Ангел без головы

– А кто сказал, что Гирланд согласится лететь в Прагу? – спросил он наконец. – Он же на нас больше не работает. И он не дурак. Нет, он не захочет соваться за «железный занавес».
– У него есть две слабости, – ответил Дори, – женщины и деньги. Полетит как миленький.
– Но тогда мы его потеряем! Разве нам это нужно?
Дори поджал тонкие губы:
– Гирланд думает только о себе. Он работал на нас только потому, что это было ему выгодно. И он выманил у меня немаленькую сумму. Теперь пришла пора использовать его так, как он использовал нас. Так что мы его теряем… Это будет большая потеря.
O’Халлорен пожал плечами:
– Если удастся внедрить его в Прагу, то мне нет дела, что с ним там произойдет. Но нельзя забывать: это хитрый малый. И зачем ему лететь в Прагу?
– Если наживка достаточно аппетитная, рыба всегда клюет, – ответил Дори. – А для Гирланда у меня есть очень аппетитная наживка. Он полетит в Прагу.
Уортингтон вышел из крошечной ванной комнаты, протирая лицо полотенцем. Он сбрил усы, и его худое лицо сделалось как будто длиннее и слабовольнее.
– Совсем другое дело, – произнес он. – А ведь я носил усы четверть века. Как-то неуютно без них. – Он вытащил из нагрудного кармана очки в роговой оправе и надел их. – Ну что, узнают они меня в очках и без усов?
Мала печально глядела на него. Действительно, оголенная верхняя губа и очки изменили его внешность. Ее ошеломил напор Уортингтона: с чего он взял, что вправе вламываться в ее квартиру? И почему она должна помогать ему?
– Надо еще волосы покрасить, – продолжал Уортингтон, разглядывая себя в зеркало, висевшее над камином. – У меня в чемодане есть пузырек с перекисью. Но я этого никогда не делал… – Он повернулся к Мале и спросил: – Поможешь мне?
Мала сделала глубокий вдох.
– Нет, – ответила она, стараясь подавить дрожь в голосе. – Я не буду тебе помогать!
Мала была охвачена настоящим ужасом. Она не сомневалась, что, если Уортингтона поймают, он выдаст и ее. В этом вытянутом лице не было заметно никаких признаков воли. Как только Уортингтона начнут допрашивать, он тут же все выложит. Тогда они явятся сюда и уведут ее. От одной мысли, что она попадет в лапы госбезопасности и с ней способны сделать что угодно, у Малы немели руки и ноги.
– Пожалуйста, уходи! Я очень прошу. Пожалуйста…
Уортингтон посмотрел на нее с упреком.
– Как ты можешь так говорить? – спросил он. – Давай-ка я лучше заварю тебе чаю. Чай ведь лучше, чем алкоголь. – Он оглянулся по сторонам. – Где у тебя чайник для заварки?
Мала продолжала сидеть, вцепившись в ручки кресла.
– Пожалуйста, уходи! – повторила она. – Я очень прошу! Я не буду тебе помогать! Уходи!
– Ну-ну, не глупи, – сказал Уортингтон; он снял очки и аккуратно положил их в нагрудный карман. – Если меня арестуют, арестуют и тебя. Давай-ка лучше пить чай.
Он отправился в маленькую кухню и стал возиться там с чайником. Мала беспомощно оглядывалась по сторонам: как же убежать? Теперь она горько сожалела о том, что послушалась агента Дори, так складно вещавшего о патриотизме и долге, а заодно и о деньгах, которые она сможет заработать. Вплоть до сегодняшнего дня она до конца не понимала, во что ввязалась. А теперь все жуткие истории об участи раскрытых шпионов вдруг всплыли в ее памяти. Может, вызвать полицию? Будет ли ей оказано снисхождение, если она выдаст Уортингтона? Нет, не будет. Она представила, как ее лапают их горячие, грубые ладони. Представила, как с ней начнут обращаться, чтобы она заговорила. И даже если она расскажет всё – а ведь и рассказывать особенно нечего, – они все равно будут продолжать, потому что решат, будто она многое скрывает.
Уортингтон вышел из кухоньки с чайником в руках.
– Когда я покрашусь, – сказал он, – тебе надо будет меня сфотографировать. У меня и аппарат есть. Нужно сделать фото на паспорт.
Он вернулся в кухню и принес чашки и блюдца.
– Затем я дам тебе адрес, и ты туда сходишь, – продолжал он, расставляя чашки. – Там один человек поможет вклеить фото в паспорт. Он по этой части спец. И как только будет готово, я уйду. Они не знают, что у меня сохранился британский паспорт. С другой внешностью я сойду за туриста. – Он поднял крышку чайника и поглядел, хорошо ли заварился чай. – Эх, нету китайского чая, – вздохнул он, закрывая крышку. – Ты с молоком пьешь?
Мала молча наблюдала за ним, съежившись в кресле. Ей приходилось кусать пальцы, чтобы не закричать.
Майк О’Брайен приехал в Прагу на машине в девять вечера.
Перед этим он долетел местным рейсом до Бамберга и арендовал машину. Дорога до Праги заняла немного времени.
О’Брайен, молодой человек с шевелюрой песочного цвета, плоским веснушчатым лицом и холодными серыми глазами, выполнял для О’Халлорена грязную работу. За последние три года, а именно столько он работал на капитана, ему пришлось убить четырех агентов, заподозренных в предательстве.
Убийства стали для него привычным делом. Никаких угрызений совести из-за того, что он отнимает человеческую жизнь, О’Брайен не испытывал. Даже когда он совершал самое первое убийство, в его душе ничего не дрогнуло. Для него это была просто работа: дверной звонок, пистолет с глушителем, спусковой крючок. Он с самого начала решил, что надежнее всего целиться в голову, чтобы убивать наверняка.
О’Брайен изучил карту центральных районов города. Отыскать квартиру Уортингтона будет несложно. Он припарковал машину, вышел, хлопнул дверцей и быстрым шагом направился к жилому дому. Когда поднимался по лестнице, проверил в кармане пистолет. Если повезет, думал он, сегодня до полуночи буду в Нюрнберге. Там переночую, а потом на самолет – и в Париж.
О’Брайен поднялся на площадку, где находилась квартира Уортингтона, и, прежде чем позвонить, снял пистолет с предохранителя. Убедился, что тот свободно вынимается из кармана, а затем надавил большим пальцем на кнопку.
Короткая пауза, потом шаги – и дверь отворилась.
Перед ним стоял мужчина очень высокого роста. Светлые стриженые волосы, квадратное лицо, высокие скулы и зеленоватые глаза.
О’Брайен содрогнулся, узнав Маликова. Раньше он его не встречал, но видел фотографию в досье ЦРУ – ошибки быть не могло.
За спиной Маликова появились еще трое, у двоих в руках «стэны». Все трое были одеты в поношенные черные костюмы и черные шляпы и мрачно глядели на него, не двигаясь.
– Слушаю, – произнес Маликов.
Голос был вежливый, а зеленые глаза ничего не выражали.
О’Брайен быстро соображал. Поймали ли они Уортингтона? Похоже, что да. Иначе как бы они оказались в его квартире?
– Дома ли мистер Уортингтон? – спросил он. – Мне сказали, он дает уроки английского.
– Заходите, – сказал Маликов и сделал шаг назад.
О’Брайен колебался, но направленные на него «стэны» не оставляли выбора. Он прошел в гостиную. Трое за спиной Маликова продолжали буравить его глазами, не двигаясь с места.
– Мистера Уортингтона нет дома, – сказал Маликов, затворяя дверь. – Разрешите взглянуть на ваши документы.
Чуть пожав плечами, О’Брайен вынул паспорт и протянул Маликову.
– Как поживает мистер Дори? – поинтересовался Маликов, бросая документ тому из сопровождающих, у которого не было в руках оружия.
О’Брайен усмехнулся:
– Пока не умер… насколько мне известно. А как поживает мистер Ковский?
Так звали босса Маликова.
– Тоже жив, – ответил тот.
Повисла пауза, а потом Маликов продолжил:
– Вы немного опоздали. Уортингтон покинул квартиру примерно в десять часов утра. Пожалуйста, сообщите мистеру Дори, что я позабочусь об Уортингтоне. Пусть не волнуется: Уортингтон никуда не денется. – Маликов чуть поклонился. – Очень жаль, что вам пришлось зря съездить. Будьте добры, следуйте за этим человеком. Паспорт мы вам вернем в аэропорту.
Верзила, принявший паспорт О’Брайена, двинулся к выходу. О’Брайену оставалось лишь подчиниться. Он шагнул следом.