Неприрученный вампир (ЛП)

— О, Шелль, твоя киска сладка, как мед.
«Забудь об ушах Лукаса».
Шелль ощущала палящие слова Гуннара кожей. Мужчина не ходил вокруг да около. Он сказал, что ему нужно. Взял то, что хотел. И не извинился за это. Это взволновало Шелль. Кровь побежала по венам.
Его язык пробежался по ее клитору, и клыки Шелль впились в нижнюю губу. Кровь хлынула из проколов, и она ее сглотнула. Ее бедра дрожали в его крепкой хватке, девушка выгнула спину, приподняла бедра, чтобы сильнее прижаться к его рту. Она откинулась назад и обхватила руками предкрылки изголовья кровати, будто ей нужно было что-то, чтобы удержаться на земле.
С каждым прохождением его языка она парила все выше на облаке блаженства.
— О боги, — слова покинули губы Шелль, едва слышные. — Не останавливайся.
Он не показывал никаких признаков утомления или желания остановиться. Гуннар, казалось, решил доставить удовольствие Шелль, и его мастерство заслуживало аплодисментов. Его язык двигался над ее чувствительной плотью в замысловатом танце. Он знал ее тело так, что потряс Шелль до глубины души. Это результат их связи? Или доказательство того, со сколькими женщинами Гуннар спал на протяжении веков? Это имело значение? Теперь он был ее. По крайней мере, на сегодня.
Шелль раздвинула ноги еще, отчаянно нуждаясь в более интенсивном ощущении, которое оставило ее потрясенной и задыхающейся. Ее ногти впились в изголовье кровати, и дерево заскрипело под давлением. Язык Гуннара обвел ее клитор. Жар его рта обжигал и сводил с ума от желания. Шель двигала бедрами с каждым движением его языка в попытке увеличить давление. Но Гуннар знал, как играть в игру, и отказывался давать ей хотя бы крупицу контроля.
— Успокойся, — он отстранился и встретился с ней взглядом. — Или я остановлюсь.
Грудь Шелль вздымалась. Она позволила голове упасть на подушку и хотела, чтобы ее тело расслабилось. Мышцы бедер задергались. Живот напрягся. Бицепсы напряглись, и она крепко сжала кровать. Но не двинулась. Ни на дюйм.
— Хорошая девочка, — пропел Гуннар у ее внутреннего бедра. Он прижался к ее киске, легкое прикосновение носа к ее клитору, и она задрожала. Мужчина знал, как поддразнить ее. Как свести с ума. Оборотень только распалил ее жажду еще больше.
Он крепко держал ладони на ее бедрах, слегка дунул над ее влажной, ноющей плотью, и киска Шелль сжалась. Боги, мужчина мог заставить ее кончить. Ничего, кроме его горячего дыхания на ее чувствительной коже. Шелль корчилась под ним, и Гуннар ответил, повернув ее в сторону, и шлепнул по заду. Небольшое жало взволновало Шелль, но она также знала, что Гуннар имел в виду дело. Он сказал ей не двигаться и ожидал послушания. Он был альфой и хотел, чтобы Шелль узнала об этом.
Ни один мужчина никогда так не возбуждал Шелль. Не доводил ее до точки горения не более чем ртом и несколькими дразнящими вдохами. Она снова успокоилась, и когда Гуннар казался удовлетворенным, она больше не двигалась, он прижался губами к ее клитору, будто чтобы вознаградить ее.
«О, Боги».
Шелль не сомневалась, что одна ночь с альфой стаи Форкбеард разрушит ее.
***
Киска Шелль была охренительной. Гуннар имел это в виду, когда сказал ей, что может лежать у нее между ног и радовать ее до восхода солнца. Мягкая, сладкая и мокрая. Для него. Каждый крик, слетавший с ее губ, каждое подергивание мышц, каждое движение бедер были для него. Он ненавидел признавать, что надеялся, что девушка ослушается его. Он жаждал шлепнуть ладонью по сочному изгибу ее задницы. Легкое жало, и ее вздох удивления превратили его член в камень. Он пульсировал почти болезненно, его собственная потребность в освобождении поднималась до головокружительных высот.
Он слегка прошелся зубами о тугой узел нервов, и Шелль хныкнула. Он втянул плоть в рот и прошелся по ней языком, тихие всхлипывания Шелль вскоре стали отчаянными рыданиями удовольствия, что отправило прилив адреналина по его кровотоку. Она была близка. Ее запах изменился, воздух стал гуще, и это сводило его с ума от желания. Он крутил языком по ее клитору, и она дергала бедрами. Он не оторвался, а подогнул ее бедра, чтобы еще раз шлепнуть ее по заду. Его рука треснула по голой коже, и в этот момент Шелль кончила.
Ее тело стало жестким от оргазма, и она закричала. Глубокие, мучительные рыдания эхом отдавались в пределах спальни. Гуннар сжал ее бедра и позволил ей ощутить все удовольствие от его рта. В углублении его души, волк благодарно рыкнул. Инстинкт давил на разум, вековая нужда, желание спариться со своей истинной половинкой, превозмогая любой здравый смысл. Гуннар не хотел торопиться с Шелль. Хотелось ублажать ее снова и снова. Хотел почувствовать жар ее рта, скользящий по его плоти. Но у этой его животной части были другие планы. Слишком нетерпеливый для игры, все, чего хотел волк, это потребовать то, что принадлежало им.
Чтобы скрепить их узы.
«Моя».
Мысль прозвучала в голове Гуннара, побуждая его к действию. Он спустил Шелль с высоты оргазма нежными движениями языка и легкими поцелуями ее скользкой, набухшей плоти. Когда ее дыхание остановилось, а тело расслабилось, он оттолкнулся от кровати и стащил сапоги, джинсы и нижнее белье.
— Рубашка, — слово прогрохотало с низким рыком. — Снимай.
Шелль приподнялась на кровати. Зелень ее глаз сменилась жидким серебром. Цвет закрутился, как ртуть, отличный от всего, что Гуннар когда-либо видел. Кто была та женщина, на которую претендовал его волк? Он встречал свою долю вампиров до того, как Сортиари сочли нужным уничтожить их. Но никогда за все свои годы на земле он не встречал таких, как Шелль.
Особенных.
И она принадлежала ему.
Шелль сняла рубашку с длинными рукавами и отбросила ее в сторону кровати. Атласный кружевной лифчик, который был ничем иным, как парой лоскутов ткани, поддерживал ее дерзкую, высокую грудь. Как бы Гуннар не восхищался одеждой, он жаждал голой плоти.
— Это тоже, — он указал на бюстгальтер. — Я хочу избавиться от этого.
Шелль не отрывала взгляда от него и, молча, выполнила его приказ. Живот Гуннара сжался при виде ее голой груди, крошечные соски затвердели и сморщились. Как он жаждал попробовать их на вкус. Сосать и лизать, пока ее дыхание не замрет в отчаянном вздохе. Позже. После того, как он удовлетворит брачный инстинкт, который заставил его взять ее и укрепить их связь.
Гуннар забрался на матрас. Он начал с ног Шелль и позволил своему носу блуждать ленивым путем по ее ноге до внутренней поверхности бедра. Она пахла как знойный летний вечер, секс и желание. Его язык касался ее плоти, соленый вкус напоминал ему океан. Он оставил ее запах на память. Он мог бы выследить ее, распознать ее уникальный почерк в толпе из сотен тел. Связь пар помогла бы ему. Помимо своей стаи, Гуннар никогда не чувствовал такого желания защищать кого-либо еще. Страх просочился в его кровь, когда пришло осознание, что однажды ему, возможно, придется защищать Шелль от его собственной семьи. Если его стая обнаружит их связь, они оба могут быть убиты.
Именно поэтому, на данный момент, он должен держать их связь в секрете.
Он отбросил мантию беспокойства, которая покрывала его, и сосредоточился вместо этого на женщине, лежащей под ним. Гуннар поцеловал плоскость ее живота, талию, грудь, которой он восхищался только минуту назад. Он позволил себе минуту снисхождения и засосал тугую бусинку соска в рот. Спина Шелль изогнулась, и сладкий вздох сорвался с ее раскрытых губ.
Звук коснулся его чувства как мириады перьев.
Гуннар отказался от ее груди. Он проложил дорожку из поцелуев от ключицы до плеча. Он прикусил, и Шелль ахнула. Она раздвинула ноги в приглашении, и он устроился между ними. Девушка выгнулась на матрасе, и когда Гуннар снова укусил, он одновременно направился домой.
Их голоса смешались в один звук облегчения. Киска Шелль сжала его крепко, и член Гуннара пульсировал в такт сердцебиению. Его мышцы дрожали от усилий, потребовавшихся, чтобы оставаться на месте, когда он хотел безжалостно вбиваться в нее, пока они оба не найдут свое освобождение.