Неприрученный вампир (ЛП)

— Я веду свой род от королей! — в его голосе звучала сила Альфа-самца. — Я истинный Альфа стаи Форкбеард. Твои сомнения, твой недостаток веры, женщина, не только неуместны, но и нежелательны.
Шелль повернулась. Глубокая морщина залегла на ее лбу, и боль блестела в ее лесисто-зеленых глазах.
— Я не знаю, чего ты от меня хочешь.
У Гуннара отвисла челюсть. Боги, она его разозлила.
— Я хочу, чтобы ты доверяла мне! — прокричал он. — Я хочу, чтобы ты доверяла нашей связи.
Глава 20
Как Шелль могла доверять Гуннару, когда она не могла доверять даже себе? Он слишком многого от нее просил. Хотел больше, чем она могла дать. Девушка до смерти боялась ему довериться! Она не могла позволить себе чувствовать никаких эмоций, никакой нежности. И особенно, когда дело касалось Гуннара.
— Я пытаюсь защитить тебя! — ее голос дрожал от этих слов. — Почему ты этого не видишь?
Золото светилось в глазах Гуннара, все ярче в темной комнате.
— Что, черт возьми, заставляет тебя думать, что мне нужна твоя защита?
Боги, он был невыносим.
— Не мог бы ты оставить свое проклятое эго у двери на полсекунды? — это не имело никакого отношения к тому, что Шелль считала его неспособным. Но Гуннар не понимал, что в его броне была трещина, которой раньше там не было. Она его ослабила. Их связь ослабила его.
Его глаза сузились, челюсти сжались.
— Дело не во мне, Шелль.
— Нет, — узел эмоций забил ей горло. — Речь идет обо мне. Тебе нужно уйти, Гуннар, — ее глаза застилали слезы, и Шелль заставила слова, которые не хотела произносить, слететь с ее губ. — И больше не возвращаться.
Его ответный смех смутил и разозлил ее. Он стоял перед ней, гордый, голый, с великолепными татуировками на теле. Дикий. Высокомерный. Непримиримый. Сильный. Упрямый. И такой чертовски красивый, что было почти больно смотреть на него.
— Я никуда не собираюсь уходить.
Его тон не вызывал споров.
— Я могу заставить тебя уйти, — если он хотел играть жестко, пусть будет так.
— Ты так думаешь? — спросил Гуннар. — Тогда вперед, пожалуйста.
Шелль дернула подбородком. Если он не мог понять, почему ему опасно быть здесь, тогда у нее не было выбора, кроме как заставить его уйти. Она подошла к нему, расстояние менее дюйма разделяло их. Жар его тела бил ее, и она боролась с желанием протянуть руку, дать пальцам скользить по жестким гребням его торса.
— Гуннар, — Шелль наделила свой голос силой и посмотрела ему в глаза. — Я хочу, чтобы ты ушел отсюда и никогда не возвращался.
Гуннар показал свой волчий оскал.
— Нет.
Брови Шелль сошлись на переносице. Его собственная сила оттеснила ее, заставив мурашки по коже подняться по рукам. Она глубоко вздохнула и надавила.
— Гуннар, — повторила она. — Уходи.
Он нахмурил брови. Золото пылало в его глазах.
— Нет.
Без преамбулы, Гуннар потянулся к Шелль и прижал ее к себе. Его рот встретился с ее, сокрушительный, требовательный, чтобы она открылась для него. Она провела руками между ними и толкнула его в широкую грудь. Шелль была сильной, сильнее других вампиров, но Гуннар сумел одолеть ее. Она попыталась показать ему, почему для него опасно быть с ней, и все, что ему удалось сделать до сих пор, это доказать что вампир не права.
Сила покинула руки Шелль, когда она расплавилась против него. Зачем бороться с тем, чего она хотела? Он не собирался позволять ей оттолкнуть его. Гуннар разрушил их поцелуй только для того, чтобы снять футболку с Шелль. Его губы снова оказались на ее губах, голодный, и она ответила на его поцелуи с таким же рвением.
— Ты моя, — прорычал Гуннар у ее рта. — Моя пара. Моя навсегда. Связь пар неразрывна. Ты не избавишься от меня, — он прикусил ее нижнюю губу. — Возможно, ты и раньше заставала меня врасплох, но больше не будешь. Я не боюсь тебя, Шелль.
Было слишком поздно попытаться в последний раз отговорить его?
— Ты должен, Гуннар, — его рот коснулся ее губ. — Я боюсь саму себя.
Его язык набросился на ее закрытые губы, и Шелль снова потерялась от его лихорадочных поцелуев. Аппетит Гуннара к физическому контакту соперничал с ее. Казалось, они не могли подобраться достаточно близко, не могли поцеловать друг друга достаточно глубоко.
Гуннар повернул Шелль и нагнул над кроватью, когда вошел в нее. Она вскрикнула с облегчением, будто соединение их тел было единственным, тем, что ей нужно, чтобы стать целой. Он сильно и глубоко вонзился. Там не было ничего предварительного, пока он трахал ее, и этого и хотела Шелль.
— Сильнее.
Он обязан.
— Глубже.
Каждый толчок сотрясал ее и посылал порыв удовольствия от ее ядра наружу.
Шелль сжала покрывало в кулаки, будто хотела удержаться. Единственными звуками в комнате были их тяжелые вдохи и дикие звуки встреч и расставаний. Гуннар обнял ее и просунул руку между ее бедер. Кончики его пальцев скользнули по ее плоти, и Шелль вздрогнула, когда он нашел ее клитор и обвел узелок нервов. Сенсорная перегрузка почти настигла ее, когда Шелль отказалась от всех логических мыслей и просто позволила себе чувствовать.
— Кончи для меня, Шелль.
Горячее дыхание Гуннара у ее уха приблизило к краю. Казалось, ее тело закручивалось внутрь, наматываясь все туже и туже, пока девушка не подумала, что может выдержать еще одну унцию напряжения. Он отвел ее волосы в сторону, и в тот момент, когда его зубы задели ее горло, Шелль сломалась. Ее отчаянные рыдания становились хриплыми, когда волна за волной удовольствие обрушилось на нее. Гуннар последовал за ней через минуту, издавая крик, когда кончал.
Его грудь упиралась ей в спину, и он мелко толкал бедрами, когда они миновали пик. Гуннар бормотал мягкие слова у ее уха на древнем языке, который ничего не значил для Шелль, но она все равно чувствовала эмоции за ними. Острая нужда мужчины, которого она едва знала, поглотила ее. Остаточный страх, который чувствовала в тот момент, когда пыталась отослать его, все еще заставлял ее сердце биться в груди. Связь была абсолютной. Неразрушимой. Шелль не сомневалась, что она погибнет из-за Гуннара, и все же ничего не могла сделать, чтобы остановить это.
Гуннар отстранился, и она ощутила исчезновение тепла, как только его тело покинуло ее. Он положил ее на кровать и устроился позади, поджав колени, он снова прижался грудью к ее спине. Его борода щекотала плечо, когда он повернул голову к ней, и холодок танцевал по ее спине. Гуннар напомнил ей о солнце, которое она больше никогда не увидит. Уникальный, теплый и ослепляющий своей интенсивностью.
— Оборотнями не рождаются, — голос Гуннара потянулся к ней в темноте, роскошный и утешительный. — Они создаются. И это не очень приятный переход.
Он обхватил одной рукой ее за талию. Шелль потянулась к его руке и переплела их пальцы. Она слышала, что переход был болезненным, но знание, что Гуннар испытал эту агонию, когтями впилось ей в грудь. Она потянулась к нему сзади и позволила своим пальцам пройти от его виска по щеке до хрустящих волос его бороды. Он повернул голову под углом и прижался губами к ее ладони.
— Мы сражались с Франками, — Гуннар усмехнулся. — Тогда казалось, что мы всегда сражались с Франками. Мы планировали устроить засаду в их лагере ночью. Полная луна дала бы нам достаточно видимости, чтобы вести переговоры в лесу, и битва была бы выиграна, прежде чем они узнали, что произошло. Но наш военный отряд попал в засаду. До того, как мы добрались до Франкской армии. Волки напали без предупреждения и лишь немногие из нас выжили.
Ком встал в горле Шелль, когда воспоминания Гуннара затопили ее. Крики людей в лунном лесу, в то время как волки уничтожали их, эхом отдавались в ее ушах. Жуткие тени танцевали вокруг нее, когда стая волков атаковала ее. Холод ветра коснулся ее кожи, и Шелль задрожала, когда боролась, чтобы освободиться от воспоминаний Гуннара.
Она протолкнула слова мимо комка в горле.