Любовь и прочие глупости

Проснувшись, она повернулась к окну. В глаза ударил яркий свет, и Констанс удивленно заморгала. Сколько же сейчас времени? Взглянув на циферблат наручных часов, девушка похолодела. Без десяти десять. Невероятно! Я уже давно должна быть на работе!
Констанс вскочила, намереваясь бежать в душ, и вдруг вспомнила, что ей нечего надеть, кроме одежды, которая была на ней вчера. При мысли, что придется натягивать несвежее белье, она с отвращением поморщилась.
Вдруг Констанс заметила на стуле рядом с кроватью зеленый пакет и озадаченно нахмурилась. К пакету была прикреплена записка. Констанс нахмурилась еще больше, когда прочитала ее.
 «Надеюсь, что не ошибся с размером». 
Она взяла пакет и заглянула в него. Там лежала коробка с трусиками и бюстгальтером. Вынув их, девушка убедилась, что Мэтт действительно угадал размер. В пакетике поменьше она обнаружила зубную щетку и расческу.
Слезы навернулись ей на глаза. Почему-то Констанс была неприятна забота Мэтта.
Он сходил в магазин, купил все это для меня и принес сюда, пока я спала. Девушка покраснела при мысли, что он видел ее спящей и догадался, почему ей нравится спать, уткнувшись носом в рукав его рубашки.
Какая чушь лезет в голову! Очень ему нужно разглядывать, как кто спит. Скорее всего, Мэтт едва на меня взглянул, но вот почему не разбудил, чтобы я не опоздала на работу?
Боже мой, работа! Констанс решила, что нужно как можно скорее принять душ, одеться и ехать в офис. Схватив новое белье, она быстрым шагом направилась в ванную. Резко распахнув дверь, Констанс застыла на пороге, услышав, как Мэтт вскрикнул:
— Подождите минутку!
Но было уже поздно. Широко раскрытыми глазами девушка созерцала вышедшего из-под душа обнаженного Мэтта.
Как она и предполагала, у него было поджарое тело с крепкими мускулами, волосы на груди блестели от влаги и казались очень темными. Констанс захотелось протянуть руку и коснуться их, чтобы узнать, мягкие ли они на ощупь.
Прошло несколько секунд, прежде чем до нее наконец дошло, что она ворвалась в ванную, не постучав, чем смутила Мэтта. Иначе почему он суетливо прикрылся полотенцем?
Осознав, что скромность Мэтта скорее разочаровала ее, чем обрадовала, Констанс густо покраснела.
— И вы же еще краснеете! — воскликнул он. — А что тогда остается мне? Я-то всегда считал, что с визгом заворачиваться в полотенце удел женщины, а не мужчины.
— Я... я думала, вы уже ушли, — пробормотала девушка, не приняв шутливого тона, — так взволновала ее мужественная нагота Мэтта.
— Но я же обещал не оставлять вас одну, — напомнил он.
— Однако вы уходили, чтобы купить вот это. — Констанс вытянула вперед руку, в которой держала трусики и бюстгальтер, но тут же убрала ее за спину, решив, что неприлично демонстрировать дамское белье перед мужчиной.
Мэтт улыбнулся.
— Я действительно не покидал дом. Просто позвонил Марго и попросил купить все это. И еще предупредил, что ни вы, ни я не придем сегодня на работу.
— Не придем?! Но...
— Полицейские сегодня непременно пожелают еще раз поговорить с нами обоими, — спокойно объяснил Мэтт. — К тому же я подумал, что вы захотите поехать к родителям. Я могу отвезти вас туда.
— Нет-нет, не нужно! — запротестовала Констанс.
Пожав плечами, Мэтт направился к двери и остановился рядом с Констанс.
— Ты хотя бы представляешь, как сексуально выглядишь в моей рубашке? — тихо спросил он.
От этих слов, от этого интимного тона кожа Констанс покрылась мурашками. Начисто забыв об осторожности, она погрузилась в пучину удовольствия и с замиранием сердца ждала продолжения.
— Констанс?
Девушка поняла, о чем именно он спрашивает, и, закрыв глаза, едва заметно кивнула.
В следующую секунду Мэтт уже нежно обнимал ее, и Констанс впервые с той минуты, когда увидела свой дом разгромленным, удалось забыть и Кевина Райли, и то, что он сделал.
Мэтт гладил ее напряженные плечи, не отводя взгляда от губ. Констанс пронзило острое желание.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.
Его рука коснулась ее лица, осторожно откидывая назад волосы, а большой палец ласково погладил щеку, словно наслаждаясь мягкостью кожи.
— Я хочу поцеловать тебя, Констанс, — хрипло прошептал он. — Хочу обнимать тебя, узнать тебя. Хочу, чтобы ты тоже целовала меня.
Сердце Констанс забилось так быстро, что она едва могла дышать. Мэтт сумел лишь несколькими словами привести ее в страшное возбуждение. Ее тело до боли желало его, и эта боль сметала все запреты и казалась теперь Констанс единственной панацеей от всего, что ей пришлось пережить.
Она придвинулась к Мэтту не больше чем на дюйм, но этого оказалось достаточно. Его рот нашел ее губы, мягкие и нежные, и стал чувственно исследовать их, постепенно перемещаясь к шее, потом к уху.
— Обними меня, Констанс, — прошептал Мэтт. — Обними покрепче.
Она так и сделала, наслаждаясь при этом гладкостью его кожи. Констанс вздрогнула, ощутив, как всем телом рвется к Мэтту и с какой силой откликается его естество. Ее вдруг удивило, насколько лишней, ненужной и мешающей оказалась теперь надетая на ней рубашка.
— Ты хочешь снять это?
Он что, читает мои мысли?
Констанс чувствовала на себе его взгляд, понимала, что Мэтт ждет ответа, но не могла вымолвить ни слова — от волнения перехватило горло. Констанс осознавала, что жаждет почувствовать прикосновение его обнаженного тела к своему. Разумеется, она достаточно зрелый и взрослый человек, чтобы открыто сказать о том, чего хочет, но почему-то она сильно смутилась.
Она неловко попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Ей хотелось показать себя вполне взрослой женщиной, которая знает, что делает, и готова нести ответственность за свои поступки. Но ее пальцы так дрожали, что вытащить пуговицу из петли никак не удавалось.
От досады на себя на глазах Констанс выступили слезы, которые она постаралась скрыть от Мэтта.
— В чем дело? — спросил он мягко. — Я не так понял тебя, Констанс? Ты не хочешь?..
Девушка потупилась, и ее взгляд упал на грудь. Через ткань рубашки отчетливо проступали напряженные соски.
— Ты же понимаешь, что хочу, — севшим голосом призналась она и покраснела.
Мэтт тоже теперь смотрел на ее грудь. Он протянул руку и кончиком пальца обвел один из сосков. Затем быстро убрал руку и, запинаясь, спросил:
— Тогда... в чем дело? Я... не вовремя, да?
Констанс чувствовала, что должна ответить утвердительно, но не смогла, потому что это была бы ложь. Вопреки здравому смыслу теперь она хотела Мэтта еще сильнее, чем раньше. Может, потому, что любовная игра доставляла ей удовольствие, помогающее забыть горький привкус страха?
— Просто я... мне... Тебе вовсе не обязательно раздевать меня, — прошептала Констанс. — У меня такое чувство, что... тебе не надо угадывать, чего я хочу.
— А если я скажу, что мне самому хотелось этого, все было бы по-другому? — с улыбкой спросил Мэтт.
Его пальцы действовали уверенно, и, когда он расстегнул все пуговицы, то вместо того чтобы сбросить рубашку с плеч Констанс, просто скользнул под нее руками, притянул девушку к себе и поцеловал.
Вначале Мэтт целовал ее неторопливо, словно желая насладиться каждой секундой узнавания, но потом вдруг его губы стали настойчивыми и жадными. Констанс крепче прижалась к Мэтту и ответила на поцелуи: она коснулась его языка своим и ласкала до тех пор, пока ее сердце не понеслось вскачь от нарастающей страсти, а дыхание не перехватило.
Мэтт сорвал с нее рубашку и, скользя губами по ложбинке между грудей, бормотал, что больше не может ждать, что хочет почувствовать ее всем телом, что хочет гладить и ласкать ее кожу, ощутить на губах ее тепло и вкус.
Его желания настолько совпадали с желаниями Констанс, что она вздрогнула от неожиданности.
— Что с тобой? — спросил Мэтт, поднимая голову и заглядывая Констанс в глаза. — Я сказал что-то не то? Шокировал тебя?