Страж (СИ)

— Надя, ты совсем страх потеряла? — поинтересовался пятикурсник. — Что и в каком виде ты здесь делаешь? Тебе мало наряда в столовой?
— Тю! — махнула я рукой, поражаясь, в какие хоромы уровня трехкомнатной квартиры я попала. — Это чья комната?
— Моя, — отозвался мой друг. — Но что ты хочешь вообще? Может, ответишь уже?
— Перекантоваться у тебя до утра. Где можно поспать? Ты сам здесь живешь?
— Нифига себе… — присвистнул азиат. Вполне нормальная реакция. Может, я все же немного перегнула палку… фи! Совесть! Вали к черту! У меня есть на все это право. Только вам я о нем не расскажу. Это почему я раньше злая такая была? Потому что у меня футболки и подушки нормальных не было…
Переодеться… мне надо переодеться. Трусы сухие, майка не совсем, и на том спасибо. Носочки я стянула сразу же. Вроде бы, после холодного душа мне сон не нужен, но нет… уверена, только голова коснется подушки, как я вырублюсь.
— Сам. Вторая дверь слева — моя комната. Господи, Надя! Я с тобой только сегодня познакомился, а уже понимаю, насколько скучно жил…
— Только сегодня? — раскрыл рот другой парень.
— Как тебя звать? — решила прояснить наконец-то я, вскинув брови.
— Саймон, — удивился азиат. — А ты…
— А я Эспер Ризер. Для своих — Надя. Молчи и делай вид, что ты меня здесь не видел. Спокойной ночи.
Уже из комнаты я услышала отдаленное «Она меня пугает» и согласное «Меня тоже, но зато весело». Довольно сопя, я, уже переодетая, засыпала. На часах на стене было полтретьего… времени для сна у меня остался целый шиш. Ну, хоть что-то! Будет, что вспомнить перед смертью.
***
Я была злая, как человек в километровой очереди на паспорт за пять минут до закрытия, как человек, которому оттоптали все ноги в маршрутке и порвали наушники, как кот, которого только что благополучно кастрировали и как пес, которому наступили на хвост. Было десять часов утра. А я сидела не в своей кровати и грызла локти. Дамир меня не разбудил. Черт его дери! Более того, он запер комнату на ключ!
Нагло воспользовавшись его ванной, приведя себя в порядок, я тупо выломала дверь, худо-бело примостила её на место и ушла к себе — собираться на занятия. И ничего, что те уже как два часа идут. Попаду хоть на середину второй пары? Спускаясь на свой этаж в чужих, ко всему прочему, трикотажных спортивных штанах, я пыталась вспомнить расписание и успокоить вернувшуюся из отпуска совесть. Было настойчивое ощущение, что я сама себе вырыла яму…
Быстро натянув форму, схватив рюкзак еще со вчерашними учебниками, я сбежала на первый этаж, минуя столовую, и выскочила на улицу, крайне удачно поскользнувшись на заледенелых ступеньках. Полетела в сугроб. Как вы мне все дороги! Мне когда-нибудь начнет везти в этой жизни?! Из горла вырвался рык, пока я, отряхивая снег, неслась в пятый кампус. Сейчас у меня УЙ, то есть Устав Йордана, но язык чесался добавить одну неприличную буковку к аббревиатуре и со спокойной душой кое-куда посылать людей. Это что-то вроде права… я учила предмет летом, так что выкручусь, думаю. Но вдруг преподаватель — злобная горгулья?
Нет. Не злобная горгулья, а злобный горгулист, старый маразматик, старикашка, который уперто считает, что если он глухой, то и все вокруг такие же. Я ввалилась в кабинет за полчаса до конца лекции. Он посмотрел на меня глазкам-бусинками, минут пять воображал себя бабушкой у подъезда, а когда я уже хотела выйти из аудитории, тормознул. Отлично… как к нему обращаться? Преподаватели — десницы другого направления. Как их… вспоминай, Надя… точно! Арсит.
— Арсит Цыльо, — чуть не сломала себе язык об его имя, — давайте я выполню какое-то дополнительное задание и обойдемся без ректора?
Брови старого и худого, как смерть, лысого мужика поползли вверх.
— Вы точно третий курс, Ризер? — его взгляд мне очень не понравился. Так же смотрел Петрович, когда не хотел принимать мою дипломную.
— Вам на лапу дать? — вконец обнаглела я, вскинув брови.
— Три тысячи йордов, — переплюнул меня Цыльо.
Я поперхнулась воздухом. Петрович поперхнулся следом и уступил пальму первенства этому старому маразматику. Три тысячи йордов! Если курс примерно один к шести… Да это же пятьсот долларов, если я правильно понимаю! Ничего ж себе, губу раскатал!
— Ничего я платить не буду! — возмущенно засопела я. — Я — сирота, у меня нет денег. У вас что, совсем совести нет?!
Арсит вспылил, ударив по столу. Прозвенел звонок на пару. История Йордана… Видимо, мое отношение к нему пришлось деду не по вкусу. Но он промолчал и вместо этого сказал то, что я надеялась не услышать:
— Вы же девушка, Ризер. Разве вам больше нечего предложить мне?
— Вы же дедушка, Цыльо. Разве вам для этого не нужны специальные таблеточки? — ядовито отозвалась я, стремительно ринувшись к двери. Прежде чем хлопнуть ею со всем присущим мне из-за ситуации бешенством, я услышала угрозу. «Я это так не оставлю» в последний раз закончилось для меня угрозой вылета из универа.
Коридор был пуст. В копилке знакомых за эти два дня у меня только Дамир, Цэрлина и Саймон. Один запер в комнате, вторая шипит змеей, третий провожает извращенным взглядом. Он оказался третьекурсником, и весь оставшийся ХУЙ, который я теперь буду называть так и только, пялился на меня. Пока мне сплошные инкубы встречаются. Ну что за невезение!
Я тихонечко проскользнула в аудиторию, похожую на обычный школьный класс, стараясь вести себя спокойно и уравновешено. Историю Йордана вела женщина средних лет, на вид нормальная и адекватная. Она понимающе кивнула на причину опоздания в лице Цыльо, велела сесть за первую парту у окна. Меня удивило её имя — Нади. Еще чуть-чуть, и была бы еще одна Надя на эту шарашкину кантору… Арсит Нади даже интересно рассказывала. Наверное, единственный предмет, который я не буду реально халтурить, будет этот. С нами говорили на равных, нам рассказывали, как равным, понятным и легким для восприятия языком. Пожалуй, после Ризера она будет моей второй любимой учительницей. Или даже первой… мой «дядюшка» сильно обидится?
Посреди лекции дверь распахнулась, и внутрь вошел очень недовольный Фарданир. Я заметила, как сидящая на первой парте третьего ряда Цэрлина мигом активизировала свои флюиды, но наш куратор, хмуря брови, уставился на меня. Я делала вид, что ничего не понимаю, надеясь не испортить себе репутацию в глазах Нади, но следующие слова повергли меня в изумление, не смотря на то, что были ожидаемыми.
— Инсиэрта Эспер Ризер, тебя вызывают к ректору. Встала и пошла за мной. Арсит Нади, я позже вам все объясню, — он мрачно покосился на меня, намекая собираться быстрее. Я собрала вещи и двинулась к двери, закатив глаза при ядовитом взгляде Королевской Кобры. Рано или поздно я ей врежу. Но это будет явно не моя вина.
— Не переживай, Фарданир. У Эспер и так хорошая подготовка к моему предмету, — махнула рукой Нади.
Я слегка улыбнулась. Люблю, когда меня хвалят. Хотя это бывает очень редко. Я уже знала, что к чему, но все равно спросила у недовольно и очень злого на меня куратора.
— В чем дело?
— А в чем ты ко мне вчера явилась? — гаркнул Ранзес, тормозя меня у выхода. Дверь была приоткрыта и в холл влетали большие хлопья снега. Кабинет ректора в третьем кампусе. — И в чем ты сейчас? Где куртка?
Я закусила губу, разглядывая его парку с интересным мехом. Очень приятным мехом… и очень теплую парку…
— На тебе, — я с усердием рассматривала носки своих кроссовок.
Мой дорогой куратор взвыл. Этот вой — вовсе не клич одинокого гордого волка на луну. Это настойчивое желание уйти в монастырь и никогда больше не связываться с женским родом, провозгласив женскую логику истинным злом.
— За что мне это, Господи… — прошипел Ранзес, снимая с себя куртку и оставаясь в одной только черной водолазке. Мне сунули куртку, пока я все больше поддавалась вине. Ну не могу я так!
— Ты же замерзнешь, — пряча взгляд, неуверенно сказала я. До третьего кампуса отсюда минут пять топать…