Хроники семи королевств: Древняя кровь
драка. Пробил час, когда упорные тренировки наконец пригодились. Мой кинжал угодил ему прямо в сердце. Пират осел и выронил саблю. Я до сих пор помню его крик и застывший в глазах ужас. Когда впервые отнимаешь жизнь у человека, это сложно забыть.На лице Рэксволда промелькнула едва заметная печаль перед тем, как он продолжил свою историю:
– Со временем жизнь обычного вышибалы мне наскучила. Хотелось уверенно стоять на ногах и видеть перспективы, а ежедневная однообразица со скромным жалованием этому не способствовала. Однажды, соблазнившись наградами за бошки местных разбойников, я, и сам того не ведая, ступил на тернистый и опасный путь ассасина. Поначалу был просто охотником за головами. Действовал тихо и скрытно: надеяться на помощь не приходилось, а бандиты редко ходили по одному. Но это не помешало мне вырезать всех ублюдков в округе. Работа закончилась, и я двинулся дальше. Путешествуя по побережьям горного королевства и истребляя разбойников, я заслужил репутацию неплохого убийцы. Вместе с ней пришли и первые заказы на особо опасных преступников. Большинство из них кочевало по континенту, и я не раз покидал Виверхэль – оплата того стоила, да и странствия помогали сменить обстановку. А за одним подонком – капитаном пиратского судна «Чумная лилия», за которым тянулся след из мёртвых торговцев и потопленных кораблей аж от песков Аль Херона, даже пришлось отправиться на далёкие острова. Когда его песенка была спета, в каюте на столе я обнаружил свиток на неизвестном языке и, не знаю зачем, захватил его с собой. Все, кто имел хоть какую-то власть на Грозовых Островах, очень хотели прибрать эту вещицу к рукам. Меня дважды пытались убить местные пираты. Я не понимал шумихи вокруг странного клочка бумаги, пока не вернулся в Виверхэль и не нашёл того, кто смог перевести часть иероглифов. Свиток вещал о первом короле Эльтарона… И им оказался вовсе не Ульфрик де’Монте. Корни истории лесного королевства уходили намного глубже. Я долго искал любые доказательства написанного, но всё было тщетно. Судьба просто смеялась надо мной. Потеряв надежду и почти что сходя с ума, я в отчаянии спалил рукопись и решил снова вернуться к наёмным убийствам. Оставалось лишь пополнить припасы перед долгой дорогой. Именно тогда у старого лавочника я увидел интересную монету, затесавшуюся среди остальных. Чем дольше я смотрел на неё, тем больше понимал: паскудная судьба играет со мной в какую-то извращённую игру. И я принял её вызов. Мой интерес вспыхнул с новой силой. Спустя неделю я вернулся на родину, чтобы получше изучить легенды и предания Эльтарона, лишь подтвердившие мои догадки. Ну а финал истории ты уже и так знаешь.
– Вот это да, – медленно и тоскливо протянул Алан. – А я-то думал, это у меня тяжкая жизнь.
– Надеюсь, ты найдёшь свои сокровища, – грустно сказал Джон. – Это твой шанс начать новую жизнь.
– Ты думаешь, я могу измениться? – ассасин внимательно посмотрел на следопыта. – Я палач, годами вырезавший жалкие душонки из самых ничтожных и прогнивших людей. В погоне за известностью и золотом, я делаю мир лучше, но сам лучше стать уже не смогу. Слишком поздно…
Джон посмотрел в его карие глаза. Похоже, Рэксволд ни на толику не сомневался, что тень мальчугана, дерущегося за жизнь, давно растворилась в холодных лучах славы убийцы, всё ещё пытающегося сохранить свой моральный облик.
– А что, если ты заблуждаешься? – предположил следопыт. – Что, если судьбой для тебя уготована иная участь?
– Не думаю, – с едва уловимым оттенком печали ответил ассасин. – Для вас же богатства станут ключом к новой жизни. Независимо от их количества, никто не останется в обиде. Мы всё поделим поровну. Когда растёшь в бедности и одиночестве, начинаешь больше ценить в людях добро, чем содержимое их кошельков. Это более редкая валюта. Поверьте, я видел достаточно, чтобы принять сказанное за истину, – он лениво встал, потянулся и двинулся в сторону леса. – Доедайте. Гляну пока, что там впереди.
Услышанное натолкнуло Джона на мысль, что ассасин затеял путешествие вовсе не ради сокровищ. Он бежал от самого себя.
* * *
Нищие – призраки любого большого города. Невзрачные тени, наблюдающие из закоулков за людьми, что их даже не замечают, а если и видят, то обходят стороной, словно прокажённых. И Басторг не был исключением… Близился вечер, когда у его главных ворот появился босоногий бродяга: замызганная рваная одежда, падавшие на плечи грязные волосы и огромное родимое пятно, что коричневело на правой стороне лица. Такого уродливого оборванца сроду не пустили бы в город, но ветхий пропуск местного жителя, оставшийся со времён лучшей жизни, делал его частью общества, поблёкшим кусочком яркой мозаики.
Опираясь на клюку, нищий проковылял через арку и остановился перед переполненной людьми площадью: приезд новых торговцев подлил масла в огонь ярмарочных страстей, а тёплая погода выманила из домов даже самых ленивых лежебок.
– Меченый вернулся! – подлетевшая толпа шумной ребятни принялась скакать вокруг бродяги. – Меченый! Меченый! – показывая языки, дразнились дети.
– Брысь! – оборванец стукнул концом клюки о мостовую, и детвора с заливистым смехом разбежалась.
Нищий обошёл ярмарку по краю, нырнул в малолюдный переулок. Прошкандыбав мимо кузницы и лавки пряностей, он остановился у продуктового склада, чтобы порыться в выставленных у стены отбросах. Большой треснувший ящик с горой мягких овощей источал кисловатый запах. Разогнав мух, бродяга перекопал подгнившую картошку и нашёл под ней раздавленный помидор. После застарелых сухарей и рыбной требухи, что ему довелось раздобыть с утра, томат можно было причислить к разряду вкусного обеда, пусть и весьма скромного. Полакомившись находкой и вытерев руки о штаны, оборванец похромал дальше.
Улица заканчивалась закутком с каменным колодцем – одним из девяти, расположенных в городе. Однако, в отличие от других, этот колодец пользовался меньшей популярностью: узкая тупиковая улица создавала массу неудобств владельцам телег, да и близость трущоб часто собирала вокруг него нелицеприятный сброд. Поэтому сюда ходили лишь жители окрестных домов и труженики заведений, что располагались неподалёку.
Нищий дошёл до конца улицы. Как он и предполагал, у колодца никого не было. Остатки воды из стоявшего на бортике ведра приятной прохладой прокатились по горлу. Можно было приступать к задуманному. Поозиравшись по сторонам, бродяга сунул руку за пазуху, но тут же отдёрнул её, моментально среагировав на скрип открывшейся за спиной двери. Из соседнего дома вышла краснощёкая, пышная женщина в жёлтом платье и с парой вёдер в руках.
– Нашла время выползти, – оглянувшись, пробурчал оборванец.
Он сместил на изуродованную половину лица свисавшие сосульками волосы,