Коммутация

— Коммутация.
— Ага, коммутация. — оживился Глеб, — Ты молчи, слушай дальше. Короче я стал сотрудником Моссада. Говорю это не без гордости, помнишь как я любил фильмы про шпионов? Ну и за это время я немного разобрался в политической ситуации. Физика такая — после коммутации жить в Израиле станет невозможно. В Москве вы этого может и не заметите. Почти. А у нас даже на другом конце, в Тель-Авиве, на берегу Средиземного плюс 150 в тени — ты ж понимаешь что это такое… То же самое и с Иорданией. Ну заодно Египту, Ливану, Сирии — короче всем понемногу достанется по самое-самое. Поэтому если тебе в Москве говорили что арабские террористы готовят акцию против Израиля…
— Такого не говорили. Хотя… Нет, не в такой формулировке.
— Ну вот, а в Израиле именно в такой формулировке всех оповещали.
— Но это же бред? — удивился Гек, — Это же всё равно как женщине брызгать в насильника из газового баллончика если в лифте напал? Сами не обрадуются.
— Ну а как ещё объяснить населению?
— Что, прямо так, открыто и говорили про коммутацию?
— А чего стесняться? По радио, по ТВ, в газетах — последнее время только и говорили о том, что мировой арабский заговор готовит коммутацию мёртвого моря с помощью особого детонатора.
— То есть если бы я внимательно почитал вашу прессу…
— Угу. — энергично кивнул Глеб и стукнулся подбородком о плечо Гека. — Ты бы всё понял сразу. Но на самом деле, ты же понимаешь насколько арабам, особенно иорданцам, нужна была термическая катастрофа…
— А откуда были эти двое?
— Не знаю. Но коммутация могла быть выгодна только тем государствам, которые слишком далеко от Мёртвого моря.
— США?
— США. Россия. Мало ли…
— Не Россия! — горячо возразил Гек. — Ты даже не представляешь насколько мы из кожи вон…
— Да погоди ты! Мы же теоретически. В общем, я так понимаю, что было достаточно дальних стран и отдельных частных лиц, которые были заинтересованы в коммутации. Понимаешь почему?
— Нет.
— Ты умный-умный, а дурак. — вздохнул Глеб.
Гек резко остановился.
— Шутка. — сообщил Глеб. — Извини если задел что-то личное.
Гек пошёл дальше, и Глеб продолжил:
— Интерес может быть самый разный. Нефтяные акции какие-нибудь. По-моему отличный способ разбогатеть если вовремя…
— Глеб, ты видел кто из террористов застрелил твоих спутников, особенно первого? — перебил Гек.
— Не видел. — Глеб сразу потух и даже вроде потяжелел, — Если бы ты знал, какие это были отличные люди. Мы с ними два месяца знакомы. Это такие профи…
— Их застрелил тот, который потом выпрыгнул. А второй промахнулся. Я этого не видел. Но я понял.
— Что ты понял?
— У него был сильно сбит прицел. — Гек собрал в пересохшем рту остатки слюны и со злостью плюнул под ноги.
— Специально?
— Случайно. — Гек моргнул глазами, на них оседала мелкая песчаная пыль, — Они ведь не собирались стрелять в самолёте, не пристреливались к своим пистолетам. Мне и в голову не пришло. Я никогда не промахивался с такого расстояния…
— Ты сделал всё, что мог. — уверенно сказал Глеб.
— Я должен был догадаться!! Сделать поправку на прицел и вторым выстрелом…
— Ты сделал всё, что мог. — повторил Глеб.
— Это уж точно… — усмехнулся Гек.
Они снова остановились на привал и в молчании посидели на раскалённом песке, морщась и стараясь не смотреть друг на друга. Затем пошли дальше.
— Так вот, — продолжил Глеб, — Море оцепили со всех сторон. Патрули, заставы, сканеры. Усиленная противоракетная защита, чтобы, значит, сверху враг не кинул. Не удивлюсь если Мёртвое и снизу охраняли, чтобы американцы не доковырялись. Или кто у нас по ту сторону шарика?
— Ага, а что террорист в транзитном самолёте…
— Не продумали. Сам видишь. — перебил Глеб. — Аэропорты дальних стран вообще не сканировали. А эта Эфиопия, знаешь, при всех понтах, такая пальмовая деревня, что там и слона можно на борт…
— Я не должен был промахнуться. — упрямо сказал Гек. — Я не должен был промахнуться.
— Ты себя пилить прекрати. — отозвался Глеб, — Знаешь, моя мама однажды пошла к психологу. Ну там проблемы были, когда отец ушёл. В общем пошла к психологу.
— В Израиле?
— В Москве. Психолог её выслушал и написал на бумажке несколько слов. Сказал что это мантра, которую надо повторять целые дни и тогда вернётся душевное равновесие.
— Вернулось?
— Вернулось. Слушай. Мама отдала ему все деньги, положила бумажку в пустой кошелёк и поехала радостная домой, повторяя мантру. А в троллейбусе кошелёк вытащили.
— Она не запомнила мантру?
— Запомнила, чего тут не запомнить… Не в этом дело-то. Ты представь себе лицо карманника, который украл кошелёк, открывает — а вместо денег лежит бумажка, а на бумажке написано «ЧУВСТВО ВИНЫ — НАХЕР!», а на обороте «ВСЁ — НАХЕР!».
Гек усмехнулся. Глеб зевнул и замолчал. Гек поднял голову и посмотрел вдаль, прищурив глаза то ли от солнца то ли от песка. Впереди показались большие холмы. Гек подумал что если шоссе есть, оно наверняка должно проходить перед этими холмами.
— Я обещал разговаривать. — вдруг вспомнил Глеб.
— Да ладно, побереги силы. — ответил Гек тихо и без интонации.
— В могиле отдохнём. — заявил Глеб, — Пока буду болтать. Столько лет не виделись! Прикинь, прошлой весной встретил в Иерусалиме на базаре знаешь кого?
Гек промолчал.
— Не отвечай, это я риторически. — спохватился Глеб. — Короче иду я по базару, и вдруг вижу — Аркад! Аркашка Галкин! Помнишь?
Гек снова промолчал. Сил что-то говорить уже не было, а главное Гек не смог вспомнить кто такой Галкин.
— …ты не представляешь! — доносился словно издалека голос Глеба, — Важный, бородатый, в очёчках золотых. С вот таким важным пузом — лысый! Аркашка — лысый, представляешь? Спорим, ты бы его не узнал! Я его тоже не узнал. Потом смотрю — а у него майка такая смешная, с лямками. Смотрю на плече — шрам. Помнишь как он на втором курсе попал в аварию, месяц провалялся в реанимации, чуть не взял академку? Только по шраму и узнал!
Теперь Гек явственно увидел шоссе впереди. По нему уже проехало две машины и один автобус. Гек подумал что в машинах и в автобусе наверняка есть кондиционер. В голове ухало в такт шагам, а в ушах раздавался звон, будто в голову попали два китайских медных шара с колокольчиками внутри, какие крутят в пальцах для медитации.
Гек закрыл глаза. Так было идти ничуть не тяжелее, но гораздо уютнее. Интересно, — медленно подумал Гек, — вот узнать бы сейчас чем всё кончится? И что вообще нас ждёт в будущем? Вот мы ждали когда наступит 21 век, строили планы, а ничего не изменилось. Где он, 21 век? Где покорение космоса, где средство от рака, где автомашины на гравитационной подушке, где всеобщее изобилие или хотя бы вторжение пришельцев? Ничего не произошло. А потом вдруг — раз! Какая-нибудь коммутация — и вся жизнь на планете перевернётся. Или не перевернётся? Или переварит планета историю с мёртвым морем без остатка? А что, и похуже бывало, например ледниковый период.
— …рассказывал ещё что Кучков ушёл в бизнес и ни с кем из наших не общается, зазнался. Обменялись с ним емайлами. У тебя-то в Москве есть интернет? Я не знаю как в России с интернетом, на всякий случай запомни мой емайл, очень просто. Альтшифт. В одно слово. Альтшифт, штрудель… Стоп. Это у нас штрудель, у вас называется собака. Короче загогулина… — Глеб прервал трескотню, измучено вздохнул и сказал, — Кстати могу тебя обрадовать, мы всё-таки в Израиле. Видишь столбики на обочине шоссе? Израиль. Стопроцентно. А теперь я, с твоего позволения, помолчу. Развлекал тебя сколько мог, но сил больше нет.
Глеб замолчал, и вскоре Гек почувствовал как тело Глеба обмякло — он потерял сознание. Тишина вокруг начинала давить.
— Ледник пережили. — начал Гек вслух и не узнал своего севшего голоса. — И коммутацию переживём. Сэкономим на утеплителях и батареях. Разбогатеем на прохладительных напитках и холодильниках. Расплетём мир по ниточкам, наплетём фенечек. Кажется так сказала Нюка, когда я ей дозвонился перед вылетом из Аддис-Абебы? Нет, не фенечек, коммутушек. Пока-пока. — сказала, — Возвращайся быстрее. — сказала, — Расплетём мир по ниточкам, наплетём коммутушек.