Эта свирепая песня

Для Августа любая пища была одинаковой – совершенно безвкусной.
– Вся понятно. Это же человеческая еда, – сказал однажды Лео.
– Я – человек, – буркнул Август.
– Нет, – не согласился его брат. – Ты – нет.
Август знал, что он имеет в виду.
«Ты больше чем человек». Но он не чувствовал себя сверхчеловеком.
Кто он? Самозванец.
Однако Август ощущал музыку так, как другие люди ощущали еду. Он мог наслаждаться каждой нотой, пробовать на вкус мелодию. От этой мысли у него начало покалывать отметины, а пальцы заныли, так им хотелось прикоснуться к скрипке. Напротив него Колин рассказывал какую-то историю. Август не слушал, но он наблюдал. Когда Колин говорил, по его лицу проходила акробатическая процессия разнообразных выражений, постоянно сменявших друг друга.
Август наконец прожевал мякоть, проглотил ее и положил яблоко на стол.
Сэм подалась вперед.
– Ты не голоден?
Прежде чем Август успел продемонстрировать ей половину сэндвича, его спас Колин.
– А я никогда не наедаюсь! – сообщил он с набитым ртом. – Практически всегда остаюсь голодным!
Сэм закатила глаза.
– Я заметила.
Парень по имени Алекс подцепил кусочек фрукта.
– Итак, Фре-де-рик, – проговорил он, подчеркивая каждый слог. – Колтон получил свежую кровь. Тебя выставили из какой-то другой академии?
– Кстати, ее вроде бы вышвырнули вон! – встрял Колин, не упомянув, кого именно выгнали.
– Это не единственная причина, по которой меняют школу, – заявила Сэм, повернувшись к Алексу. – Если тебя исключили, то…
– А еще бывает переход по собственному желанию, – продолжал Алекс, перебивая Сэм. – Ну что, Фредерик? Исключение? Переход? Грохнул учителя?
– Нет, – машинально ответил Август и добавил ровным тоном: – Я был на домашнем обучении.
– Неудивительно, что ты такой тихоня.
– Алекс! – возмутилась Сэм и пнула его под столом. – Как невежливо!
– Чего? Я бы мог сказать «странный».
Второй пинок.
– Ничего страшного, – сказал Август, изобразив улыбку. – Я просто не привык, что вокруг столько народа.
– Где ты живешь? – спросил Колин, набив рот спагетти.
Август опять принялся терзать яблоко, чтобы с его помощью задвинуть обратно рвущиеся из горла слова. За эти украденные секунды он отсортировал варианты и выбрал правильный ответ.
– Недалеко от Линии, – произнес он.
Алекс присвистнул.
– В красной зоне?
– Да, – подтвердил Август, – но это Северный город, и там…
– Опасно, только если ты без жетона, – договорил за него Колин, постучав пальцем по своему медальону с выпуклым рисунком.
Сэм прищурилась.
– А я слыхала, в красной зоне творятся скверные вещи. Даже с теми, кто под защитой Харкера.
Алекс быстро оглядел столовую.
– Смотри, чтобы она тебя не услышала. А то папочке проболтается.
Колин пожал плечами и принялся рассказывать про концерт – кажется, у Колина мысли перепрыгивали с одного предмета на другой еще быстрее, чем у Августа.
Сам же Август успел проследить за взглядом Алекса. Катерина сидела за столом в одиночестве, но не выглядела забитой или неуверенной в себе. На губах ее играла легкая вызывающая улыбка, как будто ее все устраивало, и то, что ее избегали, являлось очередным признаком ее превосходства.
Август ее не понимал.
– Валим отсюда, Фредди!
Август смотрел, как она ест – медленно, без интереса, – как подцепляет металлическим ногтем свою подвеску, как встает.
– Фредди!
Потоки в столовой сместились, взгляды устремились к ней. Но Кейт, похоже, была не против. Она с высоко поднятой головой отнесла свой поднос и вышла.
– Чувак, где ты витаешь?
Август вздрогнул.
– Что? Извините.
– Концерт. Суббота. Хочешь присоединиться?
– Никто из нас не пойдет! – оборвала его Сэм, избавив Августа от необходимости отвечать. – Комендантский час, Колин! Это же практически Пустошь!
– А мы не хотим умереть, – добавил Алекс, пародируя тон Сэм, и всплеснул руками.
– Мама с меня шкуру сдерет, – проворчала Сэм, проигнорировав Алекса.
– Если только ее не опередит какой-нибудь корсаи, – поддел ее Алекс.
Сэм испуганно посмотрела на него и ткнула Алекса в плечо.
– Ай!
– Я тут подумал, – затараторил Колин, наклоняясь над столом, – что жизнь коротка – ну, понимаете? – Голос его был негромким, заговорщическим. Странно, но Колин каким-то образом заставлял Августа чувствовать, будто он не новичок, а завсегдатай Колтона.
– В общем, нам незачем бояться!
Август поймал себя на том, что согласен с Колином, хотя большую часть своего существования он потратил на многочисленные страхи.
Он боялся себя и других, боялся измениться или стать кем-то иным, или вовсе исчезнуть…
– Точно! – вмешался Алекс. – Жизнь коротка, а может стать еще до фига короче, если шастать по ночам.
У Колина ехидно дернулся уголок рта.
– А Фредди не боится монстров, правда?
Август замешкался. Но ему и не пришлось отвечать.
– Я однажды видел одного, – выпалил Колин.
– Ты?…
– И что ты сделал?
– Ясен пень – удрал со всех ног.
Август рассмеялся. Это было приятно.
А потом, между двумя укусами яблока, начался голод.
Он всегда начинался как сущий пустяк.
Как миг перед началом простуды, как краткое мгновение одурманенности – некое предупреждение, что лихорадка надвигается. А если начнешь вдумываться – это щекотка? – у меня действительно дерет горло? – давно я начал шмыгать носом? – то тебе сразу станет хуже.
Август попытался сгладить приступ пронзившей его паники.
«Не обращай внимания, – приказал он себе. – Разум выше тела». Оно, конечно, так – пока голод не распространится с тела на разум… и вот тогда у него, у Августа, будут настоящие неприятности.
Август сосредоточился на дыхании, прогоняя кислород через горло и легкие.
– Эй, Фредди! Что с тобой? – спросил Колин, и Август понял, что вцепился в край стола. – Тебе плохо, чувак?
– Угу, – согласился Август, рывком поднялся на ноги и едва не упал, потеряв равновесие. – Я… мне надо проветриться.
Август закинул сумку на плечо, смахнул в отходы остатки ланча и потащился к выходу. Ему было не важно, куда идет – главное, что прочь отсюда.
Через несколько минут он обнаружил себя за школой. В отдалении виднелся зеленый строй деревьев. Воздух был прохладным, и Август принялся жадно глотать его ртом.
– Все в порядке, все в порядке, – повторял Август, прежде чем осознал, что он здесь не один.
Кто-то кашлянул. Обернувшись, Август увидел Катерину Харкер.
Она стояла, прислонившись к стене здания, и в пальцах дымилась сигарета.
– Скверный день?
Кейт хотелось немного покоя. Ей надо отдышаться и подумать. На время затаиться.
Слова Шарлотты до сих пор жгли ее.
«Ее мать свихнулась. Она спятила и решила покончить с собой – разогнала свою тачку на мосту, и та рухнула в воду».
Эти фразы всколыхнули ее сознание, пробудили в Кейт воспоминание – и не одно, целых два.
Два разных мира, где жили две копии Кейт.
Одна Кейт лежала на зеленой траве в какой-то сельской глуши. Вторая распростерлась на асфальте, и ее окружала звенящая тишина.
Кейт рассеянно коснулась шрама под волосами, провела металлическим ногтем вокруг изгиба уха. Это дезориентирует, когда способен почувствовать, но не можешь услышать царапанье ногтя по коже.
Внезапно дверь распахнулась, и на крыльцо вывалился какой-то парень. Кейт опустила руку. Мальчишка выглядел сбитым с толку и, похоже, плохо себя чувствовал, и Кейт не могла его за это упрекнуть. Он вышел из столовой, а это место любого могло поставить в тупик.
– Скверный день?
Паренек испуганно вскинул голову, и Кейт узнала его. Новенький с третьего курса. Вблизи он смахивал на голодную бездомную собаку, а не на ученика Академии Колтона. У него были выразительные серые глаза и копна растрепанных черных волос, а его кости так и выпирали из-под кожи.