Каменное небо (СИ)

  
Каменное небо
   
Часть первая: Выход
 
Каменное небо
Пролог
Каких-то двести лет прошло после исхода, но уже сейчас ты не найдёшь ни в Подземье, ни в Поднебесье живого существа, которое выглядело бы как в старых книгах.
А люди? Люди — существа социальные, подверженные общественному мнению. Как только человек замечает у себя какое-либо отклонение от нормы, он тщательно старается скрыть свое отличие от общепринятого.
Особенно это касается родителей и детей. Ни одна мать не допустит, чтобы её ребенок страдал из-за того, что у него есть третий глаз, хвост или ещё одна пара рук. Чувство вины за то, что она родила его таким, толкнет её на сокрытие дефекта.
И через «каких-то двести лет» человеческая раса превратится в паноптикум мутантов всех мастей и способностей.
И, если внешние особенности удастся скрыть, то особенности деформации психики, скорее всего, проявятся ярче и фатальнее.
Где же выход из тупика человеческого развития?
Бросить все силы на поиски панацеи от всех бед или с философским спокойствием принять шквал мутаций как данность?
Выход
Старый Страж
Мы бесшумно крались мимо старого Барри, крепко обхватив походные рюкзаки, чтобы ничего не звенело и не тревожило стража подземного города.
Недавно купленные кожаные сапоги Степа едва слышно скрипели, но все боялись, что этого будет вполне достаточно для чуткого слуха пещерного льва. Я зло сверкнул глазами в сторону друга, когда неразношенная кожа скрипнула особенно громко. Наверное, если бы не Барри, то вся наша группа, уподобляясь зубатым червям, злобно зашипела бы в сторону модника, но, к счастью для Степа, лев оставался недвижим на своём посту.
Синяя шерсть стража завораживающе переливалась под светом кристаллов маяка в такт дыханию спящего зверя, а шесть мощных когтистых лап раскинулись на полу вышки, свисая, словно меховые подушки.
Я загляделся на длинную волнистую гриву, отливающую серебром. Сколько ему лет? Все свои пятнадцать я всегда знал, что Барри охраняет город, и лучше его стража нет.
Внезапно идущий впереди Найн остановился, поднял вверх правую руку, после чего, указав на льва, изобразил ей что-то на вроде змеи. Я не сразу сообразил, куда надо смотреть, но всё же заметил гневно извивающийся тройной хвост. Лев спал. Спал и … во сне бил хвостом из стороны в сторону.
Мы дружно, без команды, присели.
Не открывая глаз, зверь потянул носом воздух… А потом зверюга чихнула.
Кади — самый младший из нас — чуть не завопил, но, к счастью, его старший брат — Расти — вовремя зажал мелкому рот.
Первые две из шести лап поднялись и потерли морду.
Все просто стояли, молча, не разгибая ног и спин, в любой момент ожидая конца путешествия, а, может быть, и жизни.
Зверь открыл глаза, поднял голову и гневно фыркнул. Его красивая и одновременно с этим ужасающая морда была всего в пяти метрах от нас!
В детстве я всегда мечтал оказаться как можно ближе к Барри, чтобы как следует рассмотреть легендарного стража. Мама рассказывала нам перед сном, что где-то в ночи на окраине города стоит на посту огромный синий лев. Его восемь золотистых глаз зорко всматриваются в темноту пещер. Шесть сильных лап стража порвут любого врага. А стальные змеи-нейроботы на хвосте не дадут лазутчикам прокрасться незамеченными. В серебристой гриве переливаются звезды. А его грозный рык слышен во всех пещерах Подземья. И никто никогда не посмеет напасть на наш город, ведь отважный защитник Барри всегда стоит на своем посту.
Я рисовал его портреты по фотографиям, даже сделал однажды его 3D-модель в цвете и украсил его гриву маленькими кристаллами. А потом, когда я стал постарше, наш класс сводили на экскурсию в зал мудрости, где на одной из стен была вырезана надпись: «БОЙТЕСЬ СВОИХ ЖЕЛАНИЙ, ОНИ МОГУТ СБЫТЬСЯ!».
С тяжким вздохом старый лев приподнялся на своем ложе, и, подслеповато щурясь, осмотрел Подземье. Не заметив ничего подозрительного и оставшись довольным осмотром, страж зевнул во всю свою огромную пасть. Медленно, совсем по-старчески, потомственный хранитель покоя пещер перелег на другой край смотровой площадки. Повернув морду в сторону празднующего города, лев ещё раз громко фыркнул, положил свою прекрасную голову на переднюю пару лап, прикрыл глаза и занялся любимым делом — просмотром своих радужных снов, всполохи которых отблескивали порой сквозь веки всех его восьми глаз.
Никто из нас не сделал ни единого вздоха. Мы находились в полуобморочном состоянии, как кролики перед удавом, с той лишь разницей, что в нашем случае удав был сыт и мелкой дичью не интересовался.
Наконец, раздался раскатистый храп, переходящий в инфразвук и слабым эхом уносящийся под своды пограничной пещеры.
На радостях Алий беззвучно закричал куда-то в потолок, а Ян, приплясывая, замахал руками в такт ему одному слышимой музыки. В результате, оба друга схлопотали подзатыльники от Найна, который жестами напомнил, сколько нам идти, и что впереди ждёт ещё три поста. Но это было уже не так важно, ведь Барри — самый опасный и чуткий среди дозорных маяков, именно поэтому он стоял на первом — ближайшем — городском посту, а уж если мы сумели пройти его, то остальное будет уже не так сложно.
Мне стало грустно и немного не по себе. Оказывается, наш любимец — славный Барри — уже давно состарился и не почуял нарушителей. А ведь на следующих постах стоят молодые, более мелкие полудикие стражи. Фактически, город остается без защиты.
Я снова оглянулся на пирующий в разгар чумы город.
Прощай, родной Пи. Я всегда буду помнить твои огромные залы, выточенные из сталагнатов колонны, светящиеся от лишайников своды, глубокие озёра с прозрачной водой, праздничные фейерверки, свою семью и старого Барри. Кто знает, вернёмся ли мы домой. Но ты обязательно дождись хотя бы кого-нибудь из нас. Ведь мы — твоя единственная надежда.
Пещеры
Наконец, мы выбрались из города, но возникла новая проблема, к решению которой, как оказалось, мы были не совсем готовы. Световые колодцы. И чем дальше мы удалялись от города, тем чаще попадали в столбы жалящего света.
Визоры приходилось перенастраивать почти после каждого поворота, а снимать их было страшно, ведь солнечный свет мог напрочь убить наши глаза! Да и вглядываться в кромешную темноту, где прячутся если и не её порождения, то младшие стражи точно, тоже не с руки.
Впрочем, Алий это всё наглым образом игнорировал и шёл первым. Но, в отличие от нас, у него были огромные резные зрачки, при ярком освещении моментально складывающиеся до состояния трёх крохотных точек, как у скальных ящерок, а под сизой длинной чёлкой прятался третий, так сказать, запасной и при этом вполне рабочий, глаз.
Этого мутанта не напрягло даже то, что воздух вокруг стал тягучим от страха. Никогда не думал, что страх имеет сладкий запах. Мы не сразу сообразили, что это значит.
Я еле сдержался, чтоб не выругаться, когда мой шлемообразный визор в очередной раз оказался слишком чувствительно настроен для коридора с живым потолком — колодец был плотно затянут плотоядными лианами. Но безжалостное солнце всё равно пробивалось сквозь бледно-жёлтую листву. Днём здесь света было больше, чем на центральной площади в праздник. И мы, наконец, обратили внимание на то, что хрустело у нас под ногами — пол устилали останки животных.