Несравненная

— В клубе он присоединился к нам как раз в тот момент, когда Ройдин рассказывал о своих планах, и как-то само собой вышло, что Мортимера тоже пригласили.
— Если хочешь знать мое мнение — это большая ошибка, — сказал Джимми. — По-моему, это мерзкий и отвратительный тип. Я знаю, что сейчас он увлекся карточной игрой и играет на гораздо более крупные суммы, чем может себе позволить.
— Я тоже обратил на это внимание, когда заезжал в клуб как-то на днях, — поддержал приятеля Чарли.
Потом некоторое время они ехали молча. Первым заговорил Джимми:
— Кого ты собираешься взять собой для конкурса киприоток?
— Будто не знаешь?
— Догадываюсь, — улыбнулся Джимми. — А мне тогда придется уговорить Лу-Лу. Она выглядит сногсшибательно, особенно по вечерам.
Чарли рассмеялся:
— Да, вечером они все выглядят гораздо лучше, нежели к утру.
Джимми отпустил непристойную шутку по этому поводу, и оба громко расхохотались.
Продолжая свой путь и обсуждая предстоящую вечеринку, они одновременно думали про себя, как бы им представить свою киприотку так, чтобы она затмила всех остальных.
Гарри Хау отказался от нескольких предложений подвезти его до клуба, так как пока не собирался возвращаться на Сент-Джеймс-стрит. Вместо этого он нанял экипаж и отправился в Челси.
Недалеко от приюта, открытого на средства Нелл Гвинн, красовался очаровательный особнячок, который был хорошо знаком молодому человеку.
Когда он позвонил, дверь открыла горничная в цветном чепце и белоснежном переднике.
— О, это вы, мистер Эдвард! — прощебетала она и присела в реверансе. — А мы уже думали, вы не приедете!
— Да, я немного опоздал, — отрывисто произнес Гарри и прошел в гостиную, расположенную на первом этаже.
Чрезвычайно миловидная молодая особа, сидевшая на софе, увидев его, вскочила и бросилась к нему с распростертыми объятиями.
— Гарри! — воскликнула она. — Я думала, ты обо мне совсем забыл!
— Прости, Милли, я очень хотел приехать к обеду, но произошло одно довольно неожиданное событие, которое меня и задержало.
Он обнял девушку и хотел было поцеловать, но она с любопытством спросила:
— И что же такое произошло?
— Я расскажу тебе, но чуть позже, — ответил Гарри и поцеловал ее, крепко прижимая к себе.
Милли игриво высвободилась из его объятий:
— Очень любопытно.
— И будет еще любопытнее, когда я расскажу тебе, что случилось.
Милли присела на софу, и Гарри устроился рядом. Он рассказал ей о невероятной встрече в клубе «Уайт» и о сказочном наследстве, доставшемся его другу графу Элдриджу.
— Ах, Гарри, — вздохнула красавица. — Если бы на его месте был ты!
— Я тоже сразу об этом подумал, — признался молодой человек. — Но слушай дальше, тебе это понравится.
И он поведал ей, что граф собирается давать званый ужин, на который каждый из его друзей должен привести с собой самую красивую киприотку, которую знает. Гарри также рассказал ей и про приз в тысячу фунтов, полагавшийся за самую прекрасную даму, и о подарке для самой победительницы — той самой «роскошной сверкающей вещице», которую упоминал граф.
— Что означает, конечно же, украшение с бриллиантами! — подвел он итог.
У Милли загорелись глаза.
— О, Гарри! Это же потрясающе!
— Так и будет, — ответил он, — тем более что скачки я тоже собираюсь выиграть.
— И там тоже полагается приз?
— Да, такой же, как и за киприотку, — ответил Гарри.
— Когда же состоится вечер? — поинтересовалась Милли.
— В следующую пятницу.
Милли сразу же поникла.
— О нет! Только не в пятницу!
— Почему? В чем дело? — насторожился Гарри.
— Потому что в этот день возвращается барон, — упавшим голосом ответила Милли.
— О господи, не может быть! Только не это! — простонал Гарри.
— Так и есть. Он сам сказал мне.
— Но ты, конечно же, сможешь найти предлог, чтобы поехать со мной в замок Элдриджа?
Милли покачала головой:
— Ты же сам знаешь, что это невозможно.
Наступило молчание. Гарри прекрасно знал, что она находилась под покровительством барона фон Волтермера.
Барон — очень богатый человек — обосновался в Англии более десяти лет назад. Будучи человеком умным, он вложил свои деньги в ряд новых технических компаний и воспринимался более или менее как гражданин Англии.
Когда ему это было необходимо или удобно, он проявлял небывалую щедрость. Так он подарил Милли особняк в Челси. Помимо этого в дар ей он преподнес роскошный экипаж и пару превосходных лошадей, а еще армию слуг, которые приглядывали за ней.
Милли, несомненно, была самой шикарной женщиной во всем высшем свете Лондона.
Более того, барон всегда привозил ей дорогие украшения. Даже самое крошечное из них было не по карману бедному Гарри. Существовало также негласное правило: если киприотка находилась под так называемым «покровительством», то есть на содержании одного джентльмена, она была недоступна для всех других.
Но с Гарри Милли была знакома уже так давно, что ради него нарушила этот закон. В то же время ей хорошо было известно, что молодой человек не мог обеспечить ей жизнь в роскоши, как это делал барон.
— Мне очень жаль, Гарри, — произнесла она совершенно искренне.
— Все в порядке, Милли, — философски сказал Гарри. — Ты ни в чем не виновата.
— Уверена, ты найдешь кого-нибудь еще.
— Никто не выглядит так превосходно, как ты, — ответил он, — да и, честно говоря, я не знаю никого, кроме тебя, кто бы смог покорить всех присутствующих с первого взгляда.
Милли поцеловала его, но поняла, что в данный момент это могло быть слабым утешением.
— Думаю, мне лучше вернуться в клуб и посмотреть, что творится там, — сказал Гарри.
— Пожалуйста, останься поужинать.
Он покачал головой:
— Если смогу, приду завтра. А пока мне нужно подумать и найти какое-то решение.
— Ах, Гарри, если бы это был какой-нибудь другой день, мне бы удалось пойти с тобой, милый, но когда барон так надолго уезжает, он хочет, чтобы я с нетерпением ждала его.
— Знаю, знаю! — с раздражением ответил Гарри. — Не делай мне еще больней, Милли. Мы опять возвращаемся к старой теме: я — нищий молодой человек, довольствующийся крохами со стола богатого толстопуза.
— «Крохами»! Высоко же ты меня ценишь! — взорвалась Милли. Затем, уже более мягким тоном, добавила: — Ну, все равно, Гарри, мне очень жаль… очень… правда, мне жаль.
Она повторяла это снова и снова, пока Гарри не ушел.
На углу улицы он остановил экипаж и поехал домой. По пути Гарри неустанно думал, как разрешить сложившуюся проблему. Но в голову ничего не приходило, и он сказал себе, что ничего более ужасного с ним еще не случалось.
Молодой человек вышел из экипажа около дома, где жил, на Хаф-Мун-стрит, которая считалась одним из престижных районов Лондона. Однако единственной комнатой, которую он на самом деле занимал, была мансарда.
Поднимаясь по крутым ступенькам, Гарри думал, как бы было замечательно, если бы он мог позволить себе квартировать в больших, с высокими потолками, комнатах, расположенных под его каморкой.
Затем, открыв дверь в свою спальню, он с удивлением обнаружил, что там кто-то есть.
Девушка смотрела через раскрытое окно на крыши соседних домов и повернулась, услышав, как он вошел.
— Аморита! — воскликнул Гарри. — Что ты здесь делаешь?
Она бросилась к нему:
— Ах, Гарри, я так рада, что ты наконец пришел! Я так боялась, что прожду тебя здесь целую вечность!
— Что ты делаешь в Лондоне? — спросил Гарри.
— У меня плохие новости, — ответила ему сестра.
— Что еще такое?
— Нашей старой нянюшке Нэнни нужна операция. Я только что отвезла ее в больницу, и доктор Грэхэм договорился, чтобы ее оперировал один из лучших хирургов. Но Гарри, это обойдется по меньшей мере в сотню фунтов!
Гарри издал изумленный возглас:
— Сто фунтов? У нас нет таких денег!
— Я знаю, знаю, — проговорила Аморита, — но мы не можем оставить бедную нянюшку умирать. Она так мучается!