Пепел и роса (СИ)
— Любезный Трофим Модестович, я хочу предложить новую форму рам.
— А чем старые-то не угодили? — буркнул он, явно смущенный и настороженный неадекватным вниманием заказчицы к своей работе.
— Угодили, очень качественная древесина, прекрасно подогнаны все детали, сразу видна рука мастера, именно поэтому мне и хочется заказать эту работу именно Вам.
И я начала рисовать стеклопакет. То есть рисунки уже были — только корректировки требовались. Насчет него я подумала еще в 2015 году, но из-за отсутствия современных материалов данный проект казался сомнительным даже мне самой. Хотя попытка — не пытка.
— Так что выходит, вместо двух рам можно одну сделать? — заинтересовался мастер, изучив мою схему. Как я дома еще фотографии преобразовывала в карандашные наброски — отдельная тема. Главное, что любопытство вызывает.
— Да, заодно и звукоизоляция лучше, и нагрузка на стены меньше. Если скрепить три стекла — получится как будто тройная рама, но в одной обвязке. Так меньше будут потери тепла. Если вот здесь и здесь уплотнить кожаными или войлочными полосками — получим улучшение теплоизоляции. А для создания вакуума можно использовать смесь гудрона с чем-нибудь и вот еще… — я порылась в своем блокноте. — если смешать жидкое стекло и соляную кислоту в равных объемах, полученную массу промыть, а потом просушить, а лучше прокалить — этот порошок будет впитывать любую влагу.
— Мудрено как-то, барыня. — Мастер хмыкнул и пропал на две недели, после которых вернулся просветленным и восторженным — ему удалось слепить стекла так, что даже при погружении в реку пакет сохранял вакуум внутри, а при накаливании внешнего стекла, третье едва согревалось.
Перед стекольщиком открывались невиданные доселе перспективы, и мы договорились, что взамен обычной цены на свой заказ, и бесплатного сервиса по замене разбитых стекол в будущем, я передаю ему весь пакет разработок. Он так до конца и не поверил, что это я сама придумала, но это было не главным. Главное — не задавая лишних вопросов и не рефлексируя, мастер укрепил стальными прутьями окна первого и второго этажа так, что теперь их можно было вынести только со стеной — основательной, в три кирпича. Человек пролетарского происхождения, он как-то не особо сомневался в возможности близкого знакомства с бушующей толпой.
Гроссе обнаружил наше нетривиальное инженерное решение не сразу и тут же примчался с вопросами.
— Однослойные рамы — это же очень холодно! — Он всерьез разволновался. — Это же сырость в доме, грибок, чахотка!
— Все будет хорошо, Василий Иванович! Плотник все проверил и сам уверен в успехе. Если начну замерзать — закажем дополнительные створки.
Я как раз досушивала волосы после ванны, когда в безмолвном до того доме началась форменная суматоха: откуда-то высыпала целая прорва слуг, горничные в крахмальных чепцах судорожно сдирали чехлы с мебели, где-то внизу ругались, спорили, неизбежно что-то роняли.
— Любезная, а что случилось? — горничная тащила такой огромный тюк покрывал, что издалека была похожа на вдруг поседевшую Мардж Симпсон.
— Барин, их Сиятельство, с вокзала едут. — и все-таки удержала равновесие.
Ох, а я уж тут привыкла в одиночестве-то… Да и не виделись мы с ним еще после всех моих приключений.
* * *В холле мы выстроились все вместе — слуги, и, чуть в стороне, я. Мажордом сурово покосился на едва заколотые чуть влажные волосы, но промолчал.
— Николай Владимирович, как же я рада Вас видеть! — по здравому размышлению мне стало понятно, что подлость и низость он считает неприемлемыми для себя, так что нож в спину я вряд ли получу, поэтому надеюсь, что приветливость рано или поздно сработает.
— Приветствую, сударыня. — сдержанно отозвался хозяин дома. И отрывисто слугам. — Вечером в Собрание еду. А сейчас мы с Ксенией Александровной потрапезничаем.
* * *— Про то дело никому знать не надобно. Уехала Наталья Осиповна по святым местам и осталась в монастырях. — тщательно пережевывая рябчика обронил родственник.
— Да, мне так и запомнилось. — быстро согласилась я, пока и мне дорожку куда не проложили.
— Вот и умница. — перешел на «ты» родич. — Я тут с твоим завещанием ознакомился.
Я вопросительно подняла брови.
— Странно в такие годы о смерти думать, но раз ума хватило… Почему Наташке, а не еще кому? Что же, своих четвероюродных племянниц и племянников не нашлось?
— А у меня больше теперь никого нет. Фрол Матвеевич позаботился обо мне, когда всем дальним родственникам было проще не вспоминать о папенькиной беде. А Вы не оставили в заботе, когда я потеряла Петеньку.
— Хм… — Он перешел к рыбному заливному. — Тебе виднее.
Ну не выгнал пока, и то хорошо. Хоть какое-то чувство благодарности за то, что я второй раз избавляю фамилию от скандала, должно же быть.
— Говорят, ты, сударыня, стройкой занялись?
Так и знала, что мажордом стучит дятлом. Хотя, положа руку на сердце, плох был бы, если б промолчал.
— С Вашего благословения. Я только присматриваю, а работает архитектор, Василий Иванович Гроссе.
— Не женское это дело. Съездим потом, поглядим.
* * *В парадном мундире родственник сиял чище новогодней елки, и я им откровенно любовалась. Мундир генерал-майора, начищенные сапоги, сияющие пуговицы — хоть пиши парадный портрет. Одних орденов с полдюжины, а еще медали. Я только Св. Анны и Св. Владимира с ходу узнаю, а остальные сияют звездами, крестами, позвякивают при ходьбе. Отражением этого света лучился пушистый камердинер.
Вернулся господин Татищев за полночь, мрачный и сосредоточенный. Я преданной Хатико ждала в библиотеке.
— Отчего не спишь, сударыня? — не глядя в мою сторону полюбопытствовал граф.
— Да вот приготовила Вам — подвинула к нему настой трав.
Он еще раз озадаченно хмыкнул, залпом выпил смесь валерианы, пустырника и ромашки, поморщился и заполировал это коньяком.
— Благодарю. — он откинулся в кресле и затянулся сигарой. Да, подлинный табачный дым — не самое приятное ощущение, но с Примой не сравнить.
Я молчала, он молчал. За окнами белая ночь, так что даже погасшие свечи не мешали мне рассматривать его породистое лицо, ястребиные брови, острый взгляд, тяжелую нижнюю челюсть.
— Нравлюсь? — не глядя обронил он.
— Вы — видный мужчина. — согласилась я, пытаясь, тем не менее обойти скользкий момент. — Интересный собеседник. Ученые, которые исследуют человеческий разум, иногда упоминают о харизме — способности личности увлекать за собой, внушать уважение не страхом или подкупом, а восхищением. Так вот, полагаю, у вас это свойство ярко выражено…
Любая лесть, самая грубая, но главное — не переспать с ним ненароком. Помимо всего прочего он мне еще и брак признает недействительным из-за одного обстоятельства.
— Лиса, ох лиса… — криво улыбнулся роковой мужчина. Подумал, и добавил. — Мы переезжаем скоро. В Москву. Можешь с нами жить.
О как. В дом берут, Шарик! На «ты» зовут. Но я уж тут корни пустила….
— Спасибо. Это большая честь для меня, Николай Владимирович, и еще зимой я бы не задумывалась, но сейчас я тут со стройкой начала. Плохо это — дело на полпути бросать. — я очень осторожно подбирала слова. В сущности, именно граф обладает всеми рычагами чтобы стереть меня из истории. Он же может оказаться ключевым фактором успеха. И пусть в друзья ко мне он не попадет, но дружелюбие необходимо укрепить.
— Да, бросать дело нехорошо. — он явно думал о чем-то своем. — Ступай, ложись. После завтрака хочу твою стройку посмотреть.
Поспать — это громко сказано. Суета в доме началась около шести утра, а с учетом отхода ко сну в три, пробуждение приятным не было.
Я поймала в коридоре очередную очумевшую горничную.
— Его Сиятельство проснулись?
— Давно уже, сейчас завтрак подадут. — и рванула дальше. Их тут к Олимпиаде что ли готовят?
Наспех собравшись, я выкатилась в столовую ловя на ходу домашние туфли.