S-T-I-K-S. Брат во Христе (СИ)

- Хор хочу сделать, чтоб гремел на всю округу! - Батюшка замахнулся одной рукой, а второй снова налил коньяка. - Чтоб в нашу церковь все ездили. Чтоб..., чтоб..., понимаешь, проходимость какая будет? Это бог тебя послал ко мне, точно говорю. Ты у меня звездой станешь. Мы такие псалмы петь будем, заслушаешься.
Батюшка раскраснелся. Глаза его засверкали торжеством. Мысль с хором показалась ему настолько удачной, особенно в плане увеличивающихся доходов, что невольно побежала еще дальше. Отец Анатолий представил, что откроет сиротский приют и добьется помощи на его содержание не только от государства, но и от епархии. Чертовщина, мучавшая его в последнее время, забылась, не в последнюю очередь благодаря подействовавшему коньяку. Батюшка снова поднес бокал с коньяком к бороде.
- Ну, чтоб все получилось! - Пожелал он и махнул бокал в открывшееся в бороде отверстие.
Священник поставил бокал и потянулся за огурцом, да так и замер. Вместо бродяги сидел другой человек в странном одеянии. Оно струилось светом и как будто не отражало его, а излучало самостоятельно. От прежнего бродяги у человека остались только глаза. Они смотрели с любовью и состраданием. Отец Анатолий все же схватил огурец и принялся креститься им.
- Что я сделал не так? - Коньяк быстро терял свои свойства в испуганном организме.
- Не что сделал, а что предстоит сделать. - Бродяга, или кто он там был на самом деле, блаженно улыбнулся.
Отец Анатолий почувствовал, как обстановка его кухни зашевелилась и поплыла, как воск на церковной свече. Тьма накатывала со всех сторон и только глаза бродяги светились, как два синих уголька. «Помираю» - Решил батюшка. - «Это ангел пришел за мной, проводить в царствие небесное». Тьма закрыла всё, и свет и звуки и даже тепло, погрузив в ледяное ничто.
Отец Анатолий лежал на полу кухни. Теряя, по неведомой причине сознание, во время падения, он ухватился за скатерть и все, что стояло на столе упало на него. Священник лежал неподвижно и едва сопел. Капустный лист из перевернувшегося на лицо салата то закрывал одну ноздрю, то распрямлялся под мощным выдохом. Короткий проблеск сознания заставил отца Анатолия дернуть ногой и глубоко вздохнуть. Проблеск нес в себе неприятное воспоминание пережитого страха. Он неясно тревожил, но его еще было недостаточно для полного восстановления сознания.
Батюшка задвигал ногами активнее. Салаты и закуски посыпались с рясы. Святой отец махнул рукой и припечатал к лицу кусок жареного мяса, натертого приправой из красного жгучего перца. Часть приправы втянулась в ноздри во время вдоха. Отец Анатолий заводил ноздрями, заерзал на одном месте, а потом громко чихнул. Чих вернул его в настоящий мир. Глаза открылись и забегали по кухне. В них еще читался страх.
- Ох! - Вздохнул преподобный отец. Его тошнило.
По ощущениям было так, будто он выпил не два бокала дорогого коньяка, а литр сивухи. Отец Анатолий прокрутил в памяти воспоминание и не нашел в нем подтверждения своим сомнениям. Он хорошо запомнил момент отключки. Мозг прорезал разряд молнии. Его же ограбили. Этот маскирующийся под бродягу тип каким-то образом добавил в коньяк клофелин и обчистил его. Святой отец, не без труда, сел. Обстановка вращалась, вызывая приступы тошноты. Живот резало, как после отравления.
- Молочка бы. - Отец развернулся в сторону холодильника и на карачках дополз до него.
Холодильник не работал. В нем едва чувствовался холод. Батюшка прикинул, что если холодильник отключился вместе с ним, то, судя по его состоянию, прошло не меньше пяти часов. Пакеты с молоком стояли на полке в дверке холодильника. Отец Анатолий вынул один и сделал несколько жадных глотков. Молоко растеклось по бороде. Жажда немного отступила, но ощутимого облегчения не произошло. Алкоголь мог бы помочь намного лучше. Святой отец сомневался, стоит ли сейчас прибегать к этому способу лечения. Скорее всего, придется вызывать полицию, а если он будет пьян, то его показания не будут приняты всерьез. То что он ограблен, отец Анатолий не сомневался. Других причин повергать его в беспамятство не было. Ему стало смешно, когда он вспомнил, что принял бродягу за ангела.
Священник придвинул табурет и с его помощью встал на ноги. Опора была шаткой. Земля под ногами ходила ходуном. Пришлось опереться о холодильник, сделать несколько шагов вдоль столешницы кухонного гарнитура, развернуться и сесть за стол. Трудно было представить, сколько сил может потребоваться, чтобы подняться на третий этаж, в секретную комнатку, где хранилась вся наличность, золото и драгоценности. Взгляд упал на бутылку водки, единственное, что не было стянуто на пол. Только вместо прозрачной жидкости в ней было что-то грязно-бурое, будто прошедшее по ржавым трубам. Под бутылкой лежал листок. Отец Анатолий пододвинул к себе и листок и бутылку.
«Панацея» - единственное слово, написанное на листке. Батюшке оно показалось насмешкой. Не этой ли панацеей его опоили накануне? Он понюхал содержимое бутылки. Оно воняло похуже, чем выглядело. Ни дать, ни взять, воняло, будто давнишнего упокойника запхали в бутылку. От сравнения живот резанул болезненный спазм. Отец Анатолий охнул и выругался не по-христиански.
Перед батюшкой стоял выбор, найти в себе сил подняться и проверить свой тайник, или просто позвонить в полицию и сказать, что его ограбили. А заодно еще и в скорую помощь, чтобы откапали. Отец Анатолий вынул из кармана телефон, набрал полицию и стал ждать, когда возьмут трубку. Сигнал сразу сорвался. Пришлось снова повторить звонок, результат получился тем же.
- Заступнички. - Отец Анатолий посчитал, что трубку не берут намеренно. Обедают, совещаются или футбол смотрят. Набрал больницу. Звонок снова сорвался. Только после этого он догадался посмотреть на экран. «Антеннок» не было ни одной.
- Вовремя как. Ну, раз полиция дремлет, можно и коньячку.
Святой отец повторил путь к холодильнику. В его коллекции было достаточно хорошего алкоголя, но сейчас захотелось самого забористого. Самым крепким напитком был шестидесятиградусный ямайский ром. Батюшка свинтил пробку одной рукой, закинул в рот горлышко и не дыша, сделал несколько глотков. В желудке приятно зажгло и рези, как будто растворились в этом тепле. По венам потекла сила и в голову пришла ясность.
- Совсем другое дело. - Батюшка заглянул внутрь холодильника, ища закуску.
На глаза попались шарики моцареллы. Один за одним закинул в рот три штуки, сделал еще один большой глоток из бутылки с ромом и с чувством выполненного долга поставил бутылку назад. Теперь можно было идти проверять убыток.
Выходя из кухни, отец Анатолий щелкнул выключателем. Ожидаемо, свет не включился. Святой отец был уверен, что отключение света было одним из этапов его ограбления. Замки в секретной комнате были электронными. Грабители наверняка знали об этом. Поднимаясь по лестнице, батюшка никак не мог понять, что было не так. Что-то ему казалось непривычным, но задумываться об этом он не мог, пока не увидит, что сталось с его запасами.
Он замер перед секретной дверью, прикрытой постаментом, на котором стояла гипсовая Венера. Отец Анатолий завел руку за скульптуру и придавил «каменную» ягодицу. Сенсор уловил его тепло, и в стене открылось электронное табло. Пароль он знал в любом состоянии. В тишине едва слышно щелкнул замок. Отец Анатолий толкнул участок стены. Он легко подался и ушел в сторону.
В комнате-сейфе ничего не тронули. Все было на местах и лежало в том же порядке, в котором он все оставил в прошлую ревизию. От неожиданности святой отец сел. На душе стало намного легче.
- Чего же тебе надо было, собака? - Он вспомнил последний момент, перед тем, как отключиться.
Бродяга, в странном одеянии, сидел напротив и говорил что-то про то, что он должен что-то сделать. А был ли бродяга? Может быть, он продолжение все той же чертовщины, что преследовала его в последнее время? Отец Анатолий покинул комнату, чтобы не разряжать аккумуляторы понапрасну. Теперь, когда у него настроение улучшилось, он позволил себе посмотреть по сторонам.