Искушение

— И что же это за человек? — поинтересовался Патрик.
Холодное, отстраненное выражение его глаз сменилось неподдельным интересом.
— Тот, который бросился на помощь, когда прошлой ночью случился пожар. — Женщина покопалась в сумке, висевшей у нее на плече, и достала визитную карточку. — Меня зовут Минна Стар, я менеджер по общественным связям и рекламе в «Виллидж ньюс». Когда в наших краях объявляется настоящий герой, мы рады отдать ему должное.
— Тогда я тот человек, с которым вам следует поговорить, — проинформировала ее Шанталь. — Я первая обнаружила огонь!
— Но настоящие герои, — прервала ее Дороти, — это мой внук, Патрик Мэйн, и мистер Барримор, который по счастливой случайности гостит по соседству. Это они спасли дом и его обитателей.
— В самом деле? — Улыбка мисс Стар предназначалась всем присутствующим, но дольше всего ее взгляд задержался на мужчинах. — Как мне повезло, что вы оба оказались здесь! Мы сможем поговорить прямо сейчас?
Ее фамилия необычайно подходила Минне. Вся она просто сверкала: бронзовая кожа и золотистые волосы, и солнечные ямочки на щеках. Лимонного цвета свободное хлопчатобумажное платье обвивало ее формы, а сандалии из желтых полосок кожи позволяли видеть узкие элегантные ступни, ногти на которых сияли ярким лаком — таким же, как и на руках.
Патрик на этот раз опередил Дэвида, успев первым пододвинуть ей стул.
— Я буду счастлив оказать вам эту услугу немедленно.
После этого он понес такую чепуху, а Минна Стар смотрела на него с таким восторгом, что Мэри стало чрезвычайно неуютно находиться с ними за одним столом.
— Хотите, я приготовлю еще кофе, миссис Мэйн?
— Это было бы чудесно, дорогая. И еще: там, на столе в кухне, остывает только что испеченный пирог. Порежь его и полей сверху тутовым сиропом, который ты найдешь в холодильнике.
Мэри всегда прекрасно чувствовала себя на любой кухне и надеялась, что неожиданное, столь несвойственное ей чувство ревности, вызванное появлением Минны Стар, постепенно улетучится. Но ничего подобного не произошло. Ее кровь билась в жилах, как те несчастные кофейные зерна в кофемолке, при одной мысли о том, что она оставила все поле битвы на откуп Минне, которая сейчас, без всякого сомнения, преподносит свои великолепные ноги в лучшем виде, завоевывая тем самым симпатии благодарной аудитории.
Мэри и не подозревала, что Патрик вошел в кухню, пока он не заговорил.
— Тебе не нравится именно этот пирог или ты кромсаешь на куски всякую еду, которая попадает тебе под руку?
Он стоял так близко, что при желании ему ничего не стоило поцеловать ее сзади в шею.
Мэри резко обернулась, все еще сжимая в руке нож, и обнаружила, что он разглядывает ее с насмешливой снисходительностью. Как будто она была ребенком или какой-то дурочкой! Впрочем, именно таковой она себя и чувствовала, тщетно пытаясь найти ответ, который сравнял бы его с землей. И не нашла ничего лучшего, как пробормотать:
— Что ты здесь делаешь, Патрик?
— Дорогая, — ласково сказал он, — я здесь живу!
— Это я знаю. А хотела я спросить, что ты делаешь здесь сейчас, когда тебе надо быть в совсем другом месте? Почему бы тебе не вернуться и не продолжить разговор с Минной?
Несколько секунд он задумчиво смотрел на нее.
— Если тебя беспокоит, что Минна охотится на твоей территории, то не надо так переживать. Все внимание Дэвида обращено только на тебя.
Но Мэри мало волновало, на кого обращено внимание Дэвида. Ее теперь вообще ничто не волновало. Непонятно откуда и совершенно неожиданно у нее возникло ощущение полной опустошенности. Она чувствовала себя тряпкой, о которую вытерли ноги; пожалуй, сейчас ей было даже хуже, чем тогда, когда она потеряла ребенка. Мэри поняла, что за два прошедших дня утратила нечто, о чем и не подозревала, пока это не вышло наружу. Она считала, что навсегда похоронила надежду, которая, оказывается, до сих пор жила в ее душе: надежду на то, что в один прекрасный день ее детские мечты станут реальностью…
Следовало признаться, что все годы, последовавшие за ее неудачной беременностью, она поддерживала себя единственно с помощью выдуманных ею сценариев. Как часто ей представлялось, что она идет по одной из улиц Ричмонда и сталкивается с незнакомцем, который оказывается Патриком, — таким же высоким, черноволосым и красивым, но ставшим печальнее и мудрее из-за того, что он чуть не потерял ее. И он берет ее за руки, с любовью смотрит на нее и говорит: «Мэри, наконец-то я нашел тебя!»
Или она заглядывает в почтовый ящик и находит там конверт, весь обклеенный иностранными марками, в внутри него письмо, в котором он пишет, что сделал ошибку, оттолкнув ее, и спрашивает, не слишком ли поздно будет начать все сначала…
Как часто на торжественных приемах среди сливок общества Ричмонда ей казалось, что в толпе гостей она видит Патрика! Но каждый раз, стоило этому человеку повернуться к ней лицом, она обнаруживала, что это всего лишь очередной смертный, ничего общего не имеющий с Патриком.
Разумеется, все это были фантазии — вроде тех, на которых строились старые романтические фильмы, где любые обиды и ошибки в конечном итоге разрешались, и все заканчивалось счастливо. Но Мэри только теперь осознала, как много эти фантазии значили для нее…
Реальная жизнь, однако, была совсем иной, и Мэри в конце концов смирилась с мыслью, что никакого хеппи-энда не будет. Она вышла замуж за Роберта и старалась быть ему хорошей женой. Но какая-то крошечная частичка надежды в ней все равно отказывалась умирать! Поэтому она спрятала свои мечты в дальний уголок души — просто так, на всякий случай, если вдруг в один прекрасный день…
Ну что же, этот день настал, и Патрик опять ворвался в ее жизнь, круша все вокруг себя и ясно давая понять, что все ее тонкие самообманы были не более чем обычной чепухой. И завтра будет не лучше, чем сегодня, если не гораздо хуже!
— Мэри Клэр!
Она моргнула, удивившись тому, что он по-прежнему находится на кухне и с любопытством глядит на нее.
— Извини. Ты что-то сказал?
— Что тебя держит здесь? Остальные ждут, когда ты вернешься и присоединишься к компании.
Остальные, может быть, и ждут, но только не он. Он никогда не ждал ее!
— Скажи им, чтобы не волновались, — ответила Мэри, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. — Мне надо позвонить в аэропорт и заказать билет на самолет в Ричмонд.
В этот момент она забыла о беспомощной бабушке, забыла обо всем, кроме своих разбитых надежд.
Патрик нахмурился и долго молчал. О чем он думал сейчас? Ничего нельзя было прочесть на его замкнутом лице. Наконец с твердой уверенностью в голосе он произнес:
— Забудь об этом. Ты никуда не полетишь, Мэри Клэр. Ты останешься здесь.
  
6
 
Странно, но этих слов оказалось вполне достаточно, чтобы Мэри тут же пришла в себя. Впрочем, как всегда, слишком поздно: ее собственные слова уже были произнесены.
— Не могу представить себе, что ты и в самом деле решила бросить Шанталь, — заявил Патрик.
Мэри было очень стыдно, и поэтому она немедленно ринулась в атаку:
— И это говоришь мне ты, Патрик Мэйн?! Ты, которого больше не волнует ничто в этом мире? Ведь не надо обладать ясновидением, чтобы понять: в эмоциональном плане ты полный банкрот! Были времена, когда ты скорее умер бы, чем отвернулся от человека, нуждающегося в твоей помощи. А посмотри на себя сейчас: что за участь ты себе избрал? Сидеть в какой-то стерильной лаборатории в компании кучи бактерий, плавающих в растворе под окуляром микроскопа, только потому, что они не могут предъявить тебе никаких претензий!
— Неправда! — Его слова раскатом грома разнеслись по кухне, полные той страсти, которую ей так хотелось бы испытать на себе. — Если начистоту, меня многое тревожит. Именно эта тревога заставила меня посвятить все профессиональные навыки изучению болезней, которые продолжают пока что уносить человеческие жизни. И она же помогает выдерживать бесконечные разочарования, которые всегда сопутствуют такого рода работе, и продолжать двигаться вперед, несмотря на все неудачи.