Готамерон. Часть I (СИ)

Глядя по сторонам, Бунт убыстрил шаг. Он решил идти так быстро, как только сможет, пока не дойдет до фермы Фридриха, а если арендатор все-таки ему откажет, напроситься на ночлег.
Пройдя несколько миль по извилистой дороге, он хотел срезать путь через пашню, когда услышал за спиной стук копыт. Навстречу ему во весь апорт мчались три всадника. Их остроконечные шлемы сверкали на солнце. Кольчатую броню каждого закрывало голубое сюрко с белыми полосами. Стражников из Готфорда на фермах он обычно видел в конце месяца, когда требовалось собрать налог с арендаторов. Покопавшись в памяти, Бунт вспомнил, что сейчас только середина месяца и ни о каких поборах речи быть не могло.
Сойдя с дороги, он стал ждать, пока ополченцы промчатся мимо, но они почему-то сбавили ход. Заметив на гнедом скакуне осанистого воина с обожженной щекой, Бунт сразу все понял и поспешил навстречу. Даже в форме и шлеме сержанта Арвина трудно было не узнать. Кроме шрама, из сотни городских стражей его выделял квадратный амулет с зеленым камнем в центре. Поля вокруг камня были испещрены непонятными письменами, а сам минерал испорчен длинной черной царапиной.
— Глазам своим не верю! Бунт! — произнес ратник, подведя скакуна к нему. — Что ты тут делаешь, друг мой? Солнце еще высоко.
— Ворвим меня выгнал.
Ополченец покривился, от чего ожег на правой щеке медленно подполз к нижнему веку. Сорвав шлем, он сбросил на лоб копну светлых волос и вытер вспотевшее лицо рукавом стеганки.
— Старый ублюдок, — процедил сквозь зубы Арвин, ударив кулаком по металлической тулье. — Этот скряга тот еще выродок. Даже нас к Ниргалу на рога посылает. Как ты у него полтора года продержался, в толк не возьму.
Вспомнив надменное лицо арендатора этим утром, Бунт хотел было поддержать сержанта, выдав порцию оскорблений в сторону старика, но совладал с собой и спросил:
— А что вы здесь делаете, да еще в такой час?
— Мы едем собирать налог.
— Но ведь сейчас…. — начал было Бунт, но лопоухий ополченец справа от Арвина его перебил.
— А ты думаешь, фермеры нам все сразу платят? Мы едем выбивать налог.
— Да. Вместе с дерьмом из одного горбатого говнюка, — прогремел громила-ополченец с арбалетом за плечами, и указал пальцем на северный край долины.
Кряжистого стрелка Бунт хорошо знал. Ренвику было за сорок и молодость свою он провел среди сброда в лесах на материке. Восемь лет назад он попал на Миркхолд в кандалах, и некоторое время работал на риклиевых копях, после чего комендантом Пайнрута был рекомендован в город, в качестве городского стражника. Как и любой арестант, громила за словами не следил, и Ниргала поминал чаще, чем родного отца.
Лопоухого стража, сообщившего о грядущей взбучке, Бунт не знал. О том, что юный ополченец северянин и что его зовут Иверинг, Арвин шепнул ему в пути, когда они галопом мчались меж полей.
Держась за приятеля, Бунт про себя не переставал благодарить Нисмасса за ниспосланную помощь. Добряк-сержант согласился подвезти его до фермы горбатого Барда, которая находилась как раз в пяти милях от надела Фридриха. Сейчас, покрывая милю за милей, он понял, что своим шагом смог бы добраться до северного края долины только к середине ночи. Да, это была большая удача, и вместе с тем появилось предчувствие чего-то недоброго, словно впереди поджидала какая-то опасность. Списав все страхи на тяжелый день и слова Ренвика, он стал смотреть на поля и вскоре очутился у Барда.
Солнце в это время подползло к вершинам гор. Краски в небе продолжали густеть. Тени от криворуких чучел на огородах выросли в три раза. На крыше закаркала ворона. Ополченцы повели лошадей к двухэтажному фахверковому дому, где поселился горбатый фермер. Бунт держался в стороне и с удивлением смотрел по сторонам. Двор, состоявший из восьми домов и десятка амбаров, напоминал кладбище. Вокруг не было ни души. Дальше за линией амбаров темнел лес, в котором, как и в любом другом, жили дикие звери; но опасным его мог назвать разве что ребенок или безоружный крестьянин.
— Бард, открывай именем губернатора! — прогремел Ренвик, забарабанив в дверь массивным кулаком.
Иверинг и Арвин держали лошадей. Оба тоже смотрели по сторонам в недоумении. Обычно в это время на огородах все еще работали крестьяне. Опустевшая ферма могла означать лишь одно.
— Неужели опять бандиты? — шепотом спросил сержанта Иверинг.
Бунт с тревогой поглядел на опушку, озаренную предзакатными лучами. Если ферму и впрямь ограбили головорезы, то укрыться они могли только там. В следующий миг за дверью раздалась возня. Громыхнул засов. Наружу вышел горбатый старик в коричневой куртке и без лишних слов вручил Ренвику мошну с деньгами. На морщинистом лице Барда читалось презрение, вперемешку с раздражением. Бунт, глядя на это, вздохнул свободнее. Беспокойство на закате одолевало не только его. Люди по всему миру запирались в домах и разжигали очаг, дожидаясь часа, когда Нисмасс уступит Гамелан своему брату — темному богу Ниргалу. Оставаться во мраке один на один с его приспешниками не хотел никто.
— Где твои батраки? — спросил Арвин, быстро пересчитывая монеты. — Скряга вроде тебя ранний отдых людям не даст.
Бард махнул дрожащей рукой в сторону дальней опушки и пробормотал что-то о нападении стаи волков на ферму соседа. Всех дюжих лесорубов и крестьян, способных держать вилы, он отправил туда, а остальным велел запереться в домах. Бунт, услышав это, посмотрел на ставни соседнего дома, за которым мелькнуло чье-то лицо. Действительно, на фермах такое случалось постоянно. В долинах лютовали волки и землегрызы, на высокогорных пастбищах — снорлинги. Покрытые зеленой чешуей остромордые ящеры десятками спускались с гор, чтобы полакомиться овцами и незадачливыми пастухами. В прошлом году он сам три дня прятался от этих рептилий на деревянной вышке возле Змеиного витка, и едва не умер с голоду, дожидаясь помощи. Тут старик заговорил громче и добавил ворчливым голосом, что на своей земле не потерпит чужаков, будь они даже гамеланцами.
— Для таких есть приют на Южном озере, возле виноградников Торгрима. Нечего им тут шляться!
Внутри у Бунта похолодело. Он и думать забыл о зловещем незнакомце и трех рыцарях. Каким образом они смогли уйти так далеко без лошадей?! Он проспал на той террасе несколько часов, а затем галопом мчался по полям. За это время странники могли отойти от таверны миль на восемь, не больше.
— С ними был какой-то старик с громадным мечом за плечами, — добавил горбатый фермер. — Бледный, как моровой гриб.
— Должно быть, нисмант, — предположил Иверинг.
— Нисмантам гамеланцы не кланяются! — рявкнул Бард. — Нечего им тут делать.
— Ты-то откуда знаешь, кому гамеланец должен кланяться, а кому нет, — с усмешкой молвил Арвин.
— Может, они заблудились? — предположил Ренвик, поглядев в сторону опушки.
Бард плюнул ему под ноги и потребовал выдворить чужеземцев с его земли, после чего хлопнул дверью. Ренвик плюнул в ответ, уже на дверь, а затем вытер об нее подошвы сапог.
— А нам больше заняться нечем, да? — огрызнулся он, зыркнув на сержанта, и протяжно застонал, натолкнувшись на пристальный взор.
— Ты знаешь правила, — молвил Арвин, повесив мошну на пояс. — В годы войны ополченцам велено оказывать помощь слугам короля. Если они заблудились или ищут кого-то, мы должны проводить их.
— К Ниргалу на рога проводить! — рявкнул Ренвик, отойдя к лошадям. — Если бы они заблудились, то уж, наверное, спросили бы дорогу.
— Сержант, нас послали собрать налог, — поддержал Иверинг. — До заката нужно объехать еще пять ферм.
— Ага. Мы и так вернемся в город глубокой ночью, — согласился кряжистый страж, поправив арбалет за спиной.
Зная фанатичную приверженность Арвина всякого рода правилам и законам, Бунт сделал шаг вперед, надеясь вразумить друга, но тот поднял руку, указав на солнечный диск, подползавший к горному кряжу на горизонте.
— Они не могли уйти далеко. Мы должны соблюдать закон, без сомнений и оправданий. — Сказав это, Арвин затем обратился к Ренвику: — А ты не забывай, что освобожден досрочно. За неподчинение тебя отправят обратно на каторгу.