Небо в алмазах

Куинн сидел за столом, прижимая правой рукой телефонную трубку к уху. Левая рука лежала на столе, на блокноте. Рядом находился бокал с белым вином. Верхний свет был выключен, и только настольная лампа освещала Куинна. Рукава рубашки были закатаны до локтя, две верхние пуговицы — расстегнуты. Не отрываясь от телефона, он посмотрел на Дени, но по его лицу она не могла понять, рад он ее появлению или нет. Тем не менее Куинн не отвернулся от нее, и Дени, расценив это как приглашение, проскользнула внутрь и прислонилась к стене. Несколько минут прошло в молчании. Потом он отпил глоток вина, положил трубку на стол и нажал на телефоне какую-то кнопку. При этом он по-прежнему не мигая смотрел на нее. Осмелев еще больше, Дени сделала несколько шагов по комнате и остановилась около кресла, которое стояло перед письменным столом.
В микрофоне телефона сказали что-то по-английски, но она разобрала лишь название известного аукциона и слова «лот номер семь».
Интересно, с кем он разговаривает: с сотрудником аукциона или со своим человеком, посланным специально в Лондон?
Тем временем начались торги. На продажу была предложена картина ирландского художника, умершего в шестидесятые годы.
Ей было знакомо это имя потому, что у Ховарда дома висела одна из его работ.
Она не знала, сколько человек борются за эту картину и что в данный, момент происходит на аукционе. Только бесстрастный голос аукциониста периодически прерывал напряженную тишину. Даже здесь, дома, за сотню миль от Лондона, воздух казался наэлектризованным.
Интересно, а что сейчас чувствует Куинн? — невольно подумала Дени.
Он выглядел сосредоточенным и полностью отрешенным. Казалось, он даже не замечает ее присутствия. Дени просто не могла оторвать глаз от его лица.
Как он поведет себя, если выиграет? Улыбнется и предложит отпраздновать победу или воспримет все как само собой разумеющееся?
Тем временем цена картины поднялась выше восьми миллионов фунтов стерлингов.
Дени чуть ближе приблизилась к письменному столу, восхищаясь выдержкой Куинна.
Может быть, конечно, это не его деньги, но все равно, если бы я участвовала в подобных торгах, то со мной давно бы уже приключилась истерика.
Через следующие две минуты картина стоила уже девять с половиной миллионов.
— Ваше слово, сэр. Хотите сказать «десять»? — раздалось из микрофона.
В отличие от Дени Куинн не вздрогнул, а спокойно подтвердил:
— Десять миллионов. — И затем, ни к кому не обращаясь, спросил: — Сколько же это будет в австралийских долларах?
Молчание на том конце провода затянулось.
— Мистер Эверард, было предложено одиннадцать.
— Тогда я пас, — все так же невозмутимо ответил Куинн и, сложив в замок руки, облокотился на стол.
Вот это спокойствие! — восхитилась Дени и подошла к столу. Потрясающе, как он владеет собой. Можно подумать, что он только что бросил читать утреннюю газету, а не проиграл многомиллионный лот. — От волнения у Дени пересохло в горле. В отличие от Куинна у Дени все было написано на лице, а потому, посмотрев на нее, Куинн взял со стола стакан, пригубил его и протянул ей.
— Коньяк. — С тех пор один только запах коньяка напоминал ей события той ночи.
Она сделала большой глоток и почувствовала, как внутри стало тепло. Не спеша, правой рукой Дени взялась за дужку очков, передвинула их сначала на лоб, а потом сняла совсем и положила на стол. Потом так же медленно, словно находясь под гипнозом, она присела на край стола и повернулась к Куинну лицом.
Взгляд его глаз был непроницаем.
— Мистер Эверард, — вдруг раздался голос в трубке. — Картина еще не снята с лота. Ваш конкурент обсуждает названную цену со своим клиентом. Вы подождете результата?
— Да.
Воспользовавшись возникшим перерывом, Дени глубоко вздохнула и повела плечами, чтобы снять напряжение.
— Да, между прочим, Куинн… — Мужчина на другом конце провода понизил голос и мягко сказал: — Я боюсь, что вещь, которой вы интересовались… Хотя ладно….
В ответ на ее приподнявшуюся бровь Куинн только хмыкнул.
— Продолжайте.
— Один мой хороший знакомый недавно посетил большой дом на противоположном конце города. В принципе он мой должник.
Куинн беззлобно рассмеялся.
— Вы имеете дела с большим количеством сомнительных личностей, Морис.
— Я сразу дам знать, если что-нибудь появится.
— Спасибо, — пробормотал Куинн и вернулся взглядом к Дени.
Дальше начало твориться что-то вообще невероятное. Дени не понимала, сколько прошло времени: две минуты или двадцать минут. Ее бил легкий озноб, и не хватало воздуха. В конце концов она уловила, что торги продолжаются и цена увеличилась еще на два миллиона. У нее закружилась голова, она схватила со стола стакан с остатками коньяка и выпила все залпом. Куинн не спускал с нее взгляда. Он моментально фиксировал каждое ее даже незначительное движение. Так, вместо того чтобы просто поставить стакан, она зачем-то обошла стол, очень аккуратно опустила стакан перед Куинном, а сама пристроилась рядышком на краю стола. Куинн быстро повернулся в кресле и вновь оказался лицом к Дени.
— Куинн, я не ослышалась? Действительно четырнадцать миллионов фунтов?
— Четырнадцать и две десятых миллиона.
У нее начали трястись руки; чтобы скрыть это, она ухватилась за стол. По ее понятиям, предлагаемая сумма была невероятной, и ей было страшно подумать, что будет, если ему не достанется лот. Видя, что Дени находится на грани нервного срыва, Куинн решил побыстрее все закончить.
— Четырнадцать и семь десятых миллиона, — произнес он.
— Четырнадцать и семь десятых миллиона за лот номер семь — раз! — воскликнул аукционер и ударил молотком.
— Четырнадцать и семь десятых миллиона за лот номер семь — два! — Дени затаила дыхание и сжала кулаки.
— Четырнадцать и семь десятых миллиона за лот номер семь — три!
Все! Торг закончился. Победа! Дени порывисто вскинула руки вверх и посмотрела на Куинна. Первый раз за весь вечер он не смотрел на нее. Словно окаменев, Куинн, не двигаясь, сидел за столом, уставившись на разложенные бумаги.
— Поздравляю, мистер Эверард, и благодарю вас за то, что вы приняли участие в нашем аукционе, — послышался из телефона довольный голос мужчины.
— Спасибо, Морис, — автоматически ответил Куинн. Он собирался добавить что-то еще, но посмотрел на Дени и промолчал. Именно в этот момент она поняла, что Куинн никакой не супермен, а обыкновенный человек. Игра, которую он только что успешно завершил, потребовала от него невероятного эмоционального и физического напряжения. Она уже протянула руку, чтобы слегка дотронуться до его плеча, как Куинн вдруг, словно очнувшись, резко выдернул телефонный шнур из розетки и бросил его на пол. Затем, крепко обхватив Дени за бедра, притянул ее к себе и усадил на колени. Ни секунды не раздумывая, она все телом прильнула к нему и обняла за шею. Чтобы ей было удобнее, Куинн чуть-чуть изменил позу, Дени спрятала лицо у него на груди и еще крепче прижалась к нему. Халатик распахнулся, и в ушах Дени зашумело, сердце забилось с такой силой, что казалось — еще немного, и оно вырвется из груди. Еще никогда прежде ей не доводилось испытывать такого острого, всепоглощающего желания. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он поцеловал меня! — взмолилась она.
И словно услышав беззвучную мольбу девушки, Куинн притянул ее себе и, слегка наклонив голову, нежно коснулся губами шеи, а потом яростно, словно не в силах больше бороться с самим собой, впился в губы.
Язык и волшебные руки Куинна продолжали ласкать и возбуждать ее. Он едва прикоснулся к груди Дени, как в тот же миг соски ее напряглись, а тело будто свело легкой судорогой. Куинн был опытным любовником. Он не торопился поскорее раздеть девушку. Ее шелковое белье, поверх которого скользили его руки, только усиливало возбуждение. Дени полностью перестала контролировать себя. Упершись обеими руками в край стола, она выгнула спину, застонала и скрестила у него за спиной ноги. С большим трудом Куинн продолжал сдерживаться. Из холодного, уверенного в себе бизнесмена он превратился в страстного, теряющего контроль над собой человека. Глаза его горели, по лицу стекали капли пота, руки заметно дрожали… На секунду он замер и чуть отстранился от Дени. Испугавшись, что Куинн сейчас остановится, Дени резко оттолкнулась от стола и впилась ногтями ему в спину.