Лондон бульвар

— Мадам была права.
— Да?
— Она сказала, что вы переедете через неделю.
Он поднялся, добавил:
— Пейте кофе, я приготовлю вашу комнату.
Я присел, подумал: «Черт, это было совсем нетрудно».
Я уже скручивал сигаретку, когда вспомнил о запрете на курение. Но все-таки закурил. Живу я здесь. Джордан вернулся, заметил дым, но никак не отреагировал. Сказал:
— Думаю, там есть все, что нужно: душ, плита, холодильник Нет телефона, но я одолжу вам мобильник, пока линию не протянем.
— Каковы основные правила? — осведомился я.
— Простите?
— Да ладно, приятель, — что делаем, чего не делаем?
Он улыбнулся — этому парню нравилось планировать, — сказал:
— Все очень просто. В главное здание не заходите, пока вас не вызовут.
— Вызовут. Просто жду не дождусь.
Вызов пришел быстрее, чем мы оба ожидали. Зазвонил колокольчик Джордан извинился и ушел.
Вернулся через десять минут, говорит:
— Мадам приветствует вас в усадьбе и хотела бы знать, готовы ли вы водить машину, так как это будет частью ваших обязанностей.
— Нет вопросов. А мне нужно будет носить униформу?
— Мы не практикуем униформу.
Я отнес сумку в гараж и пошел распаковываться. В комнате пахло освежителем воздуха. На столе лежал мобильник. «Роллс-ройс» в гараже, мобильник у меня в руке — добро пожаловать в храм удовольствий.
Сначала позвонил Джеффу, сказал:
— Джефф, это Митч.
— Привет, Митч, рад был с тобой встретиться в субботу. Передумал насчет работы?
— Нет, приятель, спасибо. Ты что-нибудь знаешь про злодея по имени Гант?
— Во как… Новости хуже некуда, с этим типом лучше никаких дел не иметь.
— О-о!
— Твой кореш Билли Нортон на него работает.
Мой кореш!
— Хочу спросить на всякий случай, Джефф, а ты не знаешь, где он живет?
— Да, я кое-что делал для него, никогда больше не буду. Поверь мне, приятель, тебе туда лучше не соваться.
— Все как всегда, да, Джефф?
— Точно, подожди мину….
После паузы:
— Ригал Гарденз, девятнадцать, Далвич. Ему принадлежит дом и почти вся улица.
— Спасибо, Джефф.
— Держись от него подальше, приятель.
— Попытаюсь.
Потом позвонил Бри, сообщил ей мой новый адрес и номер мобильного телефона. Она ничего не сказала. Я даже спросил:
— Бри… ты меня слышишь?
— Это адрес той старой девки, да?
— Это не то, что ты думаешь. Это работа.
Бри сказала:
— В ее возрасте это, наверное, очень трудная работа.
И бросила трубку.
Черт, если бы Бри не принимала всё близко к сердцу, у нее могло бы развиться чувство юмора.
Мобильник уже дымился. Я позвонил Нортону. Он говорил так, будто я его разбудил.
— Билли, я тебя разбудил?
— Нет… я… кхм… фигней разной занимался. Это ты, Митч?
— Да.
— Тебе пи…ц, чувак.
— Извини, не понял.
— Гант очень хочет тебя поиметь. Да… еще ты уволен.
— Ну, Билли, ты говоришь так, будто сильно от этого расстроился.
Глубокий вздох.
— Что с тобой, чувак? Я принес тебе такое сладкое дело, а ты взял и все обосрал.
— Ведь ты мой кореш, да, Билли?
— Да.
— Тогда слушай: Гант к тебе тоже не так чтобы замечательно относится.
— Послушай, Митч… Опять ты за свое. У тебя мозги набекрень.
— Билли, у него для тебя очень плохие новости.
— Митч… Это ты мои плохие новости. Он сказал, что ты ему кое-что должен.
— От мертвого осла уши.
— Ты лучше верни ему, Митч, он просто взбесился.
— И последнее, Билли. Как выглядели твои руки после того, как я уделал того парня три года назад?
Долгое молчание, потом Нортон сказал:
— Ты попал, чувак Я говорю с пустым местом.
И повесил трубку.
Теперь я понял, что это правда. Грязный ублюдок.
В первый год моего тюремного срока надо мной на верхней шконке жила черная маргаритка, местный петушок. Его опустили в первую же неделю, он вошел во вкус и продавал себя даже оптом. Ему было всего восемнадцать, но для тюрьмы он был вполне совершеннолетним.
Он развивал свое мастерство, делал минеты за косметику, за глубокий анал получал женское белье. Каждую ночь в одиннадцать тридцать он запевал «Фернандо». Медленно, хрустально-чисто. Весь в печали и утратах.
«Слышишь ли ты барабаны, Фернандо?..»
И на несколько минут, пока продолжалась песня, все наше гребаное пенитенциарное заведение погружалось в гробовое молчание. Ни звука. Только этот одинокий болезненно-ломкий голос.
Однажды вечером он стоял впереди меня в очереди за шамовкой. Я сказал:
— У тебя чудесный голос.
Он обернулся — на щеках румяна, глаза подведены кремом для ботинок, — говорит:
— О, большое спасибо. Хочешь, я у тебя отсосу?
— Нет, спасибо. Я просто хотел сказать, что у тебя настоящий талант.
Я уже пожалел, что к нему пристал. Еще немного с ним потусуюсь, и опять стану добычей. Я дернулся, чтобы уйти, он сказал:
— Нет… я бесплатно.
О господи.
Не знаю почему, но я сделал последний заход, спросил:
— А почему ты это всё… этим занимаешься?
— Это моя единственная защита.
Кто я был такой, чтобы осуждать. Я отошел, а в следующий раз, когда он со мной поздоровался, сказал:
— Ты, твою мать, с кем говоришь?
Я твердил себе: избегая его, я защищаю себя. Иногда я в это почти верил.
Несколько месяцев спустя его задушили колготками.
Я встал, бросил мобильник на кровать, произнес вслух:
— Ну, мальчик Билли, за Фернандо ты заплатишь.
Были времена, когда весь Лондон закрывался на воскресенье. Сегодня по воскресеньям даже книжные лавки работают. Я направился в Бейсуотер и окунулся в арабский мир. И даже если там кто-то говорил по-английски, то я этого не слышал. Зашел в универмаг «Вайтлиз», нашел то, что мне было нужно, — отдел игрушек на третьем этаже. На витрине стоял «Серебряный призрак», а по бокам красовались «ламборждини» и «феррари». Подошел продавец. Я сказал, что хочу купить «Призрак», и продавец показал мне его. Просто чудо, в каждой миниатюрной детали. И отнюдь не дешевый. Пока мне упаковывали машинку, я рассматривал «Де Лореан». Продавец заметил мой интерес, но я покачал головой. Подумал: «Они и так никому не могут его впарить».
Взял пакет, несколько марок Написал: «Роб Гант» и его домашний адрес.
Наклеил почтовую марку и написал большими буквами: «ПОЛУЧАТЕЛЮ ДОПЛАТИТЬ».
Отправил.
Прогулялся до Гайд-парка, провел целый час, слушая жужжание роллеров. В следующий раз возьму с собой «глок». Скорость надо ограничивать.
Я еще не решил, что делать с Нортоном. Подумал, что оставлю пока этот вопрос открытым. Я его хорошо знал, он точно захочет со мной разобраться. И Гант тоже появится. Надо было уезжать из Лондона, но куда я мог податься?
Да и не хотелось мне уезжать.
Вдобавок ко всему, меня заклинило на Лилиан Палмер, и я очень хотел знать, куда меня всё это заведет. Где еще меня могут подстрелить за рулем «Призрака»?
Зашел в кафешку, заказал яичницу с беконом. Обслуга была из тайцев, вежливых до омерзения. Еда была хорошая, но слегка отдавала перцем. Черт, да что я вообще понимаю? Может быть, они мне тоже на что-то намекают.
  
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   
~~~
 
В ТУ НОЧЬ я имел Лилиан.
Сверху
снизу
на боку
на полу
на столе
на кровати.
Ну и так далее.
Когда все закончилось, я сказал:
— Не могу понять, почему у тебя часто сменяются работники.
В тот вечер, часов в восемь, я лежал на кровати, читал книжку Джона Сэнфорда из серии «Хищник и жертва».
Зазвонил мобильник.
Это была она. Говорит:
— Составь мне компанию.
И я пошел. Прогулялся до главного дома; везде в окнах горел свет. Джордана нет в помине. Поднялся наверх по ступенькам. Дверь в спальню приоткрыта, я постучал, услышал: