Неприрученный вампир (ЛП)

— Когда вы встречаетесь с Макалистером?
Михаил тяжело вздохнул.
— Через две недели. Мне удалось пока отложить, но он стал нетерпеливым и подозрительным к моим мотивам, чтобы задержать его. Между нами достаточно трений, я не вижу причин усугублять ситуацию.
— Что я могу сделать? — Саид поклялся служить Михаилу. Плата за его превращение.
— Выбери трех дампиров из своего ковена для обращения, — ответил Михаил. — Наши ряды слишком малы для моего спокойствия, и с таким большим беспорядком на горизонте, я хочу, чтобы мы были как можно сильнее.
Достаточно простая просьба. Взгляд Саида скользнул к Саше. Она не выказывала никакой заинтересованности в разговоре, но он знал, что она будет первой, кто попросит его. Он сделает это? Мог ли он? Она была самой уравновешенной среди них. Коллектив поскребся в голове Саида, и он снова боролся с его силой. Кто будет спасать его от безумия, пока она приспосабливалась к переменам?
— Конечно, — ответил Саид через мгновение. Михаил встал со стула, указывая, что дело на данный момент завершено. — Пожалуйста, Михаил, если я могу еще что-то сделать…
Михаил положил руку Саиду на плечо.
— Знаю, — сказал он. — Я буду на связи.
Когда король ушел вместе с Дженнером, Саид встретил решительный взгляд Саши. Если он откажет ей в чести быть обращенной, она никогда не простит его.
Если он обратит ее, он может потерять себя в безумии раз и навсегда.
Глава 6
С вершины холма на краю собственности, Шелль обозревала просторы огромного имущества Гуннара. Возможно, это было самое ценное имущество в Пасадене. Чудо современной архитектуры, это было такое место, которое крутые корпоративные руководители строили, чтобы доказать всем своим приятелям, что у них самый большой член. Как-то, однако, она сомневалась, что Гуннар должен был доказывать свою мужественность кому-либо.
Три четверти Луны висели высоко в небе, отбрасывая свое серебристое свечение на землю. Возможно, было опасно пытаться еще одно проникновение так близко к полной Луне, но Шелль не собиралась тратить еще одну секунду, не говоря уже о днях. Ее беспокойство росло с момента привязывания. Она стала проницательна в блокировании мыслей окружающих, но все еще подхватывала кусочки их памяти без предупреждения. Ее уязвимость в светлое время суток все еще мучила ее. В ту секунду, когда солнце выглядывало из-за горизонта, она была беспомощна, поддаваясь забвению дневного сна. Только вчера она держала в руке серебряную ложку больше часа. После обращения, девушка была не в состоянии терпеть контакт вообще, становилась больной и ослабленной от отравления серебром. Но с каждым днем в ней прибавлялось терпимости, будет ли она вскоре полностью невосприимчива к его последствиям?
Ее собственная природа и тайна ее преображения пугали больше всего на свете. Александрийская Библиотека была ее последней надеждой. Если она не сможет найти ответы там, их не будет нигде. И единственное, что стояло между ней и второй частью головоломки, это двухсотфунтовый оборотень.
Жар собрался внизу живота Шелль от воспоминания поцелуя, который Гуннар оставил на ней всего несколько ночей назад. Судьба действительно была жестока. Ее собственное желание, страх и любопытство привели ее сюда. Будто судьба проложила путь хлебных крошек прямо к мужчине, который привязал ее. Ее собственные поиски Гроба привели Ронана к его паре, еще раз доказав, что никто из них не сидел на водительском сиденье. Неужели она не контролировала ни один аспект своей жизни?
Судьба могла пойти сосать члены, насколько она была обеспокоена.
Шелль, определенно, была слишком бесцеремонна в своих планах штурмовать замок без прикрытия. Вероятно, пришло время поставить ее эго под контроль и проявить немного скрытности. Когда она продолжала осматривать поместье, пульсация трепета танцевала по ее спине. Лукас был прав: если бы она столкнулась с целой стаей злых оборотней, то сомневалась, что смогла бы одолеть их. Гуннар позволил бы стае убить ее? Разве важно? Если Михаил пронюхает о такой неустойчивой силе Шелль, то может сделать это сам.
— Проклятие, — ничто не будет достигнуто, сидя здесь и беспокоясь об этом всю ночь. Она встала с корточек, готовая снова испытать высокотехнологичную систему безопасности оборотня.
— Наконец-то. Я думал, ты собираешься сидеть там, как статуя всю ночь.
Шелль подпрыгнул от звука глубокого грохочущего голоса.
— Сукин сын, — вот тебе и стелс. Она потратила слишком много времени на составление плана нападения, когда должна была привести свою задницу в порядок. Оборотень преследовал ее. Наблюдал. С такой тишиной она даже не заметила. Должно быть, он стоял против ветра. Хитрый ублюдок. Наверное, так бывает, когда человек и животное действуют вместе.
Шелль не потрудилась повернуться к нему лицом. Вместо этого она смотрела прямо перед собой.
— Мне показалось, что я почувствовала запах мокрой псины.
Его низкий смех послал приятную дрожь по телу Шелль, которая осела низко в ее животе. Ветер переменился, и Шелль учуяла его запах. Он напомнил ей океан и сосновые леса. Мужественный и чистый. Совсем не мокрая псина, черт возьми. Вопреки здравому смыслу, она глубоко вдохнула. Ее горло стало горячим и сухим от жажды, и Шелль заглушила стон. Она знала, что вкус его крови не будет иметь себе равных, и она жаждала всего лишь глотка.
— Почему ты так долго ждала? — глаза Шелль закрылись при звуке его глубокого голоса. Боги, это было похоже на музыку в ушах и заставляло все внутри чувствоваться слишком легким и воздушным. — Я ожидал, что ты вернешься на следующий же вечер. Ты разочаровала меня, вампир.
— Я Шелль.
«Глупо! Боги, Шелль, не говори ему своего имени!»
Она не хотела этого говорить, но каким-то образом ее беспокоило, что ее называют просто «вампир».
— Шелль, — звук ее имени, произнесенный тем теплым тембром, с самым легким намеком на родной акцент, заставил ее вздрогнуть. Он заставил ее имя звучать чувственно. Это была ласка, которую она ощущала всем телом.
— Ключа здесь нет, Шелль, — он постарался подчеркнуть ее имя, будто знал, какое влияние оно оказывало на нее. — Он пропал.
«Пропал?» Любое удовольствие, которое она могла бы почувствовать, немедленно сменилось паникой и изрядной досадой. Но она не могла показать ему этого. Она должна была играть.
— Какой ключ? Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он засмеялся. Трава даже не шевельнулась от его движения, когда он подошел к ней сзади. Тонкие волоски на затылке Шелль встали дыбом. Его дыхание коснулось задней части шеи, и ее соски затвердели.
«Боги. Как он мог так мгновенно и висцерально воздействовать на нее? Это заставило ее чувствовать себя еще хуже и сводило с ума.
— Ты точно знаешь, о чем я говорю, — он протянул руку и погладил прядь ее волос в конском хвосте. — Мне очень нравятся твои волосы.
Комплимент не должен был заставить ее желудок закрутиться. Шелль дернула подбородком.
— Тогда я буду носить его каждый день с этого момента.
Он издал тихий смешок.
— А моя пара дерзкая. Мне нравятся женщины с перчинкой.
Возмущенный гнев вскипел в груди Шелль.
«Пара?»
И он почувствовал связь между ними той ночью. Она повернулась лицом к Гуннару, их тела были так близко, что соприкасались. Жар мужского тела пронизывал тонкую ткань ее футболки, и Шелль подавила стон. Она сделала шаг назад и расправила плечи.
Она решила не признавать их связь.
— Ты еще не видел дерзости, приятель, — девушка ткнула пальцем его в грудь и обнаружила ее твердой, как камень. — И не называй меня «женщиной» или «вампиром». Понял?
— Почему нет? — он нахмурил брови от неподдельного любопытства. Этот парень был настоящим? — Это то, кем ты являешься.
Шелль взглянул на него. Гуннар, безусловно, сошел со страниц книги по истории. Джинсы с низкой посадкой, которые красовались на его бедрах, и плотная футболка, которая демонстрировала холмы и долины мышц, украшавшие его тело, придавали ему современную атмосферу хипстера. Но без современной одежды, он кричал Викинг-воин-задира. Казалось, мужчина находит извращенное удовлетворение в том, чтобы противодействовать ей, и Шелль хотела бы поощрить это. Издевательство.