Коммутация

* * *
Энергично входя в подъезд, Гек уже прикинул и вспомнил чья это квартира — это там ответил ребёнок что взрослых нет. Что-то там ещё было необычное? А, ну да, кнопка звонка светилась изнутри мягким неоновым светом. Гек ещё подумал, что тут наверняка живёт какой-нибудь радиолюбитель-самодельщик из тех, что до сих пор выписывают журнал «Радио» и ищут единомышленников, выходя в эфир с помощью коротковолновой станции…
Гек поднялся на второй этаж. Теперь, когда на лестнице сгустился полумрак, подсветка была очень кстати. Гек с удовольствием нажал на кнопку. За дверью послышались шаги и мелодичный женский голос спросил: «кто там?». Гек автоматически представился следователем центральной прокуратуры. Дверь открылась на цепочку. Здесь не очень приветствовали следователей. Женщина была красива. Ещё красивее чем на фотографии в 25 лет. Петровская Арина Германовна, 29, врач-невропатолог, не замужем. Тонкие черты лица, ухоженное тело. Взрослая женщина из породы вечно молодых и красивых, которым может быть и 25 и 45 лет. Ей очень шёл чёрный шёлковый халат, напоминавший длинное японское кимоно. Гек потянул носом воздух. Каждая квартира имеет свой запах. В этой пахло вкусно — соевым мясом и яблоками. А ещё чуть заметно — сандаловыми благовониями и тонкими духами. Здесь было очень необычно. Маска тупого следователя не годилась. Гек преобразился. Он придал своему лицу максимум обаяния, выбрал другой тембр голоса и немного изменил осанку — с военной на более штатскую. Трудно казаться обаятельным, когда у тебя подбитый глаз закрыт тёмными очками, а перебинтованная голова — дурацкой кепкой. Гек улыбнулся и показал удостоверение.
— Добрый вечер, простите что отвлекаю, мне необходимо задать вам пару вопросов.
— По поводу убийства? Я уже говорила — меня не было дома, муж был на работе, ребёнок у бабушки.
Ага, есть муж.
Было видно, что разговор ей неприятен, но на лице это никак не отражалась — она держалась приветливо.
— Необходимо уточнить несколько вопросов. — сказал Гек.
Женщина помялась.
— Вы знаете, мы только что уложили ребёнка… Давайте поговорим на лестнице?
Гек отметил это «мы уложили». Неплохо бы повидать мужа. Не замужем…
— Давайте мы тихонько — на кухне? — предложил Гек, достал из кармана блокнот и шагнул к двери.
Арине Германовне ничего не оставалось как пропустить его. Прихожая была темна и неинтересна. Было очень тихо, и в тишине, в далёкой комнате дважды щёлкнула компьютерная мышка. На полу блестел паркет.
— Ботинки я сниму?
— Проходите в ботинках.
Арина пропустила Гека на кухню. Почему же ей так неприятен следователь в квартире? Что-то не то с этой квартирой.
Кухня сверкала безукоризненной чистотой и была набита самой разнообразной техникой — микроволновка, инфракрасная плита, фирменный серебристый холодильник с небольшим пультом и окошком для льда… Хорошо зарабатывающий мужчина. Средний класс. А там, где не было техники, стояли плетённые вазы, резные подставки из можжевельника, висели маленькие метёлки, пучки пряностей, связка чеснока, будто с витрины фирменного магазина… Заботливая женская рука. Арина внимательно и настороженно смотрела на Гека. Ох, сложно будет тут работать, ох непросто.
— Арина Германовна, — мягко начал Гек и увидел как дрогнули её большие зрачки, — Я действительно веду расследование по поводу убийства у вас во дворе. И мне хотелось бы поговорить с вашим супругом…
Как Гек и ожидал, при слове «супруг» что-то мимолётно изменилось в её лице. Так меняется лицо художника-мультипликатора если его назвать мастером живописи. Непривычный, немного старомодный, не соответствующий реальности термин рождает мимолётное удивление, но в следующий миг — понимание: да, и впрямь обратились ко мне, с точки зрения этого человека я мастер живописи.
Арина молча вышла из кухни. Значит официально не расписаны, а живут давно и ребёнок, видимо, общий. Почему не расписаны? В коридоре послышались шаги и в кухню зашёл высокий худой человек с открытым, располагающим лицом. На вид ему было лет тридцать — ровесник Гека. Он прикрыл за собой двери и взглянул на Гека белыми пронзительными глазами.
Стоило Геку взглянуть в его глаза, и он понял — этот человек ненормальный. Не псих, нет. Ненормальный — в самом хорошем смысле этого слова. В смысле сильно отличающийся от нормального. Не безумный — наоборот, умный. Такая ненормальность свойственна всем гениям, но чаще она встречается у обычных людей без явных признаков гениальности. Гек хорошо знал эту породу — такие люди обычно умны, разносторонни и смекалисты. Они гуманисты, фантазёры и мечтатели. Они могут быть вполне успешны в повседневной жизни. Могут, если захотят, образцово-показательно справляться со служебными обязанностями. Но их беда, а может счастье, состоит в том, что слишком большой внутренний мир словно не умещается в черепной коробке, а от того причудливо комкается и сгибается. И в каждой точке, где ломается внутренняя картина мира и прогибается восприятие реальности, как грибы растут многочисленные комплексы, а между ними ползают стаи внутренних тараканов. И поэтому такие люди неизбежно выделяются среди окружающих, просто не могут не выделяться. От такого человека можно ожидать чего угодно. Он может оказаться вегетарианцем. А может, наоборот, быть убеждённым пожирателем сырого мяса или адептом ещё более странной диеты. Он может удивлять соседей купанием в проруби, бегать босиком по снегу, обливаться водой на морозе или ночевать на балконе на ковре из гвоздей. Такой человек может оказаться непоколебимым трезвенником или, наоборот, идейным наркоманом, знатоком галлюциногенов и психоделиков, теоретиком фармакологии и мистики. Он может исповедовать идею счастливой любви — одной на всю жизнь до самой смерти. А может быть сторонником гарема или свободных отношений. А может быть ярым противником секса вообще. Главное, что любые странности такого человека всегда идейно обоснованы и аргументированы, и спорить с ним невозможно — его убеждённость в истинности своего пути непоколебима. Он может всюду пропагандировать атеизм или, наоборот, истово веровать в какого-нибудь экзотического бога. Он может являться редким знатоком какой-нибудь полузабытой древней культуры или создать своё учение и вести за собой толпы учеников. Он может в совершенстве владеть мёртвыми языками или обладать международным дипломом инструктора по какому-нибудь нелепому на вид, но грозному в умелых руках холодному оружию. Иными словами, такой ненормальный человек может всё, что не может прийти в голову любому нормальному. Такие практически никогда не бывают преступниками, но терпеть не могут представителей любой власти. И найти подход к ним очень сложно. Гек любил таких людей. Он мысленно прокрутил десяток стандартных моделей предстоящего диалога и не нашёл ни одной подходящей. Нужно было что-то ненормальное.
— Виктор. — представился Гек и протянул руку, — Виктор Кольцов.
— Кольцов? — задумчиво переспросил белоглазый, задумчиво пожимая руку. — Знакомая фамилия.
— Меня вы не знаете. — сказал Гек, — Но если учились в МГУ на биофаке, знаете моего отца, профессора Кольцова. Давайте сядем?
Гек сел на плетёный стул. Белоглазый сел напротив через стол.
— Нет, не знаю. — недоумённо сказал он. — Вы по поводу убийства?
Первый шаг к взаимопониманию был сделан — одно дело легавый, и совсем другое — сын профессора.
— Виктор. — повторил Гек.
— Иван. — спохватился белоглазый. — Иван Расторгуев.
— А на самом деле? — неожиданно для самого себя выдал Гек.
Белоглазый быстро поднял на него взгляд. Тяжёлый взгляд. Гек улыбнулся.
— Сидоров Никита. — сказал белоглазый.
Гек опешил, но виду не подал. Он положил на стол удостоверение следователя Хачапурова. Никита взял его и внимательно осмотрел. Брови его недоумённо поднялись. Гек молча протянул ему свой паспорт. Никита раскрыл паспорт и опустил брови:
— Хачапуров или Кольцов?
— Кольцов. — сказал Гек и улыбнулся. — Никита, а можно глянуть на ваш паспорт?