Когда вас кто-то любит

– Я представляю, что могут сделать с разумом подобные душевные травмы. Возможно, представляю даже слишком ясно.
– Ну вот, – сказала Аннабел, глядя ему в глаза, – я открыла вам свое сердце. Расскажите о своих бедах.
Он коротко объяснил, что Эдди буквально вернул его с того света, найдя среди груды мертвецов на поле битвы при Ватерлоо.
– Он принес меня в дом местного крестьянина и преданно выхаживал все то время, что я лежал без сознания. Только через неделю у него появилась надежда, что я выживу. Мои родные были, конечно, вне себя. Они приехали в Бельгию в поисках меня, а когда нашли, перевезли домой, и с тех пор я заперся в охотничьем домике. Физически я был почти здоров, а вот душевно… – Он сухо улыбнулся. – Мы с вашей матушкой, вне всякого сомнения, могли бы обменяться опытом душевных страданий.
– Значит, все мы пытаемся найти свой путь.
– Постоянно. Хотя за последнее время вы привнесли в мою жизнь много радости. – Дафф поднял руку при виде ее внезапно замкнувшегося лица. – Я не требую от вас ничего. Совсем ничего. А теперь достаточно мрака в этот ясный летний день. Откройте этот футляр от Грея и скажите, нравится ли вам содержимое.
– Я не должна принимать подарки, – пробормотала Аннабел, понимая, насколько благоразумным будет отвергать все ухаживания столь обаятельного мужчины.
– О, это просто безделушка, – небрежно отмахнулся Дафф. – Жена викария могла бы с чистой совестью принять ее.
Аннабел ответила веселым взглядом.
– У вас вошло в привычку дарить подарки женам викариев?
– О нет, по крайней мере в последнее время, – хмыкнул Дафф.
– Но дарили?
– Надеюсь, мы не собираемся обмениваться историями о наших любовных похождениях?
– Ваши, возможно, были более рискованными, чем мои.
– Если хотите, обсудим тему, когда лучше узнаем друг друга.
– Что заставляет вас думать, будто нам суждено лучше узнать друг друга? – кокетливо спросила она, ощутив странное удовольствие от такой перспективы.
– Назовите это предчувствием, – ухмыльнулся он.
Она должна была приструнить его за столь неприкрытый флирт. Должна была ясно дать понять, что не поддастся обольщению. Должна была… если бы не наслаждалась так его обществом. Не будь ее жизнь столь безрадостной, она скорее всего сумела бы дать ему отпор. Но всего лишь сказала:
– Как это приятно: искренне улыбаться и хоть ненадолго забыть все беды!
– Аминь и десять раз аллилуйя! – Он снова показал футляр. – Откройте.
Внутри на белом атласе лежал набор перламутровых гребней, изящно украшенных небольшими сапфирами.
– Они великолепны! – выдохнула Аннабел, поднимая один и поворачивая его к свету. – Жена любого викария была бы в восторге, – добавила она, хорошо зная, что жена викария никогда не будет иметь столь дорогие вещи… если, конечно, не станет любовницей Дарли.
– Они подходят к вашему платью, – заметил он. – Это, должно быть, судьба.
Ей пришлось согласиться, что цвет сапфиров почти совпадает с оттенком ее синего люстринового платья.
– Значит… вы верите в судьбу? – осведомилась она.
– Больше, чем в доброту людскую, – не задумываясь, ответил он.
Аннабел чуть заметно поморщилась.
– Тут я с вами спорить не стану.
– Я три года сражался с Наполеоном под знаменами герцога Веллингтона и видел столько жестокости, что хватит на несколько жизней. Этого вполне достаточно, чтобы навеки заточить себя в четырех стенах, – пробормотал он, хмуро сводя темные брови.
Но уже через несколько секунд, встряхнувшись, взял себя в руки и выдавил улыбку.
– Утешьте раненую душу и возьмите гребни. Ради меня воткните их в волосы, если считаете, что они будут держаться, – добавил он, оглядывая ее локоны. Светлые волосы были коротко острижены по последнему крику моды. Только самые смелые светские львицы осмеливались носить столь радикальную прическу.
Аннабел слегка поколебалась, по-прежнему держа гребень, но потом все же кивнула, откинула волосы на виске и закрепила гребнем.
– Идеально, – пробормотал он, имея в виду вовсе не гребень.
– Благодарю, – вымолвила она и, чуть наклонив голову, взяла из футляра второй гребень и закрепила на другом виске.
– Я благодарен вам куда больше, – признался Дафф со странными нотками сожаления в голосе. – До сих пор я не сознавал, как мне не хватало общества красивых женщин.
– Возможно, мы оба слишком долго пробыли в затворничестве, – вырвалось у Аннабел неожиданно для нее самой. Зато это, несомненно, было правдой.
– Кстати о затворничестве: пожалуй, мне не терпится увидеть здешние пейзажи с вершины монастырского холма, – беспечно заметил Дафф. – Хотелось бы посмотреть на мир свежим глазом.
– Согласна. Уже и не помню, когда я любовалась прекрасными видами.
– Простите меня заранее, ибо я уже пользуюсь преимуществами нашей дружбы, но не спросите ли у вашей матушки разрешения посетить скачки?
Ему не хотелось отпугнуть ее, поэтому Дафф не сказал, что с нетерпением ждет ее согласия и завтрашнего дня.
– С удовольствием.
Она предпочитала не думать о том, почему согласилась. Могла бы, конечно, все свалить на легкое опьянение, но понимала всю бессмысленность подобной отговорки. Ее хорошее настроение скорее связано с обаянием Даффа, чем с алкоголем.
Но тут неожиданно появился вишневый пудинг, и, оставив грустные темы и мысли, они стали наслаждаться вкусным обедом, вином и оживленной беседой.
Обе стороны согласились, что столь приятное времяпрепровождение можно определить как полное довольство. Дафф не помнил, когда так много смеялся, Аннабел же наслаждалась каждой минутой, как запретным плодом.
Долго так продолжаться не могло.
Но пока продолжается, она будет смаковать каждый момент.
  
Глава 9
 
Вид с монастырского холма был еще более живописным, чем помнили они оба. Долина, расстилавшаяся внизу, зеленая и плодородная, насколько мог видеть глаз, представляла собой лоскутное одеяло полей, буколически усеянных пасущимся скотом. Долину почти надвое разделяла голубая, как небо, река.
Они сидели на попоне, которую расстелил на земле Дафф, и говорили о прошлых временах, когда они вот так же сидели здесь в детстве и любовались пейзажами.
– Тогда жизнь была проще, – пробормотал Дафф.
– Безусловно, проще, – со вздохом согласилась Аннабел.
– Ничего, скоро все устроится.
Эдди был слишком далеко, чтобы услышать это оптимистическое заявление, но если бы услышал, наверное, станцевал бы джигу.
– Надеюсь, вы правы.
Временами она была не так уж в этом уверена.
– Позвольте помочь вам и вашей семье, – попросил он и, не дав ей ответить, поспешно добавил: – Вы сделаете мне огромное одолжение.
– Бросьте, Дафф, не стоит меня искушать. Вы из тех, кто и без подобных затей имеет все, что может предложить ему жизнь.
– Одного богатства недостаточно.
– Только не говорите это несчастным, которые каждый день тяжким трудом добывают свой кусок хлеба, – фыркнула она.
– Понимаю. Но я с радостью сделаю для вашей семьи все, что смогу.
– Я вполне способна сама позаботиться о родных.
– Я вам верю. Но у нас десятки слуг, а вам наверняка не помешает пара лишних рук, чтобы снять бремя забот с вас и Молли.
– Не делайте этого, Дафф, – проворчала Аннабел, поджав губы.
– Но мне так хочется.
Она пронзила его яростным взглядом.
– А вот я совершенно не желаю быть в чем-то вам обязанной.
– Никаких обязательств.
– Так не бывает. Принимаете меня за зеленую девчонку? Мужчины непременно хотят получить что-то за свои благодеяния.
– Только не я.
– Вас так истощили раны? – с намеренной грубостью осведомилась она.
Но он не поддался на уловку, а с улыбкой спросил:
– Хотите узнать точно?
– Вот видите? Вы действуете, совсем как любой мужчина, делающий вид, что отказывается от того, чего в действительности добивается.
– Вы очень недоверчивы.