Тени сгущаются

«Как нам узнать, когда явится Сарус?
Явится, явится, он уже тут…»
Лайла схватила подол обеими руками и дернула. Юбка оторвалась, и под ней обнаружились плотные черные брюки, заправленные в сапоги. Над коленями висели два ножа в ножнах. Одним из них она перерезала ленты корсета на спине. Теперь хоть можно свободно вздохнуть.
«Ветер утихнет, но шум его рядом,
В ушах, в голове, и в костях, и в крови…»
Она бросила зеленую юбку на кровать и разрезала от подола до рваного пояса. Среди шелковых складок было спрятано с полдюжины тонких палочек – они могли сойти за фижмы [1] и немного походили на факелы, но не были ни тем, ни другим. Лайла сунула нож обратно в сапог и извлекла тоненькие конусы.
«Штиль на воде, но корабль одинокий
Движется вдаль, уплывает во тьму…»
Над головой раздался грохот, будто уронили что-то тяжелое. Потом еще и еще раз – эль брал свое. Она достала кусок черной материи, натерла с одной стороны углем и повязала на лицо.
«Звезды с луною испуганно скрылись,
Ведь темнота далеко не пуста,
Да-да, темнота не пуста…»
Напоследок Лайла извлекла из складок зеленой юбки черную кожаную маску. Она была совсем простая, если не считать рогов, которые изгибались над головой со странным, пугающим изяществом. Лайла завязала маску на затылке.
«Как нам узнать, когда явится Сарус?
Явится, явится, он уже тут…»
В углу капитанской каюты висело зеркало, потускневшее от времени. Она как раз смотрелась в него, когда на лестнице послышались шаги.
«Он тихою тенью на палубу ступит,
Его не увидит никто…»
Лайла улыбнулась под маской. Потом обернулась и прижалась спиной к стене. Через мгновение дверь распахнулась, но было уже поздно.
Она стукнула палочкой о дерево, как факелом, но вместо яркого света оттуда повалили густые клубы дыма. Она швырнула дымящийся конус в каюту, и кто-то споткнулся, закашлялся и, надышавшись отравленным дымом, попадал на пол.
Минус два, подумала Лайла, перешагивая через тела.
Осталось тринадцать.
II
За штурвалом никого не было.
Оставшийся без управления корабль повернулся боком к волнам и сильно накренился. Волны били его в борт и жестоко раскачивали.
Когда Лайла была на полпути к трапу, на нее налетел первый пират. Он был огромен, но двигался медленно – отчасти от эля, отчасти от растворенного в нем снадобья. Лайла легко увернулась и врезала ему ногой в грудь. Он отлетел к стене так, что хрустнули кости, застонал и осел на дощатую палубу. Выругался, но договорить не успел – носок ее сапога встретился с его челюстью. Его голова дернулась вбок, потом тяжело опустилась на грудь.
Осталось двенадцать.
Над головой снова застучали шаги. Она запалила конус и бросила его навстречу гостям. С лестницы скатились еще трое. Первый увидел клубы дыма и попятился, но второй и третий невольно преградили ему путь к отступлению, и через минуту все трое катались по полу, кашляя и хватая воздух ртом.
Осталось девять.
Лайла ткнула сапогом ближайшего пирата, перешагнула и поднялась по трапу. На краю палубы, скрытая в темноте, она осмотрелась. Не обнаружив признаков жизни, стянула с лица тряпку с угольной пропиткой и глубоко вдохнула, набирая полную грудь свежего зимнего воздуха. Потом шагнула в ночь.
На палубе валялись тела. Она шла и считала, вычитая результат из общего числа пиратов на борту.
Восемь.
Семь.
Шесть.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
Лайла постояла, обвела их глазами. Потом возле поручней что-то шевельнулось. Она вытащила нож – один из любимых, широкое лезвие и волнистая гарда, закрывающая пальцы – и, напевая, шагнула к копошащейся фигуре.
«Как нам узнать, когда явится Сарус?
Явится, явится, он уже тут…»
Человек полз по палубе на четвереньках, его лицо опухло от отравленного эля. Сначала Лайла его не узнала. Потом он поднял голову – это был тот самый, что тащил ее на борт. С блудливыми руками. Тот, что лопотал о ее мягких местечках.
– Чертова сука, – пробормотал он по-арнезийски. Понять его было непросто – мешал хриплый кашель. Снадобье было не смертельным. По крайней мере, в малых дозах, но, подсыпая его в бочонок, она меньше всего думала об осторожности. От него набухали вены и горло сжималось, лишая тело кислорода, пока жертва не теряла сознание.
Глядя сверху вниз на опухшего, посиневшего пирата, слыша его хриплое прерывистое дыхание, она предположила, что, может быть, немножко перестаралась. Он пытался встать на ноги, и никак не мог. Лайла схватила его за шиворот и рывком приподняла.
– Как ты меня назвал? – переспросила она.
– Я сказал… чертова… сука… – прохрипел он. – Ты за это… поплатишься. Я тебя…
Закончить он не успел. Лайла толкнула его, он перевалился через борт и упал в море.
– Передай привет Сарусу, – буркнула она, глядя, как он взмахнул руками и скрылся под водой.
Остался один.
Лайла услышала за спиной скрип досок и успела вскинуть нож за миг до того, как веревка захлестнула горло. Жесткие волокна царапнули шею и упали, перерезанные. Освободившись, она обернулась и увидела перед собой капитана «Медного вора» – острые глаза, уверенный шаг.
Бализ Касноф не пил эль со своей командой.
Он отшвырнул обрывки веревки, и Лайла стиснула в руке нож, готовясь к драке. Но капитан не вытащил оружие. Наоборот, протянул раскрытые ладони.
Лайла наклонила голову, рога на маске качнулись вперед.
– Сдаешься? – спросила она.
Темные глаза капитана сверкнули, губы скривились. Татуированный нож на горле, казалось, блеснул в свете фонаря.
– «Медный вор» не достанется никому, – сказал он.
Его губы шевелились, пальцы подрагивали, по ним пробегали язычки пламени. Лайла опустила глаза, увидела на палубе полустертый рисунок и поняла его замысел. Почти все корабли были заговорены от пожара, но Бализ разрушил заклятие. Он бросился к ближайшему парусу, и Лайла метнула нож. Клинок был плохо сбалансирован, с тяжелой гардой на рукояти, так что ударил не в голову, а в шею. Капитан рухнул ничком, выставив руки, и колдовское пламя вместо парусов лизнуло канаты.
Огонь занялся, но Касноф, падая, почти загасил его. А остатки залила кровь, хлынувшая из раны. Лишь несколько мелких язычков упрямо ползли вверх. Лайла подняла руку, сжала пальцы в кулак, и пламя погасло.
Лайла улыбнулась, вытащила свой любимый нож из капитанского горла, вытерла лезвие о его одежду. Убрав клинок в ножны, услышала свист: к «Медному вору» приближался ее корабль – «Ночной шпиль».
Люди толпились у поручней. Она прошла по палубе «Медного вора», приветствуя их, сдвинула маску на лоб. Почти все хмурились, но посередине стояла высокая фигура с черной лентой через плечо. Каштановые волосы отброшены назад, на лбу сверкает сапфир, на губах насмешливая улыбка. Алукард Эмери. Ее капитан.
– Мас авен, – прорычал первый помощник Стросс, не веря своим глазам.
– Черт, не может быть! – протянул Оло, кок, оглядывая разбросанные тела.
Красавец Васри и Тавестронаск (или попросту Тав) зааплодировали, Кобис глядел, скрестив руки, а Ленос разинул рот, как рыба.
Наслаждаясь их изумлением, она шагнула к перилам и широко раскинула руки.
– Капитан! Кажется, у меня есть для вас корабль.
– Мне тоже так кажется, – улыбнулся Алукард.