Шаг во тьму
Однако Кейт никогда не рассиживалась за столом, она прислушивалась к внутренним часам. Вот и теперь она объявила, что ей пора возвращаться к работе.
– Приходи как-нибудь ужинать, дорогая. В среду у меня хорошо, мало народу. Если придешь часов в восемь, я смогу уйти с кухни, и мы хорошенько поговорим.
Остальную троицу совершенно не интересовали истории о преступниках, поэтому они беседовали между собой. Клиф сказал:
– Эд считает, что он видел перстень, который получил отец, в коллекции Дэна.
– Ты ему рассказал?
– А почему нет? Дело серьезное. У Дэна не было секретов от лучших друзей.
– Как же, – возразила Барби. – В жизни Дэна было много чего, о чем он помалкивал. А Эду нельзя верить, у него такой добродушный характер – он скажет тебе все, что ты хочешь услышать.
Прежде чем Эд успел возразить, Клиф рассмеялся:
– Мег, мне кажется, Барби неравнодушна к твоему партнеру.
Барби заулыбалась.
– Да, это настоящий мужчина. Мне нравятся мужчины с фигурами, как у Райли.
Мег посмотрела на Майка Поттера. Она любила их всех, но больше всего полагалась на мудрость Майка.
– Что ты о нем думаешь, Майк?
– О Райли? Он большой труженик. Дэн высоко ценил его талант.
– И это все, что ты можешь сказать? – спросил Клиф.
Майк посмотрел на него голубыми глазами.
– Я знаю немного. Нужно время, чтобы узнать человека. А Райли не открытая книга. – Помолчал минуту и добавил: – Он хорошо работает рукам.
Клиф нахмурился:
– А ты не удивился, узнав, что Дэн оставил ему полмагазина?
– Удивился, конечно. Райли здесь только год или два.
– Три, – поправила Барби.
– Неужели так долго? Да, время летит. Но даже три года не объясняют такое большое наследство. Думаешь, он знает что-нибудь про Дэна?
Барби отчаянно запротестовала, и Майк тоже отрицательно покачал головой.
– Нельзя говорить такие вещи, Эд. Шантаж – это преступление.
– Я не говорил…
– Нет, сказал. Правда, никто не обращает внимания на твои слова и дурацкие идеи, – язвительно добавила Барби. – А как насчет десерта? Кейт по-прежнему печет миндальный торт, который ты так любишь.
Все серьезно стали обсуждать десерт. Мег позволила им заказать для нее порцию миндального торта. Она испытывала благодарность за то, что их причудливые идеи «праздника» не дошли до рождественского торта с глазурью и надписью: «За Дэна». Но попытка Барби изменить тему разговора не удалась.
– Я бы тоже не говорил о шантаже, – продолжил Клиф. – Но, может быть, в прошлом Дэна было что-нибудь, из-за чего он мог попасть под чье-то влияние?
Наступила неловкая тишина. Трое стариков обменялись взглядами. Даже Эд не желал комментировать. Наконец заговорила Барби:
– В жизни каждого человека есть секреты. Черт возьми, мы решили попраздновать сегодня, а не устраивать допрос. У Мег и так полно проблем, нечего ворошить прошлое.
– Одна из моих проблем – что мне делать с магазином? О партнерстве не может быть и речи…
– Почему? – спросила Барби.
– Потому что… ну, я ничего о нем не знаю. Он будет здесь, на месте, даже если все останется как сейчас. А я не располагаю сведениями ни о его честности, ни о его способностях.
– В этом есть смысл, – кивнул Майк. – Но это можно узнать, дорогая. Как и о любом человеке, которого бы ты нанимала на работу в свой магазин.
– Я еще не решила… – Мег замолчала, до нее только что дошел смысл – друзья Дэна даже не рассматривали возможность продажи магазина.
– Тебе пока не надо решать, – успокоила ее Барби. – Не торопись, все обдумай. У тебя столько времени впереди, детка.
* * *Мег и Клиф шли домой по тенистой стороне улицы.
– Я так объелась, что с трудом иду, – пожаловалась она. – Это был грязный трюк, Клиф. Почему ты не сказал, что они ждут нас на обед?
– Я боялся, ты придумаешь отговорку, чтобы не пойти. Ты же видела, какое значение они придают этому.
– Для меня это тоже важно, поэтому я бы и не пошла, – призналась Мег. – Нужно преодолеть так много эмоциональных преград… Но я рада, что была с ними и праздновала память Дэна с его лучшими друзьями. Спасибо, что ты меня затащил. А теперь скажи, с чего это ты решил спрашивать о шантаже?
– Об этом первым заговорил не я, а Эд.
– Так это ты навел его на мысль. Барби права, Эд скажет все, что угодно собеседнику. Однако тебе это не помогло. Они ничего не сказали определенного.
– Мне они не скажут. Я чужак. И я всегда останусь чужаком, даже если мой отец здесь родился и мама была из местных. Мне было семь лет, когда меня отправили в интернат. Видимо, оттого что меня не было здесь все эти годы… Но ты уехала после школы и вообще редко приезжала…
– Некоторым образом я тоже чужая. – Мег задумалась, почему мнение маленького городка значит для него так много. – По крайней мере, так считают некоторые местные жители. А мне все равно.
– Да, правильно, – пожал плечами Клиф. – По крайней мере, старые приятели Дэна считают тебя своей. А меня нет. Я думал, что прижал Эда, спросив о перстне, а потом Барби…
– Она права. Дэн говорил, что Эд может сам себе противоречить по три раза в одном предложении. Не понимаю, почему ты так привязался к этому перстню? Я подумала о другой возможности – о раскаявшемся воре.
– Ты не рассматриваешь возможность шантажа? А ведь это единственно возможное объяснение щедрости Дэна. Он знал Райли всего несколько лет. У Дэна всегда было развито чувство семьи. Почему же он оставил ценности чужому человеку?
Невольно поверив в силу приводимых доводов, Мег чуть было не назвала это теорией, не подтвержденной фактами, как Клиф продолжил:
– Перстень очень удачно вписывается в этот сценарий. Шантажисты не останавливаются. Дэн теперь в недосягаемости, и выбрана новая жертва.
Они свернули на дорогу, ведущую к дому. Солнечный свет, проходя через ветви деревьев, создавал причудливые, трепещущие рисунки на тротуаре. Отдаленный гул газонокосилки напоминал гудение огромной пчелы.
– Невозможно шантажировать, если человеку нечего скрывать. Ты хочешь сказать, что Дэн и твой отец были замешаны в чем-то нечестном? – спросила Мег.
– Дело не могло быть слишком значительным, – сухо заметил Клиф. – Отец занимался финансами Дэна. Но он был близок к Дэну в отличие от нанимаемых бухгалтеров, ведь он был и остается членом семьи. Дэн всегда был скрытным чертом, он никогда никому не говорил ничего лишнего, только то, что было абсолютно необходимо, но если бы он поделился секретом, то только с моим отцом. И отец тоже заинтересован в том, чтобы избежать скандала.
– Если бы… – запротестовала Мег. – Хорошо ты все придумал, я читала сюжеты и похуже. Но нет ни одного факта в поддержку этой версии. Если ты веришь в эти глупости, то тебе лучше перестать приставать с расспросами к Майку, Барби и Эду, а лучше поговори с отцом. Он ведь расскажет тебе правду, не так ли? Ведь ты его сын.
Она обидела его ненамеренно. Темный цвет его щек доказал ей то, о чем она лишь подозревала. Отчуждение между отцом и сыном мешало общему доверию, к которому стремился Клиф, и он не знал, как преодолеть этот барьер, возникший между ними. Джордж тоже был виноват: немного больше теплоты с его стороны, чуть меньше критики… Мег взяла Клифа за руку:
– Ты знаешь, я тоже беспокоюсь о Джордже, как и ты. Но сейчас я так объелась и выпила столько вина, что не могу думать. Пойду прилягу в гамак Дэна и подышу розами. Поговорим позже хорошо?
Он кивнул в знак согласия, и она не поняла, обиделся ли он. Идя через газон, освещенный солнцем, она подумала, что ей все равно. Она устала считаться с чувствами других. Устаешь от этого, а не от трудной работы; она в состоянии справиться с бесчисленными обязанностями, выпавшими на ее долю после смерти Дэна, если бы только не приходилось тратить столько сил и времени, обдумывая каждое слово, и извиняться за каждую ошибку.
Красная косилка двигалась по газону. Мужчина, работающий на ней, помахал рукой. Мег махнула в ответ, хотя не узнала его. В саду, которым так гордился Дэн, постоянно работали несколько человек, и их часто заменяли.