Точка невозврата

Выглядела та ужасно – спутанные волосы, черные круги под глазами… Она пошатывалась и глупо улыбалась. Увидев Стаса, схватила его за руку.
– Стас! Как дела? Май дарлинг, ай вонт…
– Чего? – Стас схватил ее за подбородок. – Что с тобой?
– Я в полном… – не договорив, она обмякла и упала бы на землю, если бы Стас не подхватил ее. И замер, глядя на локтевой сгиб руки девушки, усеянный мелкими точками от уколов. А вокруг каждой точки едва заметный след от ободочка инъектора.
Она была под кайфом. И под кайфом решила поехать домой.
Дура.
Две пощечины привели ее в чувство. Не так, как хотелось бы, – но во всяком случае, она могла кое-как идти сама.
Нельзя ей домой. Мать не выдержит. И малая – ей всего пять лет, но она уже понимает некоторые вещи.
Пришлось тащить Дашку к себе. И там, отпоив ее кофеином и заставив умыться, Стас попытался выяснить, как давно она употребляет наркоту.
Дашка попросила его не лезть в ее жизнь. Сказала, что разберется без него. Что пусть он лучше решает свои проблемы, а не пытается выглядеть дон-кихотом в ее и своих глазах. Тирада длилась минут десять. Под конец Дашка просто послала его открытым текстом.
Он слушал ее молча, не перебивая. Понимал, что это постнаркотический нервоз, отходняк, и не спорил с ней, ждал, пока она выпустит пар.
У нее началась истерика. Она разрыдалась. Он принес ей воды и, пока она, стуча зубами о чашку и захлебываясь, пила, повторил свой вопрос. Спокойно, равнодушно.
И Дашка сдалась. Обмякла, закрыла руками лицо.
– Второй день. Один из клиентов… рассчитался со мной порошком. Сначала я хотела продать его, потом… потом попробовала.
Она еще долго что-то рассказывала, прижавшись к нему, всхлипывая и постепенно успокаиваясь.
Он слушал ее. Странная боль в голове все не проходила, а потом вдруг что-то кольнуло в затылке, и он почувствовал, как подкашиваются ноги, потом сил не стало и спать захотелось…
Спать…
* * *
– А ну руки вверх! Руки вверх, не то пристрелю, как собаку!
Дуло водяного пистолета утыкается женщине в бок. Та густо краснеет и пытается выдавить из себя улыбку, одновременно чуть приподняв руки вверх.
– Бабки на бочку, пока мозги не вышиб! Это моя территория!
Сбоку смеются. Скашиваю глаза в ту сторону. Глава семьи – крупный мужчина лет сорока пяти, с большим животом и не менее большой барсеткой. Женщина, по ходу его жена, похожая на витрину ювелирного магазина. Страшненькая девчонка лет пятнадцати с замашками звезды, всем видом демонстрирующая, что ей здесь не нравится. Единственное симпатичное существо в этой компании – привязанная к спинке стула за поводок болонка.
Ну и главное действующее лицо в этом спектакле – отпрыск лет семи, который носится по залу и дергает всех посетителей без исключения. Это создание в коротеньких штанишках, кепочке-бейсболке и майке с изображением Бэтмена, похоже, имеет своей целью только одно – развеселить своего папашу, который в перерывах между возлияниями похохатывает, глядя на сына и всем видом одобряя его действия.
Никто из присутствующих не рискнул сделать замечания – официантки мило улыбаются, когда отпрыск их толкает, посетители делают вид, что ничего особенного не происходит, и будто находят очень забавным то, что пацан тычет им в лицо своим пистолетом.
Людей в это время немного. Утро выходного дня – мало кто встречает его в фастфудовской тошниловке с претенциозным названием «Трактир-Н».
Искоса наблюдаю за ним – никто, вообще никто не рискнул ему сделать замечание. Тупое стадо овец.
До того момента, как появилась эта семейка, я ожидал свой заказ, время от времени поглядывая на часы.
Это не их место. Странно.
А любая странность в первую очередь – признак опасности.
Хотя, скорее всего, я все преувеличиваю.
Пацан тем временем обходит весь зал, не пропуская ни один столик. С каждым разом он ведет себя все более распущенно, словно измеряя уровень своей вседозволенности. И все время поглядывает на своего отца, причем делает это так, чтобы посетители видели, с кем он пришел и кто «за него, если что…».
– Ты, собака! Деньги на бочку!
Поднимаю глаза, смотрю на него пару секунд и возвращаюсь к отбивной.
Он вертит головой – то ли чувствует разницу между мной и овцами, то ли не знает, что еще сказать, потом неуверенно добавляет:
– Я тебе говорю, собака! Руки вверх – и деньги на бочку!
Есть дети. Дети, которых воспитывают родители, которых балуют – но в меру – бабушки и дедушки. Дети, которые понимают, что можно делать, а что нельзя.
А есть гаденыши. Те же дети, только привыкшие с самого детства, что им можно все.
Не люблю гаденышей. Никогда их не любил.
– Я тебя сейчас пристрелю, как собаку, – заявляет отпрыск и прицеливается.
– Сдерни отсюда, пока я тебе уши не надрал, – негромко произношу я, и не ожидавший такого хода гаденыш вертит головой в поисках поддержки.
– Па! – кричит он.
Уже прилично поддатый папаша, скользнув по мне взглядом, кривится.
– Что, Павлуха?
– Он мне уши хочет надрать!
В голосе мальчишки нет испуга, скорее изумление. Как это так? Надрать уши?! Мне?! Сыну такого-то…
– Ну так убей его! – советует папаша и подмигивает жене. – Замочи!
В то же мгновение сынок нажимает на спусковой крючок, и мне в лицо бьет струя воды.
В зале повисает гробовая тишина, разбавленная тихой музыкой из невидимых колонок. Некоторые посетители смотрят на меня – и я знаю, о чем они думают.
«Ты такой же, как и мы, ты тоже никто и звать тебя никак. Ты не тронешь его, побоишься».
Тишина длится всего лишь секунду, не больше. Потом раздается смех.
Родитель гаденыша ржет как ненормальный.
Возможно, его развеселил каламбур – «замочи», возможно, он горд за своего сына, легко «замочившего» меня…
Он смеется несколько секунд.
Пока я выстрелом из «Дезерт игл» не сношу ему полчерепа.
На глазах у гаденыша.
Ба-бах!
И снова – секунда тишины. Во время которой я успеваю прошептать: «Рест ин пис».
А потом…
Паника, крики, звон битой посуды, грохот падающей мебели – и толпа, устремившаяся к выходу.
Стреляю еще раз – в огромное окно от пола до потолка. Пробив себе дорогу, спокойно выхожу по осколкам стекла на улицу.
Легко смешиваюсь с толпой, не боясь, что меня задержат. Здесь меня никто не сможет остановить.
Неприспособленный мир. Слабые, глупые люди.
Впервые чувствую, что мне становится скучно.
* * *
– …арестованы несколько членов террористической группировки, занимавшейся производством и реализацией деструктивного софта, вирусов второго и третьего поколения, а также программной поддержкой так называемых плавающих линков. Два человека имели на себе нелицензированные имплантанты. Им предъявлены обвинения по статьям…
Он представился Куратором. У него был очень мягкий и тихий голос, когда он говорил, казалось, что он все время за что-то извиняется. Как ни странно, но это не раздражало, а, наоборот, даже забавляло.
Маленький, пузатенький и лысоватый еврей. Такой вот добродушный дяденька с цепким взглядом и мягким голосом. Ему бы Карлсона играть в анимэ-постановках.
– Твой организм уже начал выделять повышенное количество тестостерона, креатина и еще десятка веществ, необходимых для роста и развития мышц, – сказал Куратор. – Пока только для поддержания формы, но если ты решишь заняться этим профессионально, тебе достаточно будет всего лишь увеличить физические нагрузки.
Стас посмотрел на свои руки. Заметного увеличения мышц не наблюдалось, незаметного – тоже.
– Теперь я смогу получать зарплату? – поинтересовался он.
– И не только, – равнодушно ответил Куратор. – Тебе помогут в любой сфере деятельности. При необходимости помогут и с обучением, главное, чтобы это было интересно тебе.
– Кто поможет?
Вопрос остался без ответа.
– Послушайте… – неуверенно начал Стас. – Этот проект…