздохнула, смирившись с неизбежностью. – Ладно, я буду навещать свой сад. Скажешь моим клиентам, что садовая богиня переехала в Парк-лейн?
– Непременно. – Фэнси обняла сестру. – Ты выйдешь замуж.
– Кому нужна жена со шрамом?
– Ты встретишь мужчину, который тебя полюбит. Белл улыбнулась.
«Чудеса и впрямь случаются каждый день», – подумала она.
 
Глава 3
Сохо-сквер. Ее дом – там, не в особняке на Парк-лейн. Целая жизнь будто канула в прошлое.
Белл остановилась у окна своей спальни в Инверари-Хаусе. Дома она спала в одной комнате с Фэнси и Рейвен. С непривычки на новом месте после нескольких ночей она не чувствовала себя отдохнувшей. Комната была слишком большая, что усиливало ощущение одиночества.
Спальня, выдержанная в античном стиле, со стенами бело-голубого цвета с позолотой окнами выходила в сад. Напротив окон, у стены, как на постаменте, возвышалась большая кровать с пологом. Перед белым мраморным очагом был разложен греческий шезлонг. Здесь также стоял высокий комод черного дерева, ширма с ручной росписью и висело большое зеркало в золоченой витой раме.
Вся эта роскошь для принцессы, подумала Белл. А она никакая не принцесса.
Белл посмотрела на сад под окном. Ей не терпелось исследовать растения, кустарник и деревья.
Воздух был напоен ароматом лилий. Их отличительный запах подсказывал ей, что эти весьма привередливые растения наслаждаются жизнью.
Белл понимала, что ее отец пытается компенсировать эмоциональный ущерб, нанесенный дочерям за все предшествующие годы. Это было справедливо, но она бы чувствовала себя более комфортно, если бы здесь не было столько людей. И если бы не шрам на щеке.
Слуги шныряли в каждом коридоре и торчали за каждым углом, глядя на нее с жалостью.
Эта эмоция всегда вызывала у нее презрение. Жалость унижает человеческое достоинство. Видит Бог, уж лучше безразличие или ненависть.
Белл почувствовала, что ее ноги коснулась собачья лапа. Паддлз уселся рядом и с тоской смотрел на нее.
Герцогиня, взяв с собой сестер, отправилась за покупками, чтобы обновить гардероб. Белл не собиралась выходить в свет, поэтому не нуждалась в новых платьях. Отказавшись от поездки, она на целый день осталась с псом.
– Вывести тебя? – спросила Белл мастифа. Паддлз тявкнул, услышав слово «вывести».
Белл прошла к туалетному столику и взяла свою волшебную корзинку. Быть может, какие-то растения нуждаются в уходе.