Неукротимая любовь

— Да, хочу, — с живостью ответила Фортуна. — Мы можем поехать туда прямо сейчас?
— Как пожелаете.
Они срезали угол Гайд-парка, спустились по Конститьюшен-Хилл и миновали аллею Беркейдж. Букингемский дворец разочаровал Фортуну — она думала, что он больше и красивее.
Здание же парламента, наоборот, оказалось точно таким, каким она и ожидала его увидеть, а когда они ехали по Вестминстерскому мосту, Фортуна не смогла сдержать возгласа восхищения при виде лодок, сновавших по Темзе туда-сюда, и кораблей с надутыми ветром парусами, которые шли вверх по реке вслед за приливом.
Они миновали несколько невзрачных прокопченных домов, после которых маркиз завернул коней в узкую улочку, уходившую прочь от реки. По обе стороны этой грязной убогой улицы тянулись высокие безобразные дома с разбитыми стеклами и покосившимися дверями.
На дороге играли дети, одетые в лохмотья; увидев лошадей, они с криком убежали. Некоторых малышей вытащили из заваленных мусором канав их матери или старшие братья или сестры. Все они были босы, а сквозь лохмотья просвечивали тела с торчащими ребрами.
Маркиз, с трудом лавируя между тележками, выехал на более приличную улицу, на которой в домах, по крайней мере, были целы стекла, а на грязной мостовой копошилось меньше детишек.
И тогда он повернулся к Фортуне, и ее поразило жестокое выражение его лица.
— Вот это все я и выиграл, — произнес он. — Надеюсь, теперь вы довольны.
Фортуна помолчала немного, а потом, словно взвешивая каждое слово, медленно произнесла:
— Дома конечно же ужасно перенаселены. И все это случилось из-за того, что плата за жилье непрерывно росла и жильцы не могли позволить себе иметь отдельную квартиру и вынуждены теперь ютиться по нескольку человек в комнате. Более того, на каждой улице я увидела только одну колонку. А вы ведь понимаете, что без воды эти бедняки не могут поддерживать чистоту.
Неприятное выражение лица маркиза сменилось искренним изумлением.
— Откуда вы обо всем этом знаете? — спросил он.
— В Уотерлесе условия жизни ничуть не лучше, — ответила Фортуна.
— В Уотерлесе?
— Да, разве вы не помните? Это маленький торговый городок, бывший прежде владением вашего отца. Но герцог разорил фермеров, обрабатывавших земли, и множество людей, бросив свои наделы, переселились в Уотерлес, надеясь найти здесь работу.
— И городок теперь перенаселен, — резко произнес маркиз.
— Конечно, — согласилась Фортуна. — Тихие улочки переполнены детьми, стариками и мужчинами, отчаявшимися найти работу, и измученными женщинами, которые не могут поддерживать в доме чистоту. В городе не хватает воды и царит голод — а это приводит к распространению болезней.
— Но как вы об этом узнали? — спросил маркиз.
— Даже сельские клуши, — произнесла Фортуна, сверкнув глазами, — интересуются, как живут окружающие их люди.
— Но грязь и нищета не должны интересовать настоящую леди, — сказал маркиз, словно пытаясь оправдать Фортуну в своих глазах.
Фортуна улыбнулась ему, как улыбаются дерзкой выходке ребенка.
— А вы разве не знали, чем все эти годы занималась Гилли? — спросила она. Но прежде чем маркиз успел ответить, она добавила: — Нет, конечно же не знали, да и зачем вам знать? Гилли изучала лекарственные травы. Она говорила мне, что травы всегда интересовали ее, даже в ту пору, когда она воспитывала вас. А ваша мама, насколько мне известно, выращивала лекарственные растения у себя в саду.
— Да, выращивала, — еле слышно произнес маркиз.
— Гилли собрала все рецепты, — продолжала Фортуна, — которые хранились в кладовой замка Тейн, а выйдя на пенсию, стала выискивать их в старых книгах. Она перерыла всю библиотеку сквайра — а в ней было очень много книг, — а потом библиотеки викария и доктора. После этого потихоньку, хотя я была еще слишком маленькой, чтобы знать об этом, она начала лечить жителей нашей деревни. Вскоре слух о чудодейственных лекарствах распространился по всей округе, и люди стали приезжать к Гилли издалека.
— Никогда бы не подумал, что она на такое способна! — воскликнул маркиз.
— Слава о ней распространилась далеко, — сказала Фортуна. — Раз в неделю мы с ней вместе ездили в Уотерлес, чтобы облегчить участь людей, живших на грязных улицах, вроде тех, которые мы только что проехали. Удивительно, как хорошо ее отвары и мази помогали детишкам от гнойничков и нарывов, женщинам — от язв, мужчинам — от ожогов и сыпи на коже. Но конечно же она всегда считала, что этим людям, в первую очередь, нужно нормальное жилье, пища и вода.
— И вы помогали ей! — воскликнул маркиз, глядя на Фортуну так, словно ему трудно было в это поверить. Эта изящная девушка с прозрачной кожей говорила так, как будто грязь трущоб, через которые он ее провез, вызывала в ней не дрожь отвращения, а желание решить эту проблему. — А что бы вы предприняли, чтобы изменить положение дел? — спросил маркиз.
— Я думаю, вы и сами знаете, — произнесла Фортуна. — Надо отремонтировать дома, снизить плату за жилье, установить колонки с водой и, если возможно, дать людям работу.
— Вы думаете, это так легко сделать? — спросил маркиз, и в его голосе снова прозвучали пренебрежительные, саркастические нотки.
— Нет, конечно, нелегко, — согласилась Фортуна, — но вполне возможно.
— Вы полагаете, что, если бы я был постоянным владельцем этих мест, если бы я не рисковал потерять их за карточным столом, я бы сделал все, о чем вы говорили? — спросил маркиз.
— Ну конечно! — воскликнула Фортуна. — Я уверена, что, вернув все свои потерянные владения, вы попытаетесь улучшить жизнь не только обитателей Ламбета, но и тех фермеров, которые проживают на землях, принадлежавших когда-то Тейнам. Крестьяне ненавидят герцога и молятся о том, чтобы их господином снова стали вы.
— А как бы вы отреагировали, если бы я сказал вам, — произнес маркиз, — что у меня больше нет никакого желания заботиться о них, что меня не интересуют ни их проблемы, ни их беды? Ведь что бы ты для них ни сделал, они все равно будут недовольны. — Он помолчал. — Если бы я сказал вам это, вы бы мне поверили?
— Нет, конечно же нет, — ответила Фортуна. — Вы говорите так только для того, чтобы подразнить меня, поскольку считаете, что с моей стороны было слишком самонадеянно учить вас. Но вы гораздо лучше меня знаете, что надо делать. Подумайте, Аполлон, как было бы замечательно, если бы все эти люди снова стали счастливыми и довольными!
Фортуна, забывшись, назвала маркиза тем именем, которым называла его про себя, а он, хотя и заметил это, ничего не сказал. Он не отрываясь глядел на дорогу и, казалось, о чем-то глубоко задумался.
Они снова проехали по Вестминстерскому мосту, но теперь пересекли площадь, где проходили парады гвардии, и повернули на Сент-Джеймс-стрит.
Маркиз прекрасно видел, что джентльмены, заходившие в клубы и выходившие из них, останавливались посмотреть на них. В окне «Белого клуба», имевшем форму арки и недавно установленном Бо Бруммелем, он увидел лорда Хорнблоттона и понял, что члены этого заведения скоро начнут рьяно обсуждать, кто это ехал с ним в фаэтоне.
Фортуна прекрасно понимала, что вызывает всеобщий интерес. Она с удовольствием смотрела по сторонам, широко раскрыв горящие от возбуждения глаза. Солнечный свет подчеркивал изысканную белизну ее кожи и высвечивал золотые нити в ее белых волосах.
Когда они подъехали к Мерил-Хаус на площади Беркли, Фортуна импульсивно повернулась к маркизу.
— Спасибо вам, — произнесла она, — за эту замечательную прогулку. Я знаю, что вы только притворяетесь безразличным и что вы обязательно постараетесь облегчить жизнь этих бедных людей. Я чувствую, что скоро, очень скоро ваши дела пойдут на лад.
— Быть может, вы принесете мне удачу, — произнес маркиз глубоким голосом, и на лице его на этот раз не было пренебрежительного выражения.
— Я надеюсь на это, — мягко ответила она, — всем сердцем надеюсь.