Сунг

– Всем рассредоточиться по склону! Быстро! Бурнашов? Валька, сюда! …Сашка, – повернулся подполковник ко мне, – Давай вверх по склону вон до того валуна! Валентин, спускайся ниже – к камню. Я останусь здесь. Огонь открывать только по моей команде. Быстро, ребята!
Подгонять нас было не нужно. Я уже карабкался вверх по склону, как снизу долетели слова коменданта, обращенные к разведчику:
– Валя, быстро передай своим, что «духи» заходят на Сунг с тыла. По противоположному…
Последнее слово Рукосуева заглушила пулеметная очередь. Странно, что они заметили нас только сейчас. Зеленые бушлаты нашей группы прекрасно выделялись на белом боку горы.
Пулемет высадил короткую пристрелочную очередь. Захлебнулся. Затем снова подал голос. Я продолжал карабкаться. Услышал, как за спиной, там, где должен был находиться Рукосуев, защелкали пули. В ответ ударил автомат подполковника.
До заветного валуна, за которым можно было надежно укрыться, оставалась пара метров. Я оглянулся. Комендант лежал на боку и короткими, но частыми очередями жарил по противнику, прикрывая нас. Кепи на голове у него почему-то не было.
Подполковник, почувствовав взгляд, повернул в мою сторону голову, и я поразился неестественной белизне его лица. Ранен?! Но комендант, не прекращая сыпать точными очередями, энергично задвигал губами. Сквозь грохот выстрелов донеслось:
– Чего уставился…. Быстро, мудак! Убьют! Со мной…. нор….!
Ниже заработал АКМС майора Валентина Бурнашова.
Я подобрался и два рывка достиг своей огневой точки. Вовремя: в том самом месте, где мы переглядывались с комендантом, взлетели снежные фонтанчики. Следующая очередь просвистела уже над головой.
Грохотала оглушительная канонада: «духи» стреляли уже все.
Сколько их там? Я пытался возродить в своей памяти увиденную цепочку людей. Не меньше десятка. А где остальные? Не успели спуститься? Ответом на эти размышления послужила бешенная стрельба над головой: противник все-таки навалился на левый фланг «стопаря» Снесарева.
Размышлять было некогда. Теперь в памяти нужно держать только три вещи: сколько патронов должно остаться в магазине после очередного плевка свинцом; сколько полных магазинов осталось в «лифчике»; и что потом нужно будет обязательно поменять позицию. Иначе «духи» пристреляются и тогда – все…
Но пока ситуация была под контролем.
У меня две гранаты Ф-1 и девять магазинов патронов. Если бить короткими очередями, то можно продержаться. Вот только до чего? Наши со «стопаря» на помощь не придут. У них своих проблем выше крыши. Продержаться! До чего, до чего… Хрен его знает, до чего! Эти вопросы себе лучше не задавать. Стреляй, пока стреляется, и да поможет тебе Бог.
Вот только со сменой позиций намечаются проблемы. Легко сказать, меняй позиции! Если находишься на голом склоне, из укрытий у тебя только один валун, а вокруг него свинцовая свистопляска, то не побегаешь.
Особенно, если ведешь перестрелку не с одним врагом, а с несколькими. Их задача не давать тебе высунуться из-за камня, пока другие подберутся и навалятся. Это дело пяти минут для солдат срочной службы со средним боевым опытом. А для этих волков – как два пальца об асфальт.
Второй отстрелянный магазин летит в снег. Успеваю заметить, что после последней очереди из этого рожка еще один из «белых маскхалатов» взмахивает руками и катится вниз. Не пропал наш скорбный труд…
Адреналин бьет в кровь. Опасная штука – перевозбуждение. Теряется чувство опасности. Так что, Саша, спокойнее…
Внизу вовсю лупит АКМС разведчика. В его стрельбу регулярно вплетаются глухие хлопки подствольного гранатомета. Бурнашов – единственный из нас, у кого есть ПГ, и он его использует на полную катушку. «Подствольник» хорошо выручает нашу группу. Я вижу, как «воги» то и дело взметают снег на позициях «духов». Кажется, троих они уже завалили…
Я высаживаю по противнику еще один автоматный магазин. Прижавшись спиной к камню, вставляю новый.
…Та-ак, обратно уже не высунуться: один «духовский» АК без устали молотит по камню, второй прошивает пространство по обе его стороны. Ничего не скажешь, грамотно зажали. Интересно, сколько я так могу просидеть? До первого точного выстрела из гранатомета…
Сейчас стоит показаться из-за укрытия хоть на сантиметр, как этот самый «санти» отхватят очередью. А это кусочек не чего-нибудь, а моего тела. Мама будет не в восторге от своего сына, так глупо промотавшего частицу плоти, вынашиваемой девять месяцев.
Эх, хорошенькие мысли лезут в голову перед смертью… Смертью? Ну, мы еще покувыркаемся!
Тут до меня доходит, что автомат Рукосуева молчит. Я поворачиваю голову в сторону – такую роскошь я еще могу себе позволить на этом простреливаемом склоне.
Фигура Рукосуева в бушлате с выцветшей «березкой» почти незаметна среди распотрошенной очередями земли. Вглядываюсь. Он лежит неподвижно, ничком, на самом виду и по нему не стреляют. Это плохой признак. Вот фигура в зеленом бушлате едва заметно шевельнулась… Жив, только ранен?
Но тут замечаю фонтанчики пулеметной очереди, взметнувшейся рядом с правым плечом коменданта. Вторая очередь перехлестнула через его спину. Кто-то из «духов» выстрелил по лежащему без движения пограничнику «для гарантии». Эта очередь и потревожила тело, и без того нашпигованное свинцом.
Разведчик тоже замолчал. Значит, я один остался… Пулеметная очередь вспарывает грунт у моей ступни. Инстинктивно поджимаю ноги.
Теперь моя поза похожа на позу эмбриона. Как говорится, с чего начали, тем и закончим. Тут тебе оставшиеся магазины не помогут.
Что творится у Бурнашова, не видно. …Его скрывает небольшой уступ на склоне горы.
Лихорадочно просчитываю варианты. Бросить гранату? Может, успею махнуть рукой из-за камня и при этом остаться при здоровой конечности? Тогда удастся отвлечь внимание «духов» хоть на мгновение и, прикрывшись флером дыма от разрыва, скатиться вниз со склона.
Как долго мне придется катиться, и во что могу превратиться после такой забавы, стараюсь не думать. Авось, за что-нибудь зацеплюсь…
Жуткий удар над головой бьет по барабанным перепонкам, отрывает от земли. В животе пустота, перед глазами крутится заснеженный склон.
Я лечу вверх тормашками, а в голове вращается фраза: «Они все – таки влепили из „граника“…»
Меня догоняет еще одна взрывная волна, снова швыряет через голову. В ней гудит как в колоколе, я ничего не слышу. Приземляюсь рядом с убитым комендантом.
…Еще взрыв, еще.
Грохочет где-то в районе тропы, где обосновались «духи». Теперь уже понимаю, что это рвутся артиллеристские снаряды – бьют наши «саушки». Но почему сюда?
Разрыв загоняет меня еще ниже, под козырек, туда, где держал свою оборону разведчик майор Бурнашов
…Вот и он. Скатываюсь прямо к его ногам. Подтягиваюсь на руках поближе. Лицо Валентина в крови, автомат валяется рядом, рука сжимает «мотороллу».
Чтобы не свалиться по склону дальше, я хватаюсь за щиколотки Вальки. Тело Бурнашова по инерции ползет вместе со мной, но двойная тяжесть ее быстро гасит. Но мы все же успели выползти из-под спасительного каменного козырька. И слава Богу, что последний снаряд был вторым в артиллерийской «вилке». Третий разрывается где-то среди «духов», иначе сейчас по воздуху летели куски наших тел.
От движения разведчик приходит в себя. Вижу: глаза его открыты, губы шевелятся. Подтягиваюсь выше, к его голове.
– …Возьми рацию… – шепчет мне Бурнашов, – Я вызвал огонь на себя… Им – пиздец, нам тоже. Но это не главное…
Склоняюсь все ниже к лицу Валентина, пытаясь уловить обрывки фраз сквозь оглушительный грохот молотков в голове. На щеку разведчика капает кровь. Откуда может капать кровь? Ах да, с меня… Размазываю кровь по лбу, чтобы не склеивала глаза.
– Сегодня ночью мимо отметки «16-04» должна пройти группа… – шепчет майор, – Сейчас она в…(он называет мне разрушенный и брошенный жителями кишлак, находящийся в нейтральной пограничной зоне). Свяжись с ними. Частота…. Позывной…. Выведи их по запасному… Предупреди…