Греховные утехи

Кэти пристально разглядывала узор на ковре и представляла своего отца некоей злой силой, правящей миром и разбивающей людские судьбы, ничуть не заботясь о причиненном вреде.
— Мне очень жаль, — наконец вздохнула девушка.
— Не переживай! В прошлом году Мария вышла замуж за коллегу.
Смущенная своей ошибкой, Кэти нехотя поковыряла салат. Мария Марфори не была любовницей Алекса. Старый друг, женщина, только что вышедшая замуж… Почему бы ей подружески не обнять Алекса?
Молчание затянулось. Не замечая, что ест, Кэти опустошила тарелку, набралась храбрости и спросила:
— Почему ты не даешь мне уйти?
— Ты моя жена, — последовал ответ. — И к тому же у нас до сих пор нет свидетельства, — сухо напомнил он.
Кэти побледнела.
— Но отец умер… Наверное, он его уничтожил.
— Твой папа ни уничтожал ничего, — заметил Алекс. — Кроме того, Кристоф был очень умным человеком. Я могу презирать его сколько угодно, но вынужден признать этот факт. Никто не знает, какие он оставил распоряжения. Если мы разведемся, ктото, может, воспользуется этим свидетельством и причинит вред моей семье…
— Мания преследования становится у тебя навязчивой идеей, — раздраженно бросила Кэтрин. Начинала болеть голова.
— Я не могу рисковать. А что касается Кристофа, он до самой смерти считал тебя довольной своим браком, — холодно продолжил Алекс. — Я думаю, твоему папочке в свое время доставило удовольствие принять меры предосторожности на тот случай, если я когданибудь соберусь развестись с тобой. Расплата последовала бы незамедлительно.
Все поплыло перед глазами. Кэти крепко стиснула руки, поняв, что упустила самое очевидное объяснение собственнического поведения супруга. Она позволила воображению увести себя слишком далеко, полагая, что муж наказывал ее за грехи отца. Или что появление Джери так сильно задело гордость Серрано и тот не отпускал ее из чувства мести, как собака на сене. Она даже начала верить в силу какихто практических соображений, не имеющих ничего общего с чувствами, по которым Алекс действительно решил, что она подходящая жена для него.
А жестокая реальность заключалась в ужасной правде: Алекс уверен, что его связали с постылой женой навечно.
Женщина вспомнила ярость, с которой Серрано ворвался к покинувшей его жене в отель, ярость она теперь понимала, — не относившуюся лично к ней. Просто Алекс не мог позволить жене уйти.
Поднос унесли, и Алекс наклонился, желая взять жену на руки.
— Я могу идти сама! — задохнулась от негодования Кэти, но муж не обратил на ее протест никакого внимания.
Снова оказавшись в кровати, Кэти быстро натянула на себя простыню и перевернулась на живот. Смотреть на мужа было выше сил. Ее гордость и достоинство глубоко уязвлены. Такого унижения она еще не испытывала. В считанные минуты Алекс опять перевернул все с ног на голову. Теперь у нее нет права требовать свободы. Ведь это ее слепая страсть пять лет назад загнала Алекса в капкан…
— Будет гораздо удобнее, если ты снимешь халат. Тебе нужно как следует выспаться.
— Это не имеет значения. — Кэти напряглась.
Она почувствовала, как Алекс приподнял простыню, коснулся ее талии и развязал пояс, потом снял халат и опять накрыл простыней.
— Знаешь, это моя спальня, — легко вздохнул мужчина. — Ты не будешь возражать, если я вернусь сюда?
Кэти сжалась в комок, ее била нервная дрожь.
— Я перейду в другую комнату, — с трудом сказала она, собираясь подняться.
— Я хочу, чтобы ты осталась, — странно нерешительным тоном возразил Серрано.
— Ох… — возмущенная до глубины души, Кэти замерла.
— Мы ведь муж и жена, — напомнил Алекс.
В воздухе повисло гнетущее молчание. Когда оно стало совершенно невыносимым, Кэтрин тихо прошептала «да». Это было признание, которого Кэти боялась, избегала и отвергала долгие пять лет, и теперь она вынуждена сделать его.
Ее согласием все основания для протестов были исчерпаны, и ее решение оставить Серрано больше не имело смысла. И нет никакого разумного предлога отрицать право Алекса на собственную спальню и отказываться делить с ним постель.
В тот памятный парижский вечер Алекс примирился с их общим будущим, поняла Кэти. Он запустил руки на дно ящика Кристофа и не нашел там ключа от своей «тюремной камеры». Какое-то время Серрано надеялся, что ключ у жены и она знает, где несчастное свидетельство, о котором она до того дня и слыхом не слыхивала! А потом наконец понял, что приговорен к пожизненному заключению. Отсюда неожиданное изменение отношения мужа к ней. Если побег невозможен, надо сделать заключение более приятным. Раз уж он не смог освободиться и жениться на другой что ж, надо как можно лучше использовать ту жену, которая уже есть…
Неожиданно Кэти осталась без всяких аргументов в свою пользу. Ведь это она сама с радостью ответила согласием Алексу, когда он, бледный как смерть, сделал ей предложение. А она, Кэтрин, еще имела глупость спросить, не болен ли он! За три недели перед свадьбой Кэти видела жениха всего два раза, да и то на людях, и Алекс казался холодным и равнодушным. Но разве она тогда понимала, что чтото не так? Ничего подобного! Наивная дурочка по уши влюбилась и убедила себя, что мысли любимого заняты только работой. Тихий звук вывел молодую женщину из лабиринта покаянных мыслей. Кэти повернула голову, и ее синие глаза широко раскрылись: Александр раздевался. Вздрогнув всем телом, Кэти снова опустила веки. Но это не мешало внезапно обострившемуся слуху напряженно ловить все звуки. Через минуту из ванной донесся шум льющейся воды. Обычные, повседневные звуки для любой замужней женщины… но только не для нее. Явственно представилась обстановка ванной комнаты: множество мокрых полотенец, брошенных где попало, вещи валяются в беспорядке, как в его лондонской ванной, куда Кэти както раз зашла после отъезда Алекса.
Вдруг она насторожилась и удивленно прислушалась: немилосердно фальшивя, Серрано напевал популярную опереточную арию. Похоже, ее муж находился в приподнятом настроении… Кэти осторожно подняла ресницы и увидела горящий взгляд склонившегося над ней мужчины.
— Спи спокойно, моя милая, — сказал Алекс, и это прозвучало почти нежно.
Кэти смежила веки и скорее почувствовала, чем услышала, как Алекс скинул с себя полотенце единственное, что прикрывало его стройное загорелое тело. Чуть прогнулся матрас, зашуршала простыня, и свет погас.
Наступила тишина. Кэти лежала очень тихо, затаившись как мышка, но спать не могла: рядом лежал обнаженный мужчина, и каждое его движение усиливало в Кэти напряженное ожидание.
Ощущая блаженную легкость во всем теле, Кэтрин слегка потянулась и тут же почувствовала, как ее окутало тепло мужчины. Окончательно проснувшись, женщина встретила взгляд черных глаз, обрамленных густыми ресницами. Эти блестящие глаза словно гипнотизировали ее. Кровь быстрее заструилась по жилам, сердце застучало сильнее, казалось, готовое выскочить из груди. Начала кружиться голова, дыхания не хватало, и Кэти катастрофически теряла способность разумно мыслить.
Кончик указательного пальца Алекса ласково очертил линию ее пухлой нижней губы.
— Открой ротик, я хочу насладиться тобой, — хрипло прозвучал голос мужа.
Завороженная горящим взглядом, Кэти повиновалась как во сне, и, приглушенно застонав, с силой долго сдерживаемого желания муж крепко прижал к себе хрупкое тело, обхватил руками бедра и спину, требовательно и жадно впился в рот с поистине первобытной страстью.
Сладкая, мучительная боль разлилась внизу живота молодой женщины. Кончик языка Алекса скользнул между губ, с готовностью раскрывшихся навстречу, и задвигался внутри, неимоверно возбуждая, заставляя ее извиваться и беспомощно метаться под тяжестью сильного тела.
Властными руками Алекс спустил с ее плеч узкие бретельки ночной сорочки и обнажил нежные груди. Сильные пальцы умело и страстно обхватили напрягшиеся холмики, гладили и мучили бутоны сосков, пока они не заострились и не затвердели. Вся трепеща, Кэтрин инстинктивно выгнулась навстречу мужу. Руки запутались в густых черных волосах.