Несравненная

— Рита, иди сюда! — крикнул он. — Хочу, чтобы ты взглянула вот на этого красавца. Я чувствую, что это — победитель!
Девушка со всех ног бросилась к брату, опасаясь, что он не одобрит ее разговоров с графом и того, что они собирались затеять верховую езду и скачки для дам.
В стойле находился очень большой и, судя по его виду, сильный жеребец.
— Как думаешь, а? — спросил Гарри сестру, пока та оглядывала коня.
— Глядя на него, могу предположить, что он в состоянии добежать отсюда до Северного полюса! — ответила Аморита.
— Все, что мне от него нужно, — сказал Гарри, — так это чтобы он пришел первым на беговой дорожке.
Все это время они говорили друг с другом очень тихо, а граф пока давал какие-то распоряжения конюхам.
— Думаешь, я должен выбрать этого? — спросил сестру Гарри.
— Я думаю, ты сам чувствуешь инстинктивно, внутри себя, подходит тебе этот конь или нет, — ответила Аморита. — Когда я увидела Гусара, я сразу поняла, что он для меня что-то значит. Не могу этого объяснить, но внутри я что-то чувствую такое, что безошибочно говорит мне — это мое.
Гарри улыбнулся ей:
— Я чувствую, что Крестоносец — это тоже мое.
— Тогда вы с ним непременно победите, — поддержала брата девушка.
Гарри скрестил пальцы и поднял руку вверх.
Аморита улыбнулась и сказала:
— Уверенность — это половина победы! Так говорил папа, помнишь, Гарри?
— Помню, — ответил Гарри, — но он был гораздо лучшим наездником, чем я.
— Не говори ерунды! — сказала Аморита. — Ты ездил не так хорошо, как отец, только из-за того, что был гораздо моложе. Но сейчас, я уверена, папа гордился бы тобой!
Говоря это, она знала, что как раз эти слова сейчас очень нужны были Гарри.
Аморита была достаточно умна, чтобы понять, как сейчас ее брату необходимы поддержка и ободрение.
Из-за вечных проблем с деньгами и нескольких неудач с лошадьми, которых ему не удалось продать по хорошей цене, он начал терять уверенность в себе.
Аморита знала, что поступает правильно, пытаясь подбодрить брата.
Когда граф присоединился к ним, Гарри сказал:
— Ройдин, если ты не возражаешь, то в больших скачках я бы хотел быть на этом скакуне. Какими они будут по счету?
— Первыми, — ответил граф. — Всего будет четыре. Если хочешь, можешь участвовать во всех четырех.
Гарри задержал дыхание. Потом неуверенно спросил:
— В таком случае мне лучше, наверное, выбрать еще одну лошадь?
— Выбери четырех, — ответил граф. — Здесь еще много достойных скакунов. А поскольку сам я в скачках не участвую, ты можешь взять четырех лошадей для себя. Не волнуйся, никто не узнает.
— Мне не следует жадничать, Ройдин, — сказал ему Гарри. — Я возьму двух самых лучших твоих коней для двух заездов.
Аморита с изумлением посмотрела на брата.
Она поняла, что Гарри на самом деле не хотел отнимать шансы у остальных своих друзей, поэтому и решил участвовать только в двух заездах.
Посмотрев еще нескольких жеребцов, они выбрали одного по кличке Меркурий. Аморита и Гарри сочли его превосходным.
Затем граф сказал, что ему нужно возвращаться в замок, поскольку вот-вот должны были подъехать остальные его гости.
Когда они шли назад, граф попросил Гарри:
— Мне нужен твой совет, дружище, по модернизации моей конюшни. Давай поговорим, когда у тебя будет время. Да и, поскольку у тебя у самого целое хозяйство и большой замок, ты наверняка сможешь мне рассказать, какой ремонт и нововведения нужно сделать прежде всего, чтобы придать этому родовому гнезду цивильный вид.
— Буду рад помочь, — ответил Гарри. — Хотелось бы мне сделать и со своим замком то же, что ты можешь сделать со своим. Хотя мой дом по сравнению с твоим кажется очень маленьким.
— Как только у меня будет время, я обязательно приеду навестить тебя и посмотреть твое жилище, — пообещал граф.
После этих слов Аморита бросила быстрый взгляд на брата.
Она так же, как и Гарри, прекрасно понимала, что как раз визита графа в их поместье и нельзя было допустить.
Однако Гарри, как показалось Аморите, совершенно не подумав, со смехом ответил другу:
— Ну конечно же! Я буду рад тебе в любое время, но сначала тебе предстоит, как я посмотрю, столько дел! Теперь, когда у тебя достаточно средств, ты должен сделать свой дом самым выдающимся во всей Англии!
— Я намерен сделать его даже более внушительным и роскошным, чем Виндзорский замок! — объявил граф. — Я был там в прошлом году. И скажу вам, моя кровать была жесткой, как доска, и каждую ночь я блуждал по темным и запутанным коридорам в поисках своей комнаты. Ужасные воспоминания!
Гарри расхохотался.
— Своей комнаты! — развеселился он. — Странно, Ройдин, наши друзья рассказывали, что тоже блуждали по темным коридорам, но искали отнюдь не свои комнаты или просто были не в состоянии до них добраться по совсем другим, но совершенно очевидным причинам!
— Веришь или нет, — твердо заявил граф, — но мои причины заключались в усталости и желании скорее лечь спать.
Оба громко хохотали, как будто в их словах было что-то смешное.
Аморита так и не поняла, о чем они говорили.
Глядя вокруг, она заметила, что сад был совершенно запущен. С ним придется долго возиться, прежде чем он примет надлежащий вид.
Также ей было совершенно очевидно, что необходимо сделать с наружной частью здания. Ни один изъян не ускользнул от ее взгляда.
Когда они вернулись в гостиную, то обнаружили, что гостей стало гораздо больше.
Вновь прибывшие женщины, сопровождавшие джентльменов, выглядели еще более ярко и впечатляюще, нежели те, с которыми Аморита уже успела познакомиться.
На самом деле их платья были настолько вызывающими, что, как показалось Аморите, подходили только для сцены. Шляпы же были просто фантастическими.
Девушка подумала, что ее бедная матушка пришла бы в ужас, увидев хотя бы одну такую разодетую и яркую женщину у себя в деревне.
Подали чай. Амориту восхитил серебряный чайный сервиз времен Георга III. Чайник так и сверкал начищенными боками на большом серебряном подносе.
Она предположила, что все это великолепие досталось графу по наследству так же, как им их фамильное серебро.
Он, видимо, как и Гарри, не смог продать все эти вещи, чтобы оплатить свои чета.
«Кажется, — подумала девушка про себя, — ему очень повезло, что он не успел избавиться от этих вещей. Если бы он продал сервиз, а потом разбогател, он бы наверняка горько пожалел о сокровищах своего старого родного замка».
Должно быть, думая об этом, она выглядела чересчур серьезной.
К ее великому ужасу, сэр Мортимер, находившийся в противоположном конце комнаты, направился к ней.
— Почему не улыбаются эти губки, созданные для горячих поцелуев? — вкрадчиво спросил он, подойдя к ней почти вплотную.
Какое-то мгновение Аморита с недоумением смотрела на него.
Никто раньше не позволял себе так разговаривать с ней.
Она не знала, проигнорировать ли его слова или сказать, что не стоит быть столь фамильярным.
— Все-таки не понимаю, — сказал он, опередив ее, — почему я не встречал тебя раньше в Лондоне? Гарри прятал тебя от нас взаперти, чтобы тебя у него не украли?
— Я живу за городом, — ответила Аморита ледяным тоном, сделав над собой усилие, чтобы не поставить наглеца на место.
— А, тогда понятно, — не отставал Мортимер. — Но теперь мы знакомы. Я обязательно найду тебя, когда вернусь в Лондон, даже если захочешь спрятаться от меня!
Поскольку девушка уловила в его словах скрытую угрозу, она решила отойти подальше от этого странного господина.
Гарри разговаривал с Джимми Понсонби.
Когда он понял, что сестра стоит около него, поспешил сказать:
— Ох, Джимми, прости, забыл тебе представить мою спутницу. Не думаю, что ты знаком с Ритой.
— Нет, — ответил Джимми, — но чрезвычайно рад познакомиться.
Он пожал Аморите руку и спросил:
— Вы давно знаете Гарри? Если да, то с его стороны просто невежливо было не познакомить нас раньше. Дружище, это преступление — скрывать от нас такую красоту!