Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ)

— Неспокоен дух, — прошептал Анфётр. — Я слышу его страдальные мысли.
Лирет выпрямилась, забыв дышать.
— Бон…Бо… — бормотал старик, качая головой, будто подходящее слово подбирал. — «Боннюмей»? — он поднял вопрошающий взгляд на девушку. — Это что, какое-то бюро ритуальных услуг?
— Скорее, сеть общественного питания, — та растерянно моргнула.
— А, — догадливо протянул Анфётр и снова засопел, погрузившись в транс. — Я слышу его. Говорит, в «Боннюмее» сейчас сезонные скидки, а ближайший город слишком далеко… Сколько сквернословия в мыслях! Совсем обнаглела молодёжь. Безобразие!
«Ну конечно, о чём ещё он может думать после смерти?» — устало подумала Лирет.
— Обожди-ка, — старик вдруг растерялся. — Ты на кой мне живого человека описала?
— В каком смысле? — глаза Лирет округлели, как монетки. — Он очень даже мёртв!
Сердце провалилось в бездну. Вот это новость.
— Ну, покойники не размышляют о таких вещах, ибо они им ни к чему.
— И только? Невозможно судить только по этому признаку. Нет, что-то здесь явно неверно. Может, я плохо описала? У вас ещё листочек есть?
— Дева, ну какой ещё листочек? Твой товарищ цел и невредим, бродит по захолустьям Бореаля.
— Да как он может быть невредим, когда его так…! После такого невозможно выжить, в общем. Здесь какая-то ошибка.
— Его дух не зарегистрирован в царстве мёртвых — тебе это о чём-нибудь говорит?
— Да ну. Да как такое возможно? Я же видела, как он погиб, — недоумевала Лирет.
Девушка часто заморгала. Она пыталась принять услышанную новость, но в голове всё никак не укладывался беспорядок. В груди колотил горячий молот. Как так вышло? Напарник буквально пошёл на самоубийство наперекор своим принципам. Так бы его никакая зараза не сломила, но только не в той ситуации. Даже само решение прикрыть собой Лирет было чем-то противоестественным для человека вроде него. Если только он не…
Инсценировал свою смерть? Иного объяснения не приходило на ум. Тогда зачем?
— Выпей чайку и расслабься. Разве это не радостная новость?
— Вот же лжец поганый, — сама себе пробормотала Лирет. — И никакой он мне не товарищ, особенно после этого! Конечно же я рада! Я очень была рада сюда притащиться на очумелых санях, проморозив задницу, а потом узнать, что меня надули! Где мне искать этого недоделанного актёра? И что он делает в Бореале? А почему не вернулся тогда?
Вопросы обрушились шквалом и взмыли кверху. Анфётр невольно вжался в спинку стула. От девушки вот-вот полетят жгучие искры. Её негодование можно было понять, однако.
— Куда мне обратиться, чтобы подать заявку на возврат средств? — поинтересовалась та, успокоившись. — Мне тут нечего делать. Мне же вернут деньги?
— Боюсь, что нет, — покачал головой Анфётр. — Ты завела автомат, а обратный портал сработает только по истечении сеанса. У нас не работает система возврата средств. Люди идут сюда с уже чётко намеченной целью.
— И мне теперь ждать? — помрачнела девушка и сделала глубокий вздох, ей хотелось испепелить здесь всё. — Что ж, тащите шарлотку, она же у вас вечная. Хоть поем в замке самой вечности, — безрадостно бросила она.
— Погоди, барышня. В твоём запасе чуть меньше пяти часов, — невозмутимо заметил он. — Может, у тебя есть какая-нибудь мёртвая бабушка, с которой хочется потолковать?
— В том и дело, что я не помню своих родных, — огорчённо вздохнула Лирет, сглотнув ком. — Я не помню даже детства, но он… он-то наверняка знает. Я уверена.
— Тогда тебе повезло, — бодро потёр ладони Анфётр. — Я могу погрузить тебя в сон странствий. Конечно, редко кто обращался ко мне за этим, но я ещё помню, как это делается.
— Вы можете подавить эффект «Иррайзера»? Правда? — подняла взгляд Лирет. — Мне об этом не говорили.
Впрочем, лумейцы никогда не вдаются в подробности.
— Значит, мне не понадобится искать этого унылого поганца? Замечательно.
— Я постараюсь соединиться с круговертью вечности, чтобы найти людей, которые до сих пор тебя помнят. Их воспоминания мне и помогут. Частично. Видишь ли, «Иррайзер» разрывает воспоминания, как бумажную салфетку. Если что-то потерялось, то этого уже не вернуть, а из лоскутков не всегда можно что-то скрепить. Остаётся только найти нити, которые крепко связывали тебя с кем-то ещё, и если «Иррайзер» не сильно прошёлся по памяти, то тебе крупно повезло. Сразу оговорюсь, дабы не давать ложных надежд, ты вспомнишь не всё, а то, что увидишь во время сна, будет выдрано отчасти из чужих воспоминаний.
Лирет едва поняла, расстроилась она больше или, наоборот, немного обрадовалась.
— Ну что, ты готова отправиться в странствие, Лирет? — таинственно вопросил Анфётр.
Его интонация звучала так, будто путешествие будет смертельно опасным. Девушка, чувствуя нарастающий холодок в груди, сглотнула.
— Готова, — дрогнули губы.
— Выпей это зелье, только быстро и до дна, — старик протянул стопку.
Некогда сомневаться. Лирет даже смотреть не стала, что пьёт, и разом проглотила жидкость. Горло моментально обожгло, и тепло растеклось по телу ручейками лавы. Девушка брыкнулась, сморщившись, и громко опустила стопку на стол. Зелье из коньяка — гениально просто! Тем не менее расслабило быстро и очень даже сильно. В глазах моментально поплыло, будто зал медленно плавился от лилового света. Затем стул превратился в удобное кресло. Лирет ощутила, как размякшее тело прилипло к мягкой обивке. От нахлынувшего бессилия язык превратился в неповоротливый камень во рту. Больших усилий стоило не сомкнуть веки раньше времени.
— Приятного путешествия, — фигура старика начинала двоиться, затем на веки медленно опустилась темнота.
  
Часть 1. Лоскутки. Девочка со скрипкой
 
Лирет сделала глубокий вздох. И ещё раз. Смычок едва коснулся струны, но вдруг издал дрогнувший скрип. За дверью всё никак не смолкал шум: папин басистый смех и мамин недовольный вопль. Девочка укоризненно вздохнула, едва веря, что по-настоящему взрослые люди способны так дурачиться, как любил это делать папа. В будние дни он работал в мастерской музыкальных инструментов, иногда играл на виолончели в баре, и вряд ли кто задумывался, что этот суровый рыжебородый мужик способен подрисовать кому-то маркером усы и радоваться этому, как дитё.
Августовское солнце разливалось по полу, ощупывая разбросанные нотные тетради. Заглянувший в балкон ветерок потянул невидимые пальцы к страницам. Недавно Лирет обнаружила в себе талант импровизировать музыку. Даже заснуть не смогла ночью и, внемля волнительному биению в груди, пролежала до утра в обнимку с Ви-Ви. Так Лирет назвала скрипку, папин подарок на шестилетие.
Оставался год до курсов симфоники, которые девочка ждала с нетерпением. Симфоника сочетала в себе изобразительное искусство и музыку. Любые чувства и эмоции можно преобразовывать в звук. У каждой эмоции, каждого чувства свой звук. Чем ярче чувства, тем звучней мелодия, тем красивей магическая иллюзия, порождающаяся из звука. Целое лето Лирет упражнялась и теперь была необычайно горда за себя, а ведь ей едва исполнилось десять лет. Девчонкам из музыкальной школы придётся этому только обучаться, в то время как из-под струн Ви-Ви уже струились золотые светлячки. Дар к музыке передался Лирет от отца.
Она неустанно воображала, как выйдет на сцену с Ви-Ви. Тысячи глаз будут смотреть только на них обеих. А затем магия и музыка сплетутся воедино, и мелодия нарисуется перед глазами зрителей невероятным узором. Зайдутся овации. Воображение рисовало целые пейзажи из золотых нитей. Пока что из-под струн вылетали неважные золотые светлячки. Даже на картинку не похоже. Девочка сжала губы, исполнившись упорства. Пальцы сомкнулись на струнах, и Лирет отыграла несколько этюдов, пока в руках не задрожала усталость. Девочка отложила скрипку, разминая саднящие пальцы, и распахнула дверцу на балкончик, высунувшись наружу. Она удручённо повисла на нагретых солнцем перилах, разглядывая брусчатку на дороге. Последние деньки лета торопливо ускользали, как хвост кометы. Любому школьнику от этого станет кисло.