Хищники Дня и Ночи
– Добрый знак! Добрый знак! Черный победил! Счастливое предзнаменование! – зашумели воины.
Суеверные. Черный ангварг Лашмана – самый сильный самец, ведь король бы не стал ездить на другом. В победе над полосатым нет ничего неожиданного, вожак умеет заставить любого отдать добычу. Но воины радуются – радуется даже тот, которому принадлежит полосатый скакун. Ему-то что пророчит поражение собственного зверя?
Пусть радуются. Пусть. А король не нуждается в предзнаменованиях, он уверен в победе…
Всколыхнулась сетка зеленых побегов на мутной поверхности воды, рядом с черным вынырнул светло-серый ангварг, сжимая крайвака – вдвое большего, чем тот, из-за которого дрались вожак и полосатый самец. Возможно, окажись здесь жрец-толкователь, сказал бы, что серый – это горные колдуны…
* * *Когда стемнело, воины стали готовиться к битве. Свистом созвали ангваргов. Звери, отдохнувшие, остудившие бока в прохладной воде, выбирались на берег и, вытягивая длинные шеи, вразвалку брели к хозяевам. Сейчас, глядя на округлые чрева животных, по которым стекают грязные струйки, трудно поверить, что ангварги могут стремительно мчаться в бой, неся на спине всадника в тяжелых латах, ураганом врываться в ряды вражеской пехоты, молниеносно разворачиваться и совершать огромные прыжки.
Кавалеристы спешили навстречу зверям, опускали на спины седла, стягивали ремнями шершавые бока. Ангварги выворачивали шеи, косились круглыми выпуклыми глазищами на седоков. Они, как и хозяева, предпочитают темень. Они дети Ночи.
Лашман неторопливо облачился в тяжелую броню, составленную из щитков ванмара. Гибкие сочленения были вырезаны из суставов и позвонков, между собой склеены при помощи проваренных выделений клеевого шервана. Сверху броню покрывала лакированная шкура ангварга.
Чаглави помог господину застегнуть пряжки, подал ножны с клинком, выточенным из зуба морского шервана, именуемого еще зофом. Снаряжая короля, юноша то и дело оглядывался и через плечо настороженно посматривал на Джейхур. В стороне от города, среди звезд, зажглись красные огни на башнях Дневных. Варвары расположили лагерь на скалистых холмах, где им не страшны шерваны. В городе огней не было – Ночные в Джейхуре лучше чувствовали себя в темноте.
Теперь, когда исчезло марево, клубившееся над прибрежными болотами, королевские бойцы рассмотрели как следует осажденную крепость. Дневные успели многое – возвели под стенами решетчатые конструкции, на которые опирались пандусы, полого восходящие к брустверу джейхурских стен. Эти акведуки были сделаны из полых стеблей джуда, легких и прочных. Здесь, в болотах, Дневные не могли воспользоваться своими излюбленными материалами – металлом, камнем и обожженной глиной, – влажная почва не выдержала бы тяжелых сооружений.
Лашман ощутил дрожь почвы под ногами – осажденные начали. Они выпустили шерванов, и черви приступили к работе. Немного рановато, подумал король. Жители Джейхура напуганы, слишком велик десант Дневных, и очень уж энергично они в этот раз приступили к осаде. К тому же подоспели отряды варваров из крепостей, которые Дневные удерживают здесь, на побережье.
Горожане спешат начать пораньше, чтобы за ночь сделать больше. Торопятся вынудить Дневных выйти из лагеря, спуститься со скал – тогда джейхурцы выпустят большого шервана, а король получит возможность атаковать кавалерией.
Воины заканчивали облачаться и седлать ангваргов. Лашман сел в седло – это послужило знаком, его люди стали собираться вокруг короля. Они на ходу подгоняли снаряжение, поводили плечами, проверяя, как держатся латы, не мешают ли размаху. Рядом торопливо возился Чаглави – помогая господину, юноша сам не успел снарядиться. Ему было легче, чем старым дружинникам, его кости еще не отяжелели, а суставы не утратили гибкости. Пока что Чаглави сложением скорей напоминает Дневного, такой же легкий и тонкий. Он успеет скорей, чем тяжелые могучие воины.
И в самом деле, оруженосец занял место позади короля прежде, чем последние кавалеристы закончили возиться с оружием и сбруей. Наконец они были готовы. Лашман не оборачивался, но хорошо слышал, как шумно дышат ангварги и наездники, как чавкает влажная почва под широкими лапами зверей. В болоте возились, шумно харкая, крайваки… Завели однообразную заунывную песню мелкие земноводные. Здесь, в солоноватой воде, зверье было крупней, чем в холодных чистых струях у ночных склонов великих гор… но и это – земля Лашмана. Она необходима Народу Ночи, необходим порт, из которого караваны судов уходят к континенту Амагар, где живут родственные Ночным народы… Понимают это и Дневные – потому и захватывают, шаг за шагом, побережье, заселяют крепости у моря своими колонистами. Джейхур – самый крупный порт, которым владеют Ночные, единственный порт, где можно собрать караван больших океанских кораблей. Здесь, вдали от столицы и ночного склона великих гор, решается судьба мира.
* * *Дрожь почвы стала сильней, болото захлюпало – тяжелая, перемешанная с илом вода плескала в берега. Мелкие ночные зверушки смолкли, напуганные непривычным поведением родной стихии. Под стенами Джейхура шерваны буравили мягкую соленую почву побережья, подкапываясь под выстроенные Дневными пандусы. Сейчас трудятся небольшие черви, длиной шагов по десять-пятнадцать. В городе есть огромный шерван, но его берегут для битвы.
Вот снова вздрогнула земля, один из пандусов с треском стал складываться, оседая и проваливаясь внутрь себя. Распустились связи из мягкого волокна, вертикальные джудовые стержни выскочили из упоров, и верхний слой решетчатой конструкции рухнул. Искусство осады крепостей оттачивалось веками, и все приемы обе стороны довели до совершенства. Дневные научились поражать шерванов, разрушающих пандусы. Концы стержней верхнего ряда отточены, словно копья, и обожжены. Стоит шервану подрыть основание конструкции, они падают, набирая разгон, пронзают мягкую взрыхленную почву и убивают червя, который работает на глубине в два человеческих роста. Искусство погонщиков состоит в том, чтобы вести шервана не под самый пандус, а рядом – так, чтобы основание осадной конструкции оказалось подрыто, но острые копья миновали тружеников. Промахиваться нельзя – если червь проложит тоннель слишком далеко от основания, пандус устоит.
В этот раз погонщик не справился. Земля содрогнулась, когда конструкция рухнула, а затем под ногами прокатились еще три волны, каждая последующая слабей, чем прежняя… Пронзенный шерван рванулся в агонии, но джудовые стержни прошли сквозь мягкое туловище насквозь, и червь предсмертными рывками обрушил тоннель, но не сумел освободиться. Скорей всего, погонщик погиб вместе со зверем. От сотрясения рухнул соседний пандус. На этот раз шерван, похоже, уцелел. На стенах закричали джейхурцы, приветствуя успех погонщика. Ангварги, волнуясь, пританцовывали, перебирали лапами на месте, строй кавалеристов шевелился и гремел оружием позади короля.
– Приготовьтесь! – велел Лашман.
В этой команде не было нужды, дружинники знали, что случится дальше, однако воинам необходимо иногда слышать голос владыки – особенно во время вынужденного ожидания.
Красные огни в небесах стали разгораться, становились шире и белее, приобретали форму. Дневные тоже понимали, что сейчас-то и начнется битва, но берегли топливо волшебных светильников на башнях, так что начали подкладывать его в огонь только теперь.
Закачался третий пандус, но устоял, затем начал разваливаться четвертый, последний. Этот оказался плохо скреплен, так что первыми не выдержали не вертикальные, а продольные связи. Часть конструкции, примыкающая к стене Джейхура, осела – да так метко, что подземная дрожь возвестила о гибели шервана. Но большее число решетчатых секций устояло.
Можно было направить против поврежденных конструкций новых шерванов, но джейхурцы по-прежнему спешили. Городские ворота распахнулись, наружу хлынула толпа. Впереди воины – они пытались выдерживать строй, но сзади напирали и толкались работники. Так что воинам пришлось поспешить и продвинуться дальше на равнину, чтобы дать возможность горожанам скорей бежать к поврежденным пандусам. Ночные стремились разрушить остатки осадных сооружений, растащить, разметать и уволочь все, что удастся, в город. Вряд ли у осаждающих большой запас джуда на кораблях.