Даже хорошие девочки делают это (СИ)

– Обязательно.
Ева спустилась по рассыпающимся ступеням, Веня вышел к ней навстречу. Предугадал ее желание подойти к машине, но сухой земли там не было. Только кочки, как в болоте.
Двумя широкими шагами Веня встал возле нее на последней ступени.
– Доброе утро, Ева Константиновна, – сказал он первым.
– Доброе. Я должна вас поблагодарить… за этот жест…
– Вы ничего не должны. Если только вам этого не хочется.
Ева тут же вспыхнула.
– Это очень благородный поступок, и я…
– Сядьте в машину.
Ева посмотрела на сидения через лобовое стекло. О Боже.
– Зачем? – спросила она.
– Я должен вам кое-что показать.
– Что? – спросила она слабым голосом.
Веня расхохотался.
– Черт возьми, не то, что ты подумала!
– Я ни о чем таком не думала! – с жаром заверила его Ева.
– Конечно, – совершенно серьезно кивнул Веня. – Едешь? Я не буду приставать к тебе. Мне не нужна благодарность такой ценой. Мне нужна ты и твое добровольное согласие. С меня достаточно секса в благодарность за шубку, часы или еще что-нибудь. Я сделал это… Ну потому что это явно эффективней какого-то букета.
– Гораздо эффективней, – согласилась Ева.
Веня вернулся к машине и раскрыл пассажирскую дверь.
– Я бы перенес тебя на руках через эту грязь, но боюсь, что ты будешь против.
– Буду, – согласила она, перескочила на уцелевшую с советских времен бетонную плиту, потом еще прыжок на сухой островок и вот она уже в машине.
– Чудеса, – отозвался Веня, захлопнув дверь.
Он сел и завел мотор.
– Куда же мы едем?
– В одно заброшенное и никому не нужное здание.
– Что? Я только что покинула одно такое же.
– Библиотека спросом не пользуется? – грустно улыбнулся Веня.
– Да, – вздохнула Ева. – Увы. Мы здесь остались на отшибе и никому до нас нет дела.
– А если бы вам предложили переехать? Куда-нибудь ближе к цивилизации?
– С чего бы кому-нибудь предлагать такое? – насторожилась Ева.
– Я видел состояние здания, оно удручает. Там даже капремонт не поможет, так все плохо. Проще новое… отстроить, – его голос дрогнул.
– Никто не будет строить для нас новую библиотеку, – грустно сказала Ева.
Веня ничего не ответил.
Он выехал в центр, миновал сверкающие магазины, остановки, свернул с главной улицы, поехал мимо домов, чья архитектура отсылала к 19-тому веку.
И потом остановился.
Ева увидела «Особняк Бернардацци», прочла она на мемориальной табличке, прибитой на углу дома. Вход обрамляли колонны. Здание выглядело пустым и заброшенным.
– Веня, я не понимаю…
– Идем со мной.
Он снова открыл перед ней дверь, позвенел ключами и пришлось подналечь, чтобы ключ открыл старый ржавый замок. Потом они вошли внутрь.
Внутри было пыльно. Ева чихнула.
Это оказалась большая просторная комната-прихожая-холл, с высокими потолками и лестницей, уводящей на второй этаж.
– Ух ты, – выдохнула она.
Воображение рисовало зажженные свечи, хрустальные бокалы и шорох длинных юбок с кринолинами. Кажется, дом был полон призраков, которые только спрятались от звука людских голосов.
– Ага, – согласился Веня.
Они походили по дому, обмениваясь восторженными взглядами, и не говорили ни слова. Потом Веня даже взял ее за руку, потому что деревянный пол опасно заскрипел, и он сказал, что не хочет неприятностей. Переломы и травмы в случае провала пола был именно одной из таких неприятностей.
Это было лучше музея, хотя здесь и не было экспонатов. На стенах оставались обрывки обоев разных эпох, и они рассказывали о доме лучше, чем древесные кольца на срезе пня.
Они обошли весь дом, и за окнами уже стало темнеть.
– Веня, – спросила Ева, – зачем мы здесь?
– Тебе понравился дом?
Он говорил это тоном любящего мужа, который вместе с женой выбирал семейное гнездышко.
Ладно, не будем рушить иллюзию.
– Очень, – призналась Ева.
– Тогда он будет твоим, – сказал он, шагнув прямо к ней.
– Что?!
– Боже, я думал, что смогу, но нет, я совершенно не могу находиться рядом с тобой и не думать о тебе…
– Веня! – она отступила, но он поймал ее за талию и вжал в свое тело.
– Не уходи, пожалуйста.
– Но ты…
– Я не сделаю с тобой ничего, чего бы ты сама не хотела, – шептал он, покрывая ее лицо поцелуями. – Дай мне зеленый свет, пожалуйста. Прерви это безумие, пока я не сошел с ума.
– Ты выбрал Нику…
– Я бы ее не выбрал, если бы ты осталась. Я был с ней, но думал только о тебе…
Ее обдало жаром.
– И все то, что ты делал с ней…
– Черт возьми, да, я мечтал сделать это с тобой. Я представлял тебя.
Кровь в венах вскипела. Его жаркое дыхание опалило шею, он стянул с нее пиджак, но она вернула его на место.
– И ты… Больше не виделся с ней?
– Нет. И не хочу. Пожалуйста, Ева… Дай мне оказаться в тебе. Дай попробовать твои губы на вкус. Почувствовать соски между пальцев.
Пальцы уже пробрались под отворот блузы, уже ласкали полушария груди, скрытой кружевом бюстгальтера.
Она вытягивалась струной в его руках. И готова была стонать от одних только прикосновений.
– Скажи это, – шептал он, исступленно лаская все, до чего мог дотянуться. – Скажи, что тоже хочешь…
– Да… – выдохнула Ева. – Да!
Он подхватил ее на руки, взлетел по каменной лестнице на второй этаж. Выбил ногой дверь, и Ева ахнула.
Комната оказалась совершенно чистой. Идеально убранной. Посреди стоял письменный стол и офисное кресло.
– А ты подготовился, – сказала она с горечью.
А значит, он даже не предполагал, что она может отказаться.
– Вообще-то нет, за домом закреплена женщина, но убирается она, видимо, не везде. Халтурит и убирается только в комнате, отведенной под офис. Мне сказали, что тут везде должно быть чисто. Я не готовился… Я надеялся, но… Ты слишком часто от меня сбегала.
Веня снова надвинулся на нее, сбрасывая на ходу пальто, шарф, стягивая блейзер через голову.
Ева выдохнула при виде поджарого, крепкого мужского тела. Пробежалась пальцами по каменной груди, сжала плечи. Сама прильнула к его губам, а он подхватил ее и посадил на стол. Раздвинул ноги и встал между ее ног, целуя в губы, запуская пальцы в волосы.
– Пора и тебя раздеть.
Пиджак полетел на пол, следом блуза. Он целовал ее лихорадочно, страстно, покрывая горячими поцелуями лицо, шею, грудь и руки. Она расстегнула бюстгальтер, и он провел языком по вздернутым соскам.
– Хочу тебя, – выдохнула Ева. – Сейчас. Не могу больше.
Он провел пальцами между ее ног, и задохнулся от восторга.
– К черту прелюдию? – спросил он, погружая в нее пальцы.
– К черту, – прошептала она, стягивая с себя белье.
– Я в тебе не ошибся.
Он расстегнул джинсы. Подхватил ее ноги под колени и широко развел в стороны.
– Помоги мне.
Ева нашла рукой член, провела несколько раз по нему.
– В тебя, – выдохнул Веня. – Быстрее.
Она направила его, и он ударился бедрами, входя в нее во всю длину. Она выгнулась со стоном, готовая принять еще.
– Ох, черт, – он вышел из нее снова почти целиком и вбился опять, – как хорошо. Готова?
– Да.
И он стал двигаться. Так быстро, что ножки стола со скрежетом проехались по полу, а сама мебель заскрипела, застонала, вторая ее стонам. Пустое помещение разносило эхо ее стонов. Она раскрывалась перед ним полностью, желая принадлежать только ему. Без остатка. Без оглядки.
Он срывал с ее губ поцелуи, пока самозабвенно трахал, нависая над ней. Впечатывая свое тело в нее. Жестоко, резко, быстро, не давая восстановить сбившееся дыхание или вдохнуть полной грудью.
Иногда он опускал глаза и смотрел на нее, раскрытую перед ним, и то, как он входит в нее. И после этого всегда целовал ее с большим жаром, вытворяя языком в ее рту особый танец. Чувственный танец, которому вторили движения бедер.
Ева опасалась, что его не хватит на такую долгую скачку, что скоро все кончится. Ей всегда нужно было больше времени, которое, обычно, редкий партнер дарил ей. Десять-пятнадцать минут и все, тяжелое дыхание и конец, а распаленная Ева ловила руки, губы, чтобы хотя бы так довести себя до пика.