Любовь без тормозов - авария (СИ)

— Обнаглел, — поправляет с раздражением, склонившись к полу, сжимает в кулак мою куртку и ставит меня на ноги.
— Я такой же, — защищаю себя, хотя и смысла в этом нет. Он правду сказал — борзею, даже сейчас, отвернувшись, когда наклоняется к моим губам, чтобы поцеловать.
— Сейчас и проверим, — усмехается недобро и толкает к стене, у меня чисто машинально голову откидывает назад, ударяюсь затылком, и пока пережидаю вспышку неприятной боли, он тянет замок ветровки вниз, сдирает ее с рук и сразу хватается за ремень, расстегивая его и выдергивая из шлеек, как будто он мешает и так снять штаны.
Мы никогда не мерились силами всерьез, наши потасовки в офисе в расчет не беру, там оба знаем грань, но, по моим ощущениям, он сильнее, и дело не только в разнице в росте или в том, что он массой больше и постоянно в спортзале, хотя и не перекачан, но такое чувство, что в руках у него нечеловеческая сила, а если взять во внимание блеск темно-карих глаз, отливающих медью, то порой кажется, то он владеет гипнозом.
Руками по бедрам, сжимает ткань светлых джинсов, обхватывая за зад и с силой сжимая ягодицы, словно проверяя, все ли на месте. Прижимает к стене, хватает за руку, заводя ее мне за спину, второй, сжимая подбородок, разворачивает к себе и целует. Сминая губы, практически силой заставляет отвечать, языком цепляя мой и посасывая его. Рукой по пояснице, ниже; одумавшись, снова резко вверх, прогибая меня в спине, чтобы еще ближе. Не нежничает, берет, что хочет, стаскивая с меня футболку, и, отшвырнув ее к ногам, отходит на шаг. Рассматривает. Плечи, грудь, торс, бедра, кивая головой на пах. По его немой просьбе расстегиваю ширинку, приспуская джинсы вместе с бельем. И только убедившись, что засосы сошли, тащит меня за руку в спальню, прямо на хозяйскую кровать. Вот почесть-то!
Роняет на живот, сдирает остатки одежды, не брезгует даже носками, со своей одеждой поступает так же. Встает позади, хлопнув по ягодице, поднимает меня, надавив сильнее на шею, требует прогнуться, расставив бедра шире, чтобы ему было лучше видно. Тянется за смазкой, выливает ее мне между ягодиц, размазывая по кольцу мышц и яйцам, играет с ними, сжимая в горсть. Когда пытаюсь отстраниться, заламывает мне руку и ничего, кроме как оставаться в той же позиции, не оставляет.
Растягивает нежно и в то же время пошло. Толкаясь пальцами в горячую дырку поочередно, сгибая их внутри, играет двумя, увеличивая еще на один; когда происходящее начинает распалять не на шутку, от неудобной позы затекаю, хочется ускорить, хочется уже почувствовать тот кайф, который непременно последует, но в этот раз он тянет, словно оголодавшее чудовище играя с телом, причем делая это с некой животной испорченностью, зажимая жертву в рамки и не давая мне и пикнуть, потому что пошевелиться не могу, не то что взять инициативу в свои руки.
— Слишком напряжен, — шлепает меня по бедру, отпуская руку, но лишь для того, чтобы удобнее встать между моих ног. — Стоило тебя напоить? — спрашивает, пристраиваясь сзади и толкаясь внутрь. Проталкивая сначала головку, ждет, наблюдая, как, уткнувшись рожей в покрывало, ртом глотаю воздух, и уже потом плавно продвигается на всю длину, раздвигая ягодицы, чтобы ему было удобнее.
Вжавшись в бедра, подается назад, ладонью проходясь по спине, и, сжав затылок, разворачивает мое лицо к себе, большим пальцем стирает с губы слюну, улыбается одними губами и резко толкается вперед… следом еще… и еще… толчок за толчком наращивая темп. Под хлопки бедер о мои ягодицы и хлюпанье смазки трахает так, пока ему не надоедает и он не опрокидывает меня на бок, забросив мое бедро себе на ногу, и продолжает уже в этой позе, сминая в руке мои член и яйца, постанывая от удовольствия и не осторожничая, до синяков сжимая тело, фиксируя, как ему вздумается, чтобы еще глубже, резче, до крика, пока у меня из глаз не брызгают слезы. Кипятком обдает от затылка и ниже, резким потоком от колен, болезненной дрожью выше, прихватывая низ живота и потоком через член, а яйца сводит судорогой. Я вцепляюсь в руку Макса, почти кончая, на грани безумия ору на него: «Сильнее!» И сам не рад, когда подкатывает оргазм, потому что вытраханное тело все огнем горит, его старание боком выходит, потому что после волны экстаза становится нехорошо, усталость и физический дискомфорт дают о себе знать. Я почти готов начать на него орать, но вместо мата этот сукан целует меня — я и так дышать не могу, а он все никак не отъебется и только продолжает мучить, моей рукой надрачивая себе, пока не заливает мне бедра.
— Если хочешь — останься, — накидывает мне на бедра покрывало, открывая окно и впуская в помещение свежий воздух.
— В другой раз, — отмахиваюсь от него, по новой изучая принесенные им бумаги.
— В какой раз? — прильнув к стене возле окна, курит взатяг, растрепывая короткие волосы, теперь стоящие дыбом. Я медленно выдыхаю.
— Макс, чего ты хочешь? — спрашиваю откровенно, плюнув на работу — если уж начальство забило, то чем я хуже… а взглядом уже зацепил заковыристый пункт.
— Тебя.
— Только что трахались.
— Я не о том.
— Если ты сейчас начнешь про серьезные отношения и любовь до гроба — меня стошнит, — скидываю покрывало и тянусь за шмотками, быстро одеваясь. — Нам не по пятнадцать, — еще громче, вставая напротив, и также хватаясь за сигареты. Руки дрожат, и он сам прикуривает мне, прикрывая окно.
— Дело не в возрасте, а в нежелании быть одному.
— Это благотворительная акция? Не хочешь, Миша, жить один — так мы тебе устроим весь тот же пиздец, что у тебя есть, только теперь ты еще будешь стирать чужие носки, тебе же своих мало.
— Миха, не истери. Я просто предложил.
— Что предложил? — не въезжаю и понимаю, что перебарщиваю, но он смотрит трезво и меня понимает правильно, а я устал все держать в себе.
— Попробовать серьезно, — тушит окурок, забирает мой и полностью закрывает окно, дождь накрапывает.
— Это как? Свидания, романтика… Макс, я не под то заточен, ты же знаешь. Давай оставим все как есть.
— Я тебя не заставляю и не уговариваю, но ты подумай, просто прикинь, что ты теряешь, идет?
— Лучше бы ты орал на меня, чем заставлял думать, — признаюсь честно, разворачиваясь спиной и уходя одеваться.
— Работа у тебя такая, — тянет мне куртку, помогая застегнуть. — К тому же… — задумывается, осмотрев мою кислую мину, — я рядом, а ОН — нет.
Я думал над его словами, пока ждал лифт, пока ехал в нем, пока шел к машине и молча курил, дожидаясь момента, когда смогу в трезвом уме сесть за руль. Когда понял, кого он имел в виду, у меня затряслись руки и защипало в носу.
…надо позвонить Степе… СРОЧНО!..
========== Часть 6 ==========
— Ты где? — хриплю в трубку, зажимая в губах сигаретный фильтр и щурясь, когда дым попадает в глаза.
— Эм… Миша? — не догоняет Степка, я только улыбаюсь. Согласен, вопрос мой не совсем уместный, если учесть, что приехал я сюда без приглашения и без предупреждения. Зачем я это сделал — понятия не имею. Приехал и все.
— Степыч, не тупи, — прошу раздраженно, изрядно нервничая, хотя виду не подаю. — Где ты?
— У Дани. Днюха же у него… — Потом секундная пауза, потом знакомая рожа в окне, отборный мат, шепотом, чтобы не услышали, и топот его ног по лестнице — все это не сбрасывая вызов, потому что самому страшно от того, что я творю!
Вылетает из подъезда как пробка из шампанского, налетает ураганом и заваливает на капот. Такой радостный, что становится даже неловко, что не предупредил его. А я сам не ожидал. Тем более не ожидал начальник, когда я подсунул ему под руку еще одно заявление об отпуске.
— Ах ты ж сукин сын! — восхищается моим свинством, вставая напротив, но руки с плеча так и не убирает. — Никак по мне соскучился?
— Почти, — даже не пытаюсь скрыть правду, потому что все равно разгадает обман. — Он там?
— А где ему еще быть. Празднует, — неловко пожимает плечами, и мне не нравится, как медленно его радостная улыбка трансформируется в виноватую.