Где таится дьявол
Редко когда случалось Кристену так себя чувствовать. Казалось, обнаженные нервы покрывали все тело, и от малейшего прикосновения напрягались все сразу. По телефону он вызвал четверых коллег покрепче. Город был тих, как обычно, но в ночной тишине приказы Кристена звучали как пистолетные выстрелы.
Еще до их прихода был готов ордер на арест Энрико Амелотти. Собственноручно прикрепив его к черной доске в холле комиссариата, Кристен велел своим четверым помощникам отправляться.
— Без Амелотти не возвращайтесь, это приказ, его невыполнение недопустимо, — закончил Кристен.
Потом он позвонил судье Бюргену, который ложился спать поздно. Бюрген тут же снял трубку и пообещал прибыть через пять минут.
— Бюрген, — встретил его комиссар, — сегодня мы сотрем с карты несколько белых пятен. Полагаю, что могу вполне обоснованно утверждать: Кристиан Исмей и Энрико Амелотти — одно и то же лицо. У меня есть доказательства, вы можете думать о них что угодно. Я лично убежден. То, что я никогда не видел Исмея и Амелотти вместе, — это не довод, но опыт, который я проделал с фигуркой Исмея, обработав её под Амелотти, — уже другое дело. Исмей не погиб. Бегство его было организовано уникально. Кто бы ещё набрался наглости носиться с угрожающими письмами, напечатанными на его машинке, его бумаге и его рукой? Человеку всегда легче поверить красивому вымыслу, чем голой правде. Исмей сам написал известные вам письма и заставил меня поверить в них. И я попался, подставив заодно добряка Кемпа, который, видимо, заметил торопливое превращение Исмея в Амелотти и поплатился за это жизнью. Ведь Кемп кричал: "Я узнал…"
Слушайте дальше. Исмей убил Кемпа, потому что тот его узнал. Выскочив на край ледника, он скользнул вниз, где, укрывшись за валунами, превратился в Амелотти. Для человека с его способностями — в этом нет ничего сложного. Он держит в кулаке свою волю, владеет телом и даже чертами лица. Каждый, кто наделен такой силой воли, в своем роде небезопасен, если будет её использовать во вред другим. Такой человек может стать прекрасным актером и ему нет нужды в сложном гриме. Вам никогда не приходилось читать, что нервное напряжение меняет черты до неузнаваемости? Иногда такое бывает непроизвольно, но если достанет воли и ума, этому можно научиться.
Итак, за валуном Исмей превратился в Амелотти. Потом он глотнул спиртного и вылил остатки на отвороты вывернутой куртки, чтобы произвести впечатление мертвецки пьяного. Нанес себе удар по голове, нарочно или случайно — значения не имеет. Знаю одно: способность притворяться подвела его только на миг, когда он был без сознания. Наутро, когда рассвело, я вгляделся в его лицо — лицо Амелотти. Смотрел я с любопытством, хотя уже был сыт по горло его унылой физиономией. Но нет, лицо его, хотя и испитое, похмельное, не было лицом безумца с искаженными чертами. Ведь у людей с нарушенной психикой даже во время сна лицо несет печать их болезни. А это, посиневшее от холода до неузнаваемости, источало спокойствие, и губы, казалось, сложились даже в довольную усмешку. Я не мог оторваться от созерцания его лица. Кампонари спросил меня, что случилось. Такую перемену заметил даже он. Это лицо было знакомо ему совсем иным…
Комиссар Кристен помолчал, чтобы перевести дыхание. Потом продолжил:
— Тогда я не заметил, что на леднике у него в руках была суковатая трость, без которой никто никогда не видел гробовщика Амелотти. Если мы найдем трость и покажем её одному жителю нашего города, он по кольцу на ней может узнать свою работу. Так вот, эта трость пустотелая, внутри неё стилет, тонкий острый кинжал, которым были убиты Нино и Кемп. У сорвавшегося в пропасть Элмера Ханта сердце тоже было пробито стилетом. Но за этим стоит кое-что еще, к чему я вернусь позднее. Это слишком важно, а у меня лишь догадки, так что рано утверждать, что я прав. Только будущее покажет все в истинном свете. А теперь я хотел бы вернуться на несколько дней назад. То, что Исмей вдруг появился во время слушания по делу сорвавшихся альпинистов, было не случайным. Это первая ошибка, которую совершил Амелотти. Слишком быстро он вышел на сцену, чтобы отстаивать свои интересы.
— Вы говорите, "свои интересы", Кристен? — переспросил судья. — Я полагал, он защищает скорее интересен своего друга Генри Ханта.
— Еще немного терпения, Бюрген, сейчас мы до этого доберемся. Мне удалось кое-что выяснить в отеле, где жил Исмей. Вот, например, письмо, которое пришло три дня назад в Самадену. Если бы чиновник, выдававший письмо, занимался делом, а не разведением рыбок в своих шести аквариумах, то и Кемп бы не погиб, и Исмей не исчез. Ведь имя Ханта достаточно известно, нужно было только позвонить мне, и с Исмеем пошли бы совсем другие разговоры. Прочтите.
"Нотариус С. Д. Пэрдью, Лондон.
Мистеру Генри Ханту. Самадена, до востребования.
Копии Ваших документов мы получили и сообщаем, что не предвидим никаких проблем с получением наследства. Формальности, однако, займут не менее трех недель. По мере готовности сообщим дату Вашего приезда.
С уважением…"
Б.Т.А.
Телеграмма
Кристиан Исмей разыскивается течение десяти лет качестве свидетеля убийства неизвестного мужчины острове Сицилия тчк
12121
Департамент криминальной полиции
Лондон
Б.Т.А.
Телеграмма
Местопребывание Генри Ханта неизвестно тчк Разыскивался запросу его брата Элмера Ханта девятнадцать лет назад тчк Полагают утонул тчк Последний раз видели Бари зпт Италия тчк
12301
Департамент криминальной полиции
Лондон
4.Судья Бюрген ни о чем не расспрашивал, казалось, ему все ясно.
— Исмей уже давно жил здесь, — сказал он, — только не понимаю, с какой целью?
Кристен задумался, потом ответил:
— Ждал подходящего момента и случая избавиться от Элмера Ханта. Исмей — авантюрист мирового масштаба. Не сомневаюсь, его план заполучить наследство Элмера удался бы, не произойди неожиданных осложнений. Например, не оказалось документов Ханта, личность его пока установлена только свидетельскими показаниями. Разыскивая документы, я выяснил, что Хант был убит и только потом сброшен на железнодорожные пути. И лишние осложнения произошли с убийством Нино. Не знаю, о чем думал Исмей, совершая его.
Судья покачал головой, словно не понимая.
— Он же знал, что тем самым возбудит подозрения. Ведь он публично выступил против Сандры и Нино. причем угрожал им обоим. Преступник такого масштаба, как Исмей, не должен совершать подобные ошибки. Ведь понимал же он, что спустит на себя всех собак, — пояснил судье комиссар, усиленно скребя небритый подбородок. Жесткая щетина скрежетала как проволока. И тут он вспомнил о стальной игле от шприца.
— Вчера утром я попытался узнать кое-что, задумчиво продолжал Кристен. — С самого начала при допросе носильщиков Ханта выяснилось, что когда они отдыхали перед хижиной Джулио Секки, одного из них вызвали в дом. Второй в это время спал перед ночным походом к стене. Вызвали носильщика по ошибке, которую, судя по описанию, данному им, совершил не кто иной, как Амелотти, он же Исмей. Послушайте, Бюрген, насколько я знаю, у вас миленькие дочки близнецы?
Судья машинально кивнул, не понимая, что может быть общего у его почти не различимых между собой дочерей с преступлением на скалах, но промолчал.
— Они обе блондинки, но у одной волосы как лен, а у другой, я бы сказал, вроде конопли. Не знаете, отчего это? — спросил Кристен. Бюрген проворчал что-то о косметике, которая стоит кучу денег.
— Ну да, конечно, жидкость для обесцвечивания волос. Например, пятидесятипроцентная перекись водорода, которой у нашего убийцы был полный флакон. Вы когда-нибудь видели, как такой раствор в пыль разъедает пробку? Так что впрысните шприцем между волокон троса несколько капель пятидесятипроцентного раствора этой жидкости, и даже болонская конопля истлеет и при малейшем натяжении лопнет. При этом на концах волокон не останется никаких следов…