Пионер-партизан Володя Дубинин (Очерк)

Замаскировавшись в густых зарослях, недалеко от скал, ребята в первый раз за целый день перекусили. Там дождались темноты.
Осенний день короток, и ночь наступила быстро. Володя встал, осмотрелся, внимательно прислушался. Оставив товарища, он один то тихим шагом, то ползком по знакомым тайным дорожкам начал пробираться к каменоломням. При вспышках ракет оглядывал подступы к каменоломням. Немцы превратили это место в настоящий укрепленный район. Во многих местах были скрыты пулеметные ячейки, возле которых дежурили солдаты.
Володя находился в самом логове врага. Но он бесстрашно продолжал свои наблюдения.
Центральный вход в каменоломни охранялся усиленно, у других входов также шагали часовые. Володя подкрался к крайней щели, откуда два дня назад партизанский отряд совершил свою первую вылазку.
Вдруг услышал шаги. Они раздавались очень близко. Недалеко от себя он заметил черный силуэт. Медлить нельзя было. Володя прыгнул в какую-то яму. В это время предательский камешек оторвался и шурша покатился вниз. Часовой включил электрический фонарик и повел им кругом. Коварная белая полоска луча угрожающе приближалась к Володе. Володя затаил дыхание и еще крепче прижался к земле. Не дойдя до него, луч света исчез. Снова наступила темнота. Часовой стал удаляться.
Володя прерывисто вздохнул, холодный пот выступил на его теле. Он быстро выбрался из укрытия и пополз обратно к Толе.
Володя торопился. Надо было быстрее сообщить штабу обо всем, что он видел. Он тихо сказал Толе, чтобы тот следовал за ним, и двинулся к единственному секретному входу, который еще остался неразгаданным немцами.
— Стой, Володька, а провода забыли! — шепотом сказал Толя.
Остановились. Не долго думая, юные разведчики повернули к телефонному кабелю.
На счастье кругом не было ни души. Бесшумно они острыми ножами перерезали провода в четырех местах. Захватили с собой огромный сверток проводов и быстро ушли.
Измученные волнениями тяжелого дня, усталые и голодные юные партизаны через полчаса добрались до лагеря. Штаб и весь отряд ждал их с тревогой и нетерпением.
X
Материалы разведки, добытые Володей, оказали неоценимую услугу отряду. В течение двух дней все было сделано, чтобы дать врагу достойный отпор.
Партизанам не пришлось долго ждать. Рано утром 18 ноября боевое охранение заметило, что группа вооруженных немцев подошла к входу и расположилась около него, за ней подошла вторая, третья. Они несли с собой станковые пулеметы, автоматы и ящики с гранатами. Боевое охранение немедленно сообщило об этом в штаб. Была поднята тревога. Каждый занял свое место.
Через некоторое время донесся отдаленный шум. С каждой минутой он нарастал.
Немцы пошли в атаку.
— Русс, сдавайся! — послышались голоса.
— Партизаны не сдаются! — ответил звонкий голос.
Это кричал Володя. Он тоже имел свое место в борьбе. Вместе с Ваней Грищенко и Толей Ковалевым он стоял с полной сумкой гранат и патронов.
На атаку немцев партизаны ответили свинцом. Дружно ударили винтовки, пулеметы, десятки гранат полетели в фашистов. Начался ожесточенный бой.
Стрельба становилась все чаще. В узких проходах, ведущих в каменоломни, уже лежала груда перебитых гитлеровцев. Однако появлялись все новые и новые шеренги врагов. Они с дикими криками бросались в атаки.
Володя со своей группой юных партизан не знал усталости. Давно прошло время завтрака, обеда, но они не думали о еде. Организованно и быстро они подносили патроны и гранаты. Володя доставлял боеприпасы на участок, где был особенно частый огонь.
— Володя, опять забываешься, — крикнул ему Иван Захарович Грищенко, лежавший за пулеметом, — обходи кругом, здесь сильный обстрел.
Но Володя не обращал внимания на предостережения. Не считаясь с опасностью, он шел по кратчайшему пути.
В минуту затишья, когда раздавались только одиночные выстрелы, Володя стоял недалеко от командира и комиссара отряда.
— Как дела, Володя? — спросил его комиссар.
— Хорошо! Здорово вы их лупите.
— А ты? — удивился комиссар.
— Я же патроны ношу, — с грустью ответил Володя.
— А ты не обижайся, Дубинин, — вмешался командир. — Ты ведь приносишь, чем стрелять. Но ничего, и ты еще постреляешь.
Перестрелка разгорелась с новой силой. Около командира выбыл из строя один боец. В это время подходил с очередной ношей Володя. Боеприпасов накопилось много, и юный партизан попросил разрешения заменить раненого бойца. Командир позволил ему.
Володя лег около командира. Глаза его сверкали, лицо покрыл румянец. Прижав приклад карабина к плечу, он посылал пулю за пулей в стан врага. Ни разрывы вражеских гранат, ни беспрерывный свист вражеских пуль не доходили до него.
Мальчик переживал самый счастливый момент своей оной жизни. Осуществилась его заветная мечта: из винтовки стрелять по фашистам.
Двое суток длилось это необычайное сражение. Гитлеровцы предпринимали отчаянные попытки ворваться в каменоломни и покончить с партизанами. Но все их усилия оказывались тщетными. Понеся большие потери, немцы ушли, не сумев даже убрать всех трупов, в том числе труп обер-лейтенанта Рудольфа Вернера.
Неподвижно лежал он, как падаль, у ног тех, кого хотел покорить. Володя долго смотрел на убитого фашистского выкормыша.
— Собака! — плюнул Володя и ушел.
XI
Отгремели раскаты боя. В каменоломнях стало тихо. О прошедшем напоминала лишь пороховая копоть да сизый дымок, от которого чуть кружилась голова. Борьба, однако, не была кончена. Она приняла другие формы.
Через несколько дней в каменоломнях почувствовали какой-то острый запах. Он с каждой минутой усиливался. У отдельных людей начались позывы к рвоте, некоторые стали задыхаться. Оказалось, что немцы пустили угарный газ. Более тридцати человек были серьезно отравлены, и среди них — бойцы, охранявшие входы в каменоломни.
Но и этот расчет — вызвать панику среди партизан — провалился. На борьбу с угарным газом был поднят весь отряд, от кухарки до командира и комиссара. Быстро перебрались все в отдаленные штольни, куда газ не доходил. Туда же перенесли и пострадавших, которые, благодаря общим усилиям, были вскоре спасены.
В эти тяжелые дни юные партизаны проявляли себя как примерные бойцы. Они не подверглись отравлению и по предложению Дубинина заменили на постах выбывших из строя партизан.
Днем и ночью стояли они с оружием в руках и зорко охраняли входы. За участок, где они стояли, можно было быть спокойным.
Сквозь толщу скал к партизанам однажды донеслись глухие стуки.
— Что бы это могло быть? — гадали подземные жители.
Наверху как будто долбили камень.
Неужели немцы хотят пробить шахту в центре каменоломен и таким образом проникнуть туда? Но здесь мы перестреляем их, гадов, по одиночке.
Выставили посты у мест, где стук и скрежет раздавался особенно настойчиво и сильно. Однако вскоре все смолкло. Шум и движение сверху прекратились. Затем раздались оглушительные взрывы. По резкому колебанию почвы партизаны представили себе, какой величины были заряды. Взрывов было несколько. В тех местах, где они произошли, кровля штолен опустилась и завалила коридоры.
Маневренность партизан внутри каменоломен намного сократилась.
Жизнь в подземелье становилась все тяжелее. Немцы наглухо заложили многие выходы и шахты, откуда поступал свежий воздух. Все ощущали недостаток кислорода. Постоянная сырость вызывала боли в суставах. Темнота в каменоломнях действовала на глаза, появились глазные болезни.
В одной из обрушенных штолен находился партизанский колодец. Подземные жители остались без воды. С большими трудностями вода была добыта в другом колодце, но ее было очень мало. Жителей подземелья стала донимать жажда. Они сосали напитанные сыростью стены, но это не заменяло воды, а известковые растворы, попадая в рот, вызывали мучительные боли.
В довершение всего партизан мучил дым костров и печей. Он никуда не расходился в неподвижном воздухе, оседал на потолках и стенах, обильно поглощался легкими.