Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ)

Вводный урок по магии проведут во внутреннем школьном дворе. Пока погода держалась замечательная, и солнце дарило согревающие объятия, оставалось только наслаждаться последними тёплыми деньками. Одноклассники ещё не пришли. Лирет швырнула портфель под дерево и вызволила скрипку из футляра. Исполнившись воодушевления, девочка взобралась прямо на скамейку, поправив юбку в складку, и сделала глубокий вдох, вознеся смычок над струнами. Пускай это будет сцена, а бархатцы в клумбе — замершие в предвкушении слушатели. Пустующий двор нежно налился мелодией, затмившей песню утренней птицы. По струнам, словно мёд, растеклась прана, и десятки светлячков взмыли в прохладный утренний воздух. Пальцы скользили по струнам, из-под смычка тянулось звучание. В такие моменты Лирет уносилась далеко в небо вместе со светлячками. Она даже не заметила, как из-за дерева за ней украдкой наблюдает пара бирюзовых глаз.
Мелодия вдруг прервалась. Лирет тотчас спрыгнула со скамейки, приметив у входа сонно плетущихся одноклассников. Все они выглядели отдохнувшими и даже немного подросшими после лета. Обычно первым приходил Даниа, вылитый ботаник, который за любовь к биологии и грибам заслуженно получил звание сморчкового эксперта. Он даже был несколько удивлён, завидев одноклассницу. Дании из-за этого пришлось понуро поздороваться, чем он заниматься отнюдь не любил. Одноклассник сразу отсел на дальнюю скамейку, постаравшись больше не напоминать о своём существовании. В его кучерявых волосах запутались пожёванные бумажки: где-то поблизости задира Зерек. Его горластые вопли, однако, уже сотрясали просторы двора и стремительно приближались. Голос, видите ли, ломаться у него стал.
— Лиретка! — пропищало совсем близко.
Лирет ойкнула.
Рядом возникла девчонка, курносая и белокурая. Выскочила, как игрушка на пружинке. Непослушные коротко стриженные волосы топорщились во все стороны — точно чертёнок.
— Карише! — Лирет бросилась обниматься. — Как дела?
— Я была на море, столько ракушек привезла!
— Да? И что с ними делать? — присоединился Зерек.
— Украшения сделаю, эксклюзивные, — гордо вскинула подбородок Карише.
— Да ну, фигня какая. Это всё мусор.
Двор окатил гам. Каждый учебный год всегда так шумно начинался. Все спешили поделиться впечатлениями о летнем отдыхе. Девочки шептались о мальчиках и тихонько сплетничали, а мальчики над чем-то хохотали, пихались локтями и бурно обсуждали последний големный турнир. Сморчковый эксперт одиноко ютился в сторонке, уткнув нос в игровую приставку. А Лирет не терпелось взяться за скрипку, но вдруг что-то засомневалась. Карише всё тараторила о своём летнем отдыхе и о том, как научилась плавать без использования магии, а ещё бабушка заказала ей дорогое платье из Вечного. Все гордо тыкала в нос вырезку из каталога, будто это реликвия какая, а не платье: нежно-лиловое, с рюшами. Дорогое, а через пару лет станет теснить в груди. Затем разговор плавно зашёл о мальчиках из параллельного класса. Уши начинали чахнуть. Да мальчикам в этом возрасте нет никакого дела до любви! Ещё Карише любила мусолить кончики прядей подруги и делала это с таким пристрастием, будто нарочно оторвать хотела. Взгляд у неё делался каким-то завистливым.
— Карише, ну перестань! — возмутилась Лирет.
— Да дай косичку хоть заплету! — голос у одноклассницы был вечно простуженный и грубый, как у пацанёнка.
— Не надо мне косичек, — запротестовала та, перекинув волосы на плечо. — Лучше послушай мою музыку, я сегодня сочинила.
— Ты притащила свою брынчалку? Зачем? — Карише хихикнула в ладошку.
— Потом узнаешь, — буркнула Лирет. — И это не брынчалка, а Ви-Ви.
— Да хоть Пи-Пи! — съязвила та и дернула её за волос.
Лирет, цыкнув, взметнулась с лавочки, поправляя на себе одежду.
— Обиделась что ли? — вскинула бровь Карише.
— Нет, — гордо бросила девочка и взяла скрипку.
— Ой, концерт сейчас будет, — протянула та, повысив голос.
— Только не шуми, — шикнула Лирет.
— Да тебя и в Бореале услышат, — глумливо ощерилась Карише. — Разве ты не хотела стать звездой?
Она вдруг поднялась со скамейки.
— Эй, ребят! Лирет притащила свою Пи-Пи!
На её пронзительный возглас тотчас обернулись одноклассники. Кто-то заржал.
— Это Ви-Ви! — грозно нахмурилась Лирет, краснея.
— Ты всем вещам имена даёшь? — послышалось со стороны. — А как ты своё нижнее бельё называешь?
От гогота заложило в ушах.
В щеках воспылала кровь. Лирет растерянно потупилась, почувствовав себя беспомощной, словно её столкнули в бушующий ледяной океан из десятков глаз, исполненных скептицизма и насмешки. Но разве это не то, что она по-настоящему хотела? Карише права, Театр Искусств Намиканы рассчитан на обширную аудиторию, а это больше двадцати человек. Это в сто раз больше. Там нельзя робеть и ни в коем случае нельзя трястись и стыдливо прятать взгляд перед колкостями. В мире искусства зритель — это голодный зверь, ищущий восторга. Не испив чашу зрелища, не насытившись, он вопьётся зубьями в горло тонкокожему творцу.
«Мы здесь с тобой одни, Ви-Ви».
Решимость взыгралась во взгляде. Лирет сделала привычный глубокий вздох. Сейчас она им покажет, сейчас они все увидят. Смычок заскользил по струнам, заиграл и затанцевал. Звучание пропитало ткань воздуха, как пролитый на салфетку горячий сладкий чай. Струны облачились в золото праны, полились светлячки. Девочка покружилась, мимолетом окинув взглядом замерших одноклассников. Волну медных волос подхватило ветерком. Взгляды, всюду жаждущие взгляды. Они думают, что это всё, на что она способна, они думают, что она испугалась. Ощерились, как стайка голодных волков. На лице Лирет дрогнула ухмылка.
И затанцевали светлячки по нитям иллюзии. Это был короткий пролог, который перетекал в кульминацию. Музыка охватила двор, её невидимая скользящая лента тянулась меж деревьев, кустов и касалась угрюмых фасадов школьного корпуса. Лепестки бархатцев встрепенулись. Лирет не видела больше двора, не замечала одноклассников. Она, окутанная вуалью праны и погрузившаяся в мелодию, кружилась в замысловатом танце с Ви-Ви. Водопад светлячков взмыл вверх, игриво шелохнул ветви дерева. В кончиках пальцев приятно жгло. Они гуляли по струнам так умело, так ловко. Ви-Ви не была просто вещью, она становилась частицей самой Лирет, продолжением её души.
Тело окутал трепет восторга. Дыхание девочки задрожало, когда перед самым носом взмыли золотые бабочки. Рой златокрылок воспарил над головами одноклассников, и тогда насмешку в десятках глаз вытеснило неподдельное удивление. Приятное ошеломление прочиталось в каждом взгляде. Лирет питалась этими эмоциями, как сладостями. Сейчас ей казалось, будто её дух и тело намного легче бабочек.
Рядом послышались одинокие аплодисменты. Лирет встрепенулась, встретившись взглядом с учительницей Авиль. Стало тихо. В её ещё совсем молоденьком личике отражалась безмятежность. В прошлом году Авиль как-то раз замещала учительницу по соликанскому языку, когда та болела.
— Доброе утро, дети! — воодушевлённо подхватила Авиль.
— Доброе утро, учительница Авиль! — медленно и сонно прожужжал класс.
— Хорошее утро, вы так не считаете? Я всё спешила, боялась опоздать, а Лирет уже затеяла концерт, — изящно улыбнулась та.
— А можно я первая покажу талисман? — глаза Лирет сделались круглыми и блестящими.
Авиль удивлённо вскинула брови.
— Ты уже выбрала талисман, детка?
— Да, это моя скрипка, — лучезарно улыбнулась девочка и поспешила похвастаться. — Я её с июля заряжаю. Каждое утро по полчаса.
В воздухе замерла тишина. На лице учительницы отразилось лёгкое смятение. Она неловко заулыбалась.
— Но у нас сегодня только вводный урок, занятие по талисманам будет через месяц, — объяснила Авиль. — Твоя мама знает, что ты выбрала такой талисман? — осторожно указала на скрипку она.
Среди одноклассников прокатились смешки. Лирет растерялась, стиснув во вспотевших пальцах смычок. Так что же это, Барислан пошутил, выходит?