Злой король (ЛП)

И все же, как я могу этого не сделать?
— Наш король — счастливый утенок, — говорит Бомба. — Я бы хотела такую кровать, достаточно большую, чтобы принять одного или двух гостей.
— Да? — Спрашиваю я, дразня ее, как когда-то дразнила бы своих сестер. — Кого-нибудь конкретного?
Она смущенно отводит взгляд, что заставляет меня обратить внимание. Я приподнимаюсь на локте.
— Подожди! Я его знаю?
На мгновение она не отвечает, и этого достаточно.
— Это Призрак?
— Джуд! — она возмущается. — Нет.
Я хмурюсь.
— Таракан?
Бомба садится, длинные пальцы сжимают покрывало. Поскольку она не может лгать, она только вздыхает.
— Ты ничего не понимаешь.
Бомба красива, тонкие черты лица и теплая коричневая кожа, дикие белые волосы и светящиеся глаза. Я думаю, что она обладает некоторым сочетанием обаяния и мастерства, что означает, что она может выбрать кого угодно.
Черный язык Таракана, его искривленный нос и пучок меховых волос на макушке добавляют ему внушительности и ужаса, но даже в соответствии с эстетикой Фейриленда, даже в месте, где бесчеловечная красота предпочитается вместе с почти роскошным уродством, я не уверена, что даже он догадается, что Бомба тоскует по нему.
Я бы никогда не догадалась.
Однако я не знаю, как сказать ей это, не звуча так, как будто я оскорбляю его.
— Согласна, не понимаю, — я уступаю.
Она кладет подушку себе на колени.
— Мой народ погиб в жестокой междоусобной войне столетие назад, оставив меня одну. Я пришла в мир людей и стала мелким мошенником. У меня это не очень хорошо получалось. В основном я использовала чары, чтобы скрыть свои ошибки. Именно тогда Таракан заметил меня. Он отметил, что, хотя я не могу быть хорошим вором, я была мастером в изготовлении зелий и бомб. Мы ходили вместе десятилетиями. Он был таким приветливым, таким щегольским и обаятельным, что обманывал людей прямо в лицо, никакой магии не требовалось.
Я улыбаюсь при мысли о нем в шляпе-дерби и жилете с карманными часами, забавляясь миром и всем, что в нем есть.
— Потом ему пришла в голову мысль, что мы можем обокрасть Костяной двор на Западе. Все пошло не так и нас поймали. Двор разделил нас и проклял. Изменил нас. Заставил нас служить им.
Она щелкает пальцами, и летят искры.
— Весело, правда?
— Держу пари, что нет, — говорю я.
Она отшатывается и продолжает говорить.
— Таракан — Ван, я не могу называть его Тараканом, пока говорю в таком тоне. Ван заставил меня быть там. Он рассказывал мне истории, истории о том, как королева Мэб заточила ледяного гиганта, связала всех великих монстров прошлого и завоевала Кровавую корону. Истории о невозможном. Без Вана я не знаю, смогла бы я выжить.
— Потом мы облажались с работой, и Даин связался с нами. У него был план, чтобы мы предали Костяной двор и присоединились к нему. Так мы и сделали. Призрак уже был рядом с ним, и мы втроем составили грозную команду. Я со взрывчаткой. Таракан крал что-то или кого-то. И Призрак, снайпер с легким шагом. И вот мы, так или иначе, в безопасности при дворе фейри, работаем на самого Верховного короля. Посмотри на меня, даже на его королевскую кровать легла. Но здесь нет причин для Вана брать меня за руку или петь мне, когда мне больно. У него нет причин беспокоиться обо мне.
Она впадает в молчание. Мы оба уставились в потолок.
— Ты должна сказать ему, — говорю я. Думаю, это неплохой совет. Не совет, который я бы приняла для себя, но это вовсе не делает его плохим.
— Возможно. — Бомба слезает с кровати. — Никаких уловок и ловушек. Думаешь, безопасно впускать сюда нашего короля?
Я думаю о мальчике в кристалле, о его гордой улыбке и сжатом кулаке. Я думаю о рогатой фее, которая, должно быть, была его матерью, отталкивающей его от себя. Я думаю о его отце, Верховном короле, который не потрудился вмешаться, даже не позаботился убедиться, что он одет или вытер лицо. Я думаю о том, как Кардан избегал этих комнат.
Я вздыхаю.
— Хотела бы я придумать место, где ему было бы безопаснее.
…
В полночь я должна присутствовать на банкете. Я сажусь подальше от трона и ковыряюсь в хрустящих угрях. Трио из пикси поют для нас капеллу, пока придворные пытаются поразить друг друга своим остроумием. Над головой люстры тают длинными прядями воска.
Верховный Король Кардан снисходительно улыбается и зевает, как кошка. Его волосы растрепаны, как будто он расчесывал их пальцами с тех пор, как встал с моей кровати. Наши глаза встречаются, и я отвожу взгляд, мое лицо горит.
Целуй меня, пока я не почувствую отвращение.
Вино приносят в цветных графинах. Они светятся аквамарином и сапфиром, цитрином и рубином, аметистом и топазом. Еще одно блюдо с засахаренными фиалками и замороженной росой.
Затем идут стеклянные купола, под которыми в облаке бледно-голубого дыма сидят маленькие серебристые рыбки.
— Из Подводного мира, — говорит один из поваров, одетый по такому случаю. Она кланяется.
Я смотрю через стол на Рандалина, Министра ключей, но он демонстративно игнорирует меня.
Вокруг меня поднимаются купола, и дым, благоухающий перцем и травами, заполняет комнату.
Я вижу, что Локк уселся рядом с Карданом, у него на коленях сидит молоденькая фейри. Она поднимает копыта и откидывает рогатую голову в смехе.
— Ах, — говорит Кардан, поднимая с тарелки золотое кольцо. — Я вижу, у моей рыбы что-то в брюхе.
— И у моей, — говорит придворная с другой стороны, выбирая одну блестящую жемчужину огромного размера. Она смеется от удовольствия.
— Это подарок моря.
Каждая серебристая рыбка содержит сокровище. Повара предстали перед королем, но они дают заикающиеся опровержения, клянясь, что рыба была свежевыловленной и не питалась ничем, кроме трав с кухни. Я хмуро смотрю на свою тарелку, на бусинки из морского стекла, которые нахожу под рыбьими жабрами.
Когда я поднимаю глаза, Локк держит одну золотую монету, возможно, часть сокровищ потерянного корабля смертных.
— Я вижу, ты смотришь на него, — произносит Никасия, сидя рядом со мной. Сегодня она одета в платье из золотых кружев. Ее темные турмалиновые волосы стянуты двумя золотыми гребнями в форме акульей челюсти с золотыми зубами.
— Возможно, я смотрю только на безделушки и золото, которыми, по мнению твоей матери, она может купить благосклонность двора, — говорю я.
Она берет одну из фиалок с моей тарелки и деликатно кладет на язык.
— Я потеряла любовь Кардана из-за легких слов Локка и легких поцелуев, засахаренных, как эти цветы, — говорит она. — Твоя сестра потеряла твою любовь, чтобы получить любовь Локка, не так ли? Но мы все знаем, что потеряла ты.
— Локка? — Я смеюсь. — Избавление.
Она нахмурилась.
— Конечно, ты смотрела не на самого Верховного короля.
— Конечно, нет, — повторяю я, но не встречаюсь с ней взглядом.
— Знаешь, почему ты никому не рассказала мой секрет? — спрашивает она. — Возможно, ты говоришь себе, что тебе нравится иметь власть надо мной. Но по правде говоря, я думаю, ты знаешь, что никто тебе не поверит. Я принадлежу этому миру. А ты нет. И ты это знаешь.
— Тебе даже не место на суше, морская принцесса, — напоминаю я ей. И все же я не могу не вспомнить, как Живой Совет сомневался во мне. Я ничего не могу поделать с тем, как ее слова лезут мне под кожу.
Тот, кому ты доверяешь, уже предал тебя.
— Это место никогда не будет твоим миром, смертная, — говорит она.
— Это мое место, — говорю я, гнев делает меня безрассудной. — Моя земля и мой король. И я буду защищать их обоих. Уходи.
— Он не может любить тебя, — говорит она мне, ее голос внезапно ломается.
Ей, очевидно, не нравится мысль о том, что я претендую на Кардана. Очевидно, она все еще влюблена в него, и так же очевидно, не имеет понятия, что с этим делать.
— Чего ты хочешь? — Я спрашиваю ее. — Я просто сидела здесь, занималась своими делами, ужинала. Ты единственная, кто подошел ко мне. Это ты обвиняешь меня… и я даже не знаю в чем.