Хитиновый покров (СИ)
Любительница размеренности Прайс ненавидит подобные дни: ей кажется, что во время операций за ее спиной кто-то стоит и подгоняет, мол, быстрее, там уже следующий ждет; и Хлоя с трудом давит в себе злость — ведь можно было попросить распределить пациентов по четырем бригадам, а не по двум.
Чейз собирает все отделение кардиологии у себя в кабинете ровно в восемь, и Хлоя едва успевает переодеться в халат, проклиная пробки на дорогах. Собрание с практикантами она заботливо перекладывает на мирно пьющего в столовой чай Истера, даже не дав тому возможности отказаться.
— Просто скажи им что-то мотивирующее и вели работать. — Она бросает ему папку и вылетает из почти пустого зала.
Если парамедик и возражает, то Хлоя уже не слышит — на ходу пристегивая бейджик, она несется в кабинет к заведующей.
— Прайс, ты как всегда. — Виктория морщит носик. — Что, сложно приехать вовремя?
— Что, сложно взять моих студентов? — огрызается кардиохирург.
Чейз не находит, что ответить, и Хлоя с победным видом садится на кожаный диван рядом с Джастином, чей розовый хирургический костюм с красным крестом на груди немедленно вызывает у нее смешок.
— Тебе идет, — шепчет она.
Уильямс закатывает глаза.
— Начнем? — Виктория упирается руками в стол. — К делу. После инцидента с Прескоттом-младшим мы вынуждены ужесточить меры контроля операционных...
Прайс переводит взгляд: трое врачей-кардиологов стоят, вытянувшись в струнку и прислонившись спиной к стене; Хлоя думает, что их создавали с помощью «копировать-вставить» — все, как на подбор, высокие мужчины с очками в прямоугольной оправе и цепким, пронизывающим взглядом. Их имена она помнит с трудом — кажется, блондина зовут Майкл, брюнета с аккуратной бородкой — Кристиан, а начинающего лысеть шатена — Стюарт. Хлоя с ними почти не пересекается: ее дело — оперировать, их — ставить диагнозы.
— Всю следующую неделю работаем без устали, закрывая дыры в отчетах...
Кардиохирург с удовлетворением подмечает, что испачканного кровью белоснежного кресла в кабинете больше нет — вместо него у стола Чейз теперь стоит черный пуф.
— Часы в клиниках распределены на каждого...
Сидящий напротив Хлои Хейден — прямой белоснежный халат, черная рубашка с галстуком, брюки со стрелками и начищенные носы туфель — закидывает ногу на ногу и начинает барабанить пальцами по черной обивке ежедневника.
— В среду приезжает Прескотт-старший, и наш Уэллс поведет его на экскурсию по блокам. — Виктория кривится. — Так что с семи утра до полуночи чтобы все были на своих местах и занимались работой.
— Может, мы еще его поставим на операцию ассистировать? — язвительно замечает Хлоя.
— Надо будет — поставим, — отрезает Чейз. — Обещал в случае своего удовлетворения поставить новые аппараты для МРТ.
— Она-то позаботится об его удовлетворении, — шепчет Джастин.
Хлоя фыркает.
— Вопросы?
— У меня. — Уильямс поднимает руку. — Я ради этого приезжал на час раньше? Можно было по электронке скинуть.
— Нормальные вопросы есть? — уточняет Виктория. — Если нет, то все свободны.
Хлоя пытается задержаться, пропустив всех вперед себя, но Чейз отмахивается от нее — мол, Прайс, потом, не до тебя, и кардиохирург, скрипнув зубами от досады, выходит в опустевший коридор.
И нос к носу сталкивается с Макс.
— Колфилд, — выдыхает Хлоя.
Практикантка заметно ниже ее — почти на целую голову, и горячее дыхание врача обжигает макушку Макс, заставляя спину покрыться мурашками.
Хлоя в своей рубашке цвета слоновой кости и темно-серых джинсах вместо привычной небрежной одежды не похожа на себя — она выглядит старше и сильнее, и Макс невольно любуется ей; но едва переводит взгляд вниз, как губы сами собой растягиваются в улыбке: бордовые изношенные кеды остаются неизменной частью гардероба доктора Прайс.
— Рада Вас видеть, — говорит Макс. — Ваш кофе уже на столе. — Она поворачивается спиной в попытке уйти.
— Стой. — Хлоя придерживает ее за локоть. — Куда собралась?
Колфилд пытается что-то сказать — кажется, про пациентов и их анамнезы, — но Прайс молча разворачивает ее и, придерживая под руку, ведет к себе в кабинет.
Макс не возражает.
Синяя термокружка с торчащей желтой трубочкой действительно возвышается над горой не подписанных Хлоей бумаг, и кардиохирург, едва упав в кресло, делает несколько глотков.
— Остыл! — сообщает она.
— Переделать? — Макс садится на стул.
В ответ Хлоя крутится на кресле, высоко задрав ноги, держа чашку в одной руке и карту практики — в другой, всем видом показывая, что у нее утренняя пауза; Макс терпеливо ждет, пока Прайс поставит термокружку на стол и зафиксируется в пространстве.
— Итак, — Хлоя возвращается в свое обычное состояние, — что у нас сегодня?
— Спасибо, что поинтересовались, как моя рука, — замечает студентка и, получив в ответ фыркание, добавляет: — Почти не болит, если что. — Макс открывает крошечный блокнот. — В десять у Вас плановая аневризма, еще одна в два часа — там протезирование, и последняя в шесть — имплантация кардиостимулятора.
— Неинтересно. — Хлоя черкает папку практики. — Кто хирург на протезе?
— Доктор Норт; а еще мисс Грант сегодня на выходном, поэтому вместо нее будет мистер ДаКоста. — Макс сверяется с записями. — И они же будут на имплантации.
— А Хейден? — Хлоя хмурится.
— У мистера Джонса две пересадки сегодня. — Макс одергивает халат и заправляет за ухо прядь волос. — В одиннадцать и в три часа.
Прайс откидывается на высокую спинку кресла и задумчиво глядит в потолок — ей неспокойно, и она искренне надеется, что врачебная интуиция ее подводит.
Макс украдкой разглядывает медика — тонкие длинные пальцы беспокойно стучат по столу, растрепанные синие волосы топорщатся во все стороны, острый взгляд притуплен размышлениями; внешне Хлоя — само спокойствие, но Колфилд знает: что-то не дает кардиохирургу расслабиться до конца.
— Доктор Прайс... — еле слышно произносит она, и Прайс поворачивает голову к ней. — Скажите, если это не мое дело, но, возможно, Вас что-то тревожит?
Хлоя пристально смотрит на нее, и на миг голубые глаза кардиохирурга становятся кобальтовыми от закрывшей их печальной вуали; но Прайс лишь вымученно улыбается уголками вечно обветренных губ.
Макс вдруг ловит себя на мысли, что ей хочется протянуть руку и узнать, какие на ощупь губы Хлои, и она вздрагивает всем телом, когда осознает, что думает о чем-то не совсем правильном.
— Все в порядке, Колфилд. — Хлоя возвращает ее в реальность. — У тебя на сегодня работа в палатах. Как закончишь, нужно будет разнести карты. — Она обводит стол рукой. — Ну, или можешь просто сжечь все это.
— Да уж, сжечь будет куда проще. — Макс вздыхает. — Доктор Прайс, у меня не было возможности...
— И не будет. — Кардиохирург жестом велит ей замолчать. — Давай без этого. Обе облажались.
Колфилд вздыхает — кажется, чтобы растопить сердце куратора, ей нужно больше, чем пара красивых слов и чашка кофе.
*
В полдень к закончившей с аневризмой и зарывшейся в бумаги Хлое робко стучится Саманта.
Кардиохирург недовольно отрывает взгляд от карты.
— Мисс Майерс? Разве Вы не должны быть в приемном покое?
— Я знаю, простите, но Кейт так и не появилась, — тихо отвечает Саманта. — И она не берет трубку с семи утра. И в комнате в общежитии ее тоже не было. Может, Вы знаете, где она?
Хлоя запускает руку в волосы и убирает непослушные пряди с лица.
— Утром Кейт не было на собрании, — добавляет студентка.
— А Прескотт? — Прайс хмурится.
— Я не знаю, где он, —удивленно говорит Саманта. — А почему Вы спрашиваете?
Хлоя хочет сказать что-то ядовито-язвительное, но осекается, когда стеклянная дверь распахивается, с силой ударяясь ручкой о панельную стену, и вновь отскакивает, задевая вбежавшую запыхавшуюся Стэф.
— Да что за херня тут происходит? — рявкает Прайс. — Что, еще кто-то пропал?