Наваждение страсти

Александр нервно взъерошил волосы и сунул руки в карманы кафтана. Черт побери! Если она хочет разговаривать о политике – пожалуйста!
– Только крупные державы способны прекратить кровопролитие в Греции. Если мне удастся добиться встречи с султаном, я скажу ему, что мистер Каннинг – его последняя надежда на более или менее справедливый исход борьбы. Султан, как и мистер Каннинг, опасается русского императора. Он бы хотел найти такое решение греческого вопроса, которое не допустит вмешательства русских. А мистер Каннинг готов пустить в ход рычаги британской дипломатии и привлечь британский флот, который не допустит имперского влияния России в Греции.
– Но с какой стати русским вмешиваться во внутренние дела Греции?
– Отчасти потому, что им хочется получить доступ к греческим портам, а отчасти потому, что греки и русские исповедуют одну религию. И те, и другие – православные. И русский император искренне верит в то, что сам Господь Бог велел ему избавить Грецию от ужасов мусульманского владычества. Но русский император вмешивается в дела Греции главным образом потому, что он твердо намерен присоединить к своей империи все европейские государства, ныне принадлежащие туркам. И император в этом не одинок. Многие русские грезят империей, которая будет простираться на территории восточной Европы.
Шарлотта заинтересовалась разговором, и, сама не замечая, что делает, она уселась на подоконник рядом с Александром.
– Тогда неудивительно, что султан не хочет иметь по соседству новую огромную империю, – сказала Шарлотта. – Особенно если ему придется пожертвовать своими землями.
– Вот именно, – согласился Александр. – В идеале султану, конечно, не хотелось бы отпускать Грецию из Оттоманской империи, но он трезво смотрит на вещи и готов вести переговоры.
– В таком случае, почему он их не ведет?
Александр натянуто улыбнулся.
– Ты скоро убедишься, Шарлотта, что в этой – стране прямой путь далеко не всегда самый короткий. Великий визирь и большинство советников султана решительно противятся любым переговорам с иностранными державами. Они живут прошлым и отказываются признать, что Оттоманская империя уже не имеет сил навязывать свою волю таким странам, как Франция и Англия. Им невыносима сама мысль о переговорах с крупными державами.
– Но если султан – верховный владыка, то почему он не прикажет великому визирю начать переговоры?
– Теоретически султан обладает абсолютной властью. Но на деле частенько оказывается марионеткой, выполняющей волю проклятых евнухов.
Шарлотта вскинула голову.
– Евнухов? Ты хочешь сказать, и у султана есть евнухи? Александр, объясни хоть ты мне: кто они такие?
Вопрос жены и позабавил, и удручил Александра. Господи, она и впрямь выросла вдали от мира!
– Евнух – позор Востока, – с глубоким убеждением произнес он. – Евнух – раб, лишенный возможности жениться и стать отцом. Для этого в детстве ему делают операцию. Евнухи здесь в большой цене, ведь они не могут основать династии и не представляют угрозы для жен своего хозяина. Но я не считаю это достаточным оправданием варварства! Тысячи мальчиков лишают возможности вести нормальную жизнь, а еще сотни погибают под ножом неумелого хирурга. Я, например, никогда не допущу евнухов в свое семейство!
– Поэтому их и нет в твоем гареме?
– Да, – кивнул принц.
– Но рабы-то у тебя есть, – пробормотала Шарлотта, отводя взгляд. – Я имею в виду женщин… наложниц…
– Шарлотта, всех этих женщин мне подарил отец – в надежде, что я женюсь.
– Но ты мог бы отпустить их на свободу!
– Я их отпустил, – спокойно возразил Александр. – Всех до единой. Но куда они пойдут, что будут делать со своей свободой? В Англии я, наверное, подыскал бы им приличную работу. А здесь женщины либо рабыни, либо наложницы и живут в гареме.
– Тогда найди им мужей, – предложила Шарлотта.
Принц вскинул на нее глаза. Что-то в ее голосе его насторожило. Похоже, она далеко не так спокойна, как кажется на первый взгляд…
– Ты ревнуешь меня к наложницам?
– Ну что ты! Конечно, нет! – поспешно, слишком поспешно воскликнула она. – Мне все равно! Даже если б у тебя был миллион наложниц! С какой стати мне ревновать?
– Я вижу только одну причину.
– Нет, я совершенно не ревную, – твердо повторила Шарлотта. По крайней мере, она надеялась, что говорит твердо. – Мне просто не нравится, что бедные женщины сидят взаперти в твоем гареме и им нечем заняться.
– Может, я выкрою время и развею их скуку, – с невинным видом предложил принц.
Шарлотта шумно вздохнула.
– Это ваше сугубо личное дело, принц Карим.
– Ах, как ты официально со мной разговариваешь, дорогая женушка. Насколько мне помнится, вчера ночью ты называла меня разными именами, но «принц Карим» не прозвучало ни разу.
– Вчера ночью… вчерашняя ночь была страшной ошибкой, – выпалила Шарлотта, невероятно оскорбленная тем, что он вспомнил про ее неприличное поведение. – И, между прочим, ты так до сих пор и не объяснил мне, почему сэр Клайв Боттомли жаждет отдать тебя в руки великого визиря.
Александр вздохнул. Ему очень не хотелось переводить разговор на другую тему, но вместе с тем, нельзя же силой заставлять Шарлотту отдаваться ему! Да, он, конечно, лишил ее девственности. Сделанного не воротишь. Но если она не зачала от него ребенка, они смогут развестись, и Шарлотта вернется на родину. Видит Бог, не она первая пойдет под венец, уже приобретя кое-какой любовный опыт. Если Шарлотта выйдет за архидиакона Джефриса… хотя нет, не надо мучить себя, не надо представлять ее в объятиях этого сухаря. Главное, что муж Шарлотты будет англичанином и обеспечит ей жизнь, к которой она привыкла. За кого бы Шарлотта ни вышла – за архидиакона Джефриса или какого-нибудь другого противного типа, – ее нельзя больше затаскивать в постель. Не надо себя обманывать. Хватит иллюзий прошлой ночи! Он так теряет голову в постели с Шарлоттой, что непременно сделает ей ребенка.
Пожалуй, в этом есть высшая справедливость, усмехнулся Александр. Он долгие годы лишал своего отца радости стать дедушкой. А теперь мечтает о ребенке, прекрасно понимая, что не имеет на это права. Да, у Христа или у Аллаха своеобразное чувство юмора…
– Александр, ты рассердился?
Робкий вопрос Шарлотты прервал лихорадочные мысли принца.
«О чем мы говорили? – устало подумал Александр. – Ах да! О сэре Клайве Боттомли».
– Сэр Клайв хочет передать меня в руки великого визиря, поскольку считает, что украл секретные документы мистера Каннинга. Сэр Клайв верит, что в них изложен план действий англичан в мятежной Греции. Но ему известно, что великий визирь не поверит в подлинность бумаг, пока кто-нибудь под пытками не подтвердит этого. Вот сэр Клайв и наметил меня своей жертвой. Он рассчитывает на щедрую награду за свое предательство.
– Сэр Клайв хочет, чтобы тебя пытали… – На лице Шарлотты был написан ужас. – Но бумаги, которыми завладел сэр Клайв, подложные, да? Ты спрятал секретные планы мистера Каннинга в стене, а разбойники, напавшие на тебя, увезли фальшивку! А потом сэр Клайв примчался с ней в Стамбул!
«Она на редкость сообразительна», – подумал Александр и ощутил странный прилив гордости.
– Да, ты права, – сказал он вслух. – Но, увы, все не так удачно, как может показаться. Ты, вероятно, догадываешься, в чем дело, Шарлотта. Я понятия не имею, куда подевались подлинные документы.
– Зато я имею! – с довольным видом воскликнула Шарлотта. – Больше того! Я думаю, они в целости и сохранности!
– Вот как? – Принц вмиг позабыл, что он решил держаться с Шарлоттой отстраненно, и, расплывшись в улыбке, схватил ее за руки. – Мы можем их забрать? После того как ты отчитала меня на корабле, я все время ждал момента, когда тебя можно будет спросить про эти бумаги.
Шарлотта попыталась нахмуриться.
– По-моему, ты заслуживал подобного обращения.
– О нет, что ты! – Александр легонько провел пальцами по ее губам и, посерьезнев, попросил: – Скажи мне, Шарлотта, куда ты спрятала бумаги мистера Каннинга?