Одна сотая секунды (СИ)

— Ненавижу тебя!
Никто не ответил, не шелохнулись каменные хребты, не мигнули редкие окна-глаза. Он победил, он сразу знал о своей победе.
— Так, дорогая… спокойно. — Еще пойди, произнеси эти слова, когда судорожные всхлипы перекрывают горло, не дают ни вдохнуть, ни выдохнуть. — Если ты… не видишь возможностей, это не значит… что их нет. Хватит закатывать истерики.
Собственные слова не успокоили, но помогли сохранить достоинство. По крайне мере, мне так показалось. Сейчас бы глоток чего-то крепкого, отрезвляющего, позволяющего выровнять внутренние весы, свести разум и чувства в баланс, выпрямиться, разжать до боли сведенные кулаки.
Но достану ли где?
Разум, мой бедный изнасилованный разум метался, хватаясь то за одни обрывки мыслей, то за другие. Зашелестели желтыми страницами газеты и журналы, с особым наслаждением обсасывающие в своих статьях жертв ненормальных, запестрели в голове сайты и новостные ленты, соревнующиеся в демонстрации наиболее ужасных фотографий жертв, перенесших леденящие кровь пытки. Когда разноглазому станет скучно? Когда он приступит к своей дьявольской игре? Липкий страх душил, окутывал меня навязчивее и стремительнее, все изощреннее и изощреннее издеваясь над моей душой. Что будет? Чего мне ждать? Какой боли бояться?
— Хватит! — Сама себе приказала я, вцепившись в тонкий край еще не поддавшегося кошмару сознания. — Если ты не видишь выхода, это не значит, что его нет. Хватит. Хватит!
Пусть прозвучало банально, даже жалко, но на этот раз успокоение действительно вернулось — резко, очищая и выметая весь панический сор из моей души. Тот же завтрак украшали свежие овощи и сыр, которые однозначно попали на остров из вне, те же люди вели себя с разноглазым как угодно, но не трясясь испуганно за собственную жизнь.
Я медленно приблизилась к краю обрыва, прошлась вдоль, там, где это позволяли разросшиеся кустарники и деревья. Если отстраниться от происходящего, если на мгновение забыть о своем безнадежном положении, то, скорее, этот остров вызывает симпатию, нежели отторжение. Есть в нем что-то особенное, даже мистическое. Бескрайние водные пространства, клочок земли, исполинское каменное строение… как последнее прибежище жизни во вселенной, последний уголок, собравший ненормальных людишек, ценою собственного рассудка сохранивших неведение о катастрофе, потрясшей всю планету. Нет больше городов и стран, все выгорело в беспощадном огне бедствия, навеки смолкли людские голоса, и лишь четверо, волею судьбы сумевшие спастись, создали свой крошечный мирок.
Кажется, я тоже начинаю сходить с ума. Ну, или открывать доселе неведомые резервы собственной психики. Мир исчез? Нет. Мир далек? Да. По крайне мере, я не вижу нигде большой земли. До цивилизации как-то можно добраться? Опять-таки, да, судя хотя бы по тому же завтраку. Как? Вероятно, есть воздушный или водный транспорт, и теперь именно его потребуется найти. Смогу ли я им управлять? Обычным катером — да, уже пробовала. Чем-то иным — вряд ли. И это меня расстроило, потому что теперь мне придется втереться в доверие к Рутхелу и добиться того, чтобы он сам меня отсюда вывез. Придется соблазнить, намертво привязать к себе после потрясающей для него ночи?
Я хмыкнула, сплюнула. Нет, он ничего, если бы не недостаток, так вообще бы вошел в список десяти самых сексуальных мужчин планеты. Но он — псих. Не избалованный богатый котик, чью близость можно перетерпеть, а сумасшедший со своими логическими конструкциями в голове. А как бы там не было, но куда опаснее непредсказуемая личность, оторванная от реальности, чем даже привыкший получать желаемое тиран.
Ладно, раз так все обернулось, то попробую и я с иного ракурса взглянуть на ситуацию: пусть Рутхел станет моим тренировочным полигоном. Если я смогу сломать его, то в дальнейшем я смогу подчинить себе абсолютно любого мужчину.
Глава 8
Я продолжила исследование крепости, бесцеремонно заглядывая во все незапертые комнаты и помещения, высматривая потенциально полезные предметы и попутно корректируя в голове эскизы своих планов. Как бы там ни было, но само по себе содержание такого жилища должно влетать в очень ощутимую копеечку. Значит, как бы то там ни было, но Рутхел однозначно обладает каким-то состоянием. Вопрос лишь один: в чем оно выражается? Действительно ли я найду в подвале золотые слитки, или финансовая платформа выражается в виде чеков, акций и счета на Каймановых островах? В любом случае мне теперь имело смысл не торопиться с побегом. Нет, я найду способ выбраться, после получу доступ к счетам, затем изящно добавлю в бокал разноглазого свой волшебный ингредиент, после чего вырвусь на свободу не оборванкой, а вполне респектабельной дамой. Арвелл, конечно же, сообразит, что его обвели вокруг пальца, но я уже буду далеко. Схоронюсь на год-полтора, пока препарат не подточит его нервную систему, а после спокойно вернусь к прежней жизни. Или Андрейка не соврал, действительно сумел сделать так, чтобы его разработка больше не убивала?
Во рту стало кисло и противно: я и сама отравлена, мне самой придется балансировать и со страхом ожидать тех дней, когда я буду ежеминутно задумываться — а не стало ли мое сердце хуже работать? А не откажет ли оно сегодня, завтра или через пару дней?
Надеюсь, у моего злобного гения хватит ума приготовить противоядие, да так, чтобы не стало слишком поздно.
Не смотря на страстное желание приступить к задуманному незамедлительно, я никак не могла натолкнуться на владельца замка. Казалось, что он просто исчез, испарился, незаметно для остальных покинул свою необустроенную обитель. А, может, действительно так произошло? Но я не услышала ни рокота вертолета, не заметила пенного следа но воде, оставляемого яхтой. Впрочем, упустить такое событие я легко могла, учитывая размеры средневекового строения.
— Здравствуй, Карма, — поприветствовал меня старик, заметив на пороге кухни, — заходи.
Как его звали? Кажется, Гарор. И, судя по доброжелательности, на мгновение коснувшейся его лица, этот человек потенциально может стать моим союзником. Если потребуется, разумеется.
Я, воспользовавшись приглашением, прошла, опустилась в несколько расшатанное, но удобное кресло.
— Уйди, — сварливо фыркнула старуха, — не твое.
— Таблички с именем я тут не вижу, — холодно отразила я агрессивный выпад.
Карга мне не понравилась. Нет, по виду — миловидная старушка, из тех, которых могут изобразить на пакете с молоком или соком. Но по характеру, судя по всему, та еще стерва. И теперь я принципиально, назло ей, не встану с этого кресла. Пусть это совсем глупо и ребячески, но она должна понять, что никогда не сможет ткнуть меня носом или что-то мне указывать.
Гарор никак не изменился в лице, что вызвало у меня определенное уважение, а вот Эллис взглянула вскользь, но я заметила в этом мимолетном взгляде недобрую искру, красноречиво говорящую о возмущении тем, что я покусилась на что-то святое.
Кресло — святое? Ой, не смешите мои тапочки, они у меня и так смешные.
— В этом доме чем-нибудь вкусным кормят? — Протянула я довольно доброжелательно, почти даже не демонстрируя мелкую мстительную издевку.
Отдаленно, на самой грани слышимости, что-то зарокотало. Надвигается шторм? Возможно, виски ведь немного ломит. Я потерла их пальцами, нагло посмотрела прямо в глаза старухе.
— Нет! — Отрезала она.
— Иннара, — тихо, но строго произнес Гарор, — не тебе решать.
Странная формулировка, но подействовала. Карга швырнула мне под нос тарелку, небрежно плюхнула кусок холодного мяса.
— А столовые приборы? — Усмехнулась я, игнорируя откровенное хамство.
Со стуком легли вилка и нож.
Однако, вкусно. Что это? Мясо нежное, похоже на говядину, явно предварительно вымоченное… ага, нотки шалфея, гвоздики, не обошлось без лаврового листа. Что еще? Наверняка было использовано красное вино, сельдерей. О, а не то ли это изумительное блюдо, которое, если не ошибаюсь, готовится дня три? Похоже, что именно оно.