Любовь без тормозов - авария (СИ)

— Что ему надо?!
— Чтобы выебали хорошенько, чтобы из застоя вышел. И мне тепло его надо. Только я осознаю, что это временное явление. И он поймет. Я его влюбляться в себя не прошу.
— Ты рассуждаешь жестоко.
— А правда всегда жестокая. И не любит ее никто.
— Вот поэтому и тебя никто не любит.
— Это взаимно.
Данька звонил Степе еще вечером, спрашивал, как мы и чем занимаемся, сам же уверял, что все у него хорошо. Верилось мне в это с трудом. Впрочем, завтра я узнаю, каково ему сейчас, потому что повторил его вчерашний подвиг — забухал, и признаю, печень моя не переживет такого отпуска.
Я опять стою перед его подъездом, опять весь нараспашку и опять не уверен, что мне это надо, но, черт подери, как сильно бьется сердце!
От автора
Примостившись на подоконнике, Данила в растрепанных чувствах наблюдал, как ночь пожирает всех и вся на своем пути. Небо, хмурое и пасмурное, повисло совсем низко — кажется, протяни руку ввысь и сможешь ощутить его прохладу, как замерзшие пальцы прорываются сквозь эту мокрую грязную вату, собирая на коже сырость и смог улиц. Примерно то же он ощущал у себя внутри. Вязкое, липкое зловонное болото, в которое шагал все быстрее, ныряя в глубину и не замечая, что воздуха уже не хватает, горло перехватывает, в глазах слезы, в груди невыносимая тоска, которая не дает усидеть на месте. Что-то менялось. Менялось кардинально, так быстро и невозвратимо, что Данила не успевал реагировать, а просто жил, позволяя совершать с собой все это.
Поначалу ему казалось, что заезжий взбалмошный пацан всего лишь симпатичная картинка, такой же, из массы тех, кто обаянием может достигнуть многого. Улыбкой очаровательной, длинным языком, удержать который не может даже сам его хозяин, цепким прямым взглядом. Но все так быстро поменялось, будто в другом человеке ты стал видеть не себя, а, к своему удивлению, самого человека. Настоящего! С душой, хоть и в клочья, со своим мировоззрением, очень схожим с твоим, и как бы Даня не боялся, до этого пережив тяжелое расставание, как бы не отталкивал все это время людей, ему стало так восхитительно легко, потому что нет фальши, нет лжи, нет предательства! Только вот и самого этого человека в твоей жизни тоже нет.
Правду говорят: есть люди, с которыми невероятно легко, но и без них легко тоже, а есть те, с кем невыносимо трудно, но и без них жить невозможно. Сейчас он испытывал именно эти чувства, и тем горше было осознание, что Миша принадлежать ему не будет. Не потому что это адская мука для обоих, а потому, что не захочет этого сам, о чем дал понять с первой их встречи. По крайней мере, это было честно.
А пока Данила с детской наивностью и верой в чудеса ждал, что тот свое обещание выполнит, придет. Только вот зачем?..
В этот момент раздался грохот в подъезде. Даня вздрогнул, соскакивая с подоконника, уж больно звук был оглушающий и даже на слух болезненный. Открыл дверь и узрел ожидающий сюрприз. Не очень такой приятный, нетрезвый, улыбающийся до ушей и на своем примере доказывающий, что гравитация — это хуйня.
— И почему мы не спим? — выдал Миха, собирая последние усилия, чтобы казаться серьезным. — Время видел?
Данила новым взглядом разглядывал сие творение, которое, спрятав руки в карманы, задорно покачивалось. И молчало. Задумчиво, внимательно осматривая пришедшего. И все было не так! Виной тому послужил алкоголь, а когда Даня понял, что так сильно его напрягает, руки непроизвольно сжались в кулаки.
Михаил был беззащитен. В своей открытости, в данном состоянии, общаясь с конкретным человеком, беззащитен как младенец. Он перестал закрываться, и да, Даня понимал, что так бывает не всегда, но, глядя на него такого, ничего кроме мысли «валить и трахать» в голове не задерживалось! Раскрасневшийся, распахнутый настежь, в майке в облипку, помолодевший, с остекленевшими полуприкрытыми глазами, замерзший и запыхавшийся — потому что, скорее всего, бежал, — кусающий губы, расслабленный, какой-то совсем свой…
— Ты не один? — В голове Мишки произошел резкий всплеск трезвости и его посетила мысль, от которой голову склонило к плечу, взгляд изменился, стал жестче.
— Угу. — Даня пребывал в опасно-неконтролируемом состоянии, когда хотелось просто отпустить себя, только пока он не был уверен, что объект его тайных желаний, которого он мысленно уже несколько раз отымел прямо на лестничной клетке, этому обрадуется. — Третьим будешь?
Мишка зло усмехнулся. Но прежде чем успел ответить, его уже догнали.
Степка и его друг Андрей — тот самый бесстрашный ВДВшник — забрались на пятый этаж, переводя дух. Миха страдальчески закатил глаза. Его новый кошмар — Андрей, который неожиданно решил подружиться, причем так тесно, что хоть в ЗАГС, только снимай штаны. Миха такого внимания не оценил, пару раз рявкнул как следует, но это же ВДВ, это же как головой об кирпич, только кирпич и пострадает. Поэтому сейчас на плече Михи повис Андрей, с улыбкой нашептывая, что очень хорошо, что они его нашли.
Даня напрягся.
Степа, уловив настроение собравшихся, едва не схватился за голову. Еще передраться из-за пацана всем не хватало, тем более его друзьям, тем более из-за Михи, который сам кому хочешь врежет, хоть всем, да прям сейчас… хотя нет, сейчас, в тепле, Мишку стало накрывать повторно, и даже контроль над собственными частями тела давался с трудом.
— Ну что? — Андрей обратился к Мишке, хотя смотрел в упор на Даню, с вызовом смотрел. Миха откинул под давлением чужих пальцев голову назад, сам пошатываясь, в черепушке начались «вертолетики», а лица слились в одно полупрозрачное месиво. — Посмотрели, попроведали, жив-здоров, пошли домой, в люлю пора.
Какой-то сотой долей мозга Миха знал, что что-то идет не так, что так быть не должно, и руки, хоть и сильные, но причиняют неудобство. Тело, наоборот, вибрировало от легкого предвкушения, только эти два факта никак не были связаны, вот что настораживало. Дернувшись и сделав пробный и очень неуверенный шаг, уткнулся в плечо Данилы, хватаясь за его футболку на боках. Разница в росте в пару сантиметров позволила Дане наблюдать, как вытянулись лица остальных собравшихся, как заблестели злостью соловьи глаза Андрея, как повело лживой улыбкой вспыхнувшее лицо.
Руки уверенно сомкнулись на пояснице у блондина, внутри фитиль, что вел к взрыву, замедлился, но тлеть не перестал. Хотелось, чтобы все посторонние ушли, чтобы не видели, что происходит между ними двумя, пускай это и будет мордобой. Этого хотелось так сильно, что можно было прочитать по лицу Данилы предельно четко.
Мишкины руки забрались в задние карманы свободных домашних джинсов хозяина квартиры и прочно обосновались там.
— Мальчика стоит уложить в кровать, — заржал Андрей, цепляя Мишу за капюшон ветровки и игриво подтаскивая к себе. Мишка в этот момент крепче вжался Даниле в грудь, у того как перемкнуло, и в следующую секунду буквально за мгновение он отшвырнул руку слишком настырного кавалера. Которого Степка с трудом успел перехватить, вжимая плечом в стену. Андрей недобро оскалился. Инстинкт защищать свое сработал, только теперь это своё задергалось с настырным вопросом: «Кому въебать?»
Андрей еще некоторое время возился, пока Степка его не придавил авторитетом и силком не спихнул по лестнице, злясь и на себя, и на Мишку, и даже на Даню, что сам позволяет с собой так поступать.
— Утром зайду, — крикнул Степка, шагая след в след за оборачивающимся другом, Даня только хмыкнул, запуская гостя к себе и хлопая дверью.
Его выдержки хватило ненадолго. Совсем немного он строил из себя заботливую курицу-наседку, помогая Михе стянуть ветровку и кроссовки, провожая в ванную комнату, а когда тот согнулся над раковиной и сунул голову под кран — в глазах потемнело.
Вспышками.
Вот он наклоняется сверху, обнимая за пояс и притираясь ближе. Мишка возмущается, что не в адеквате, хлещет ледяную воду, обливаясь с головы до ног.