Высокий, Загадочный и Одинокий (ЛП)

– Нет, вышла сестра жены – Берта, крупная женщина, пригрозила надрать ему уши и приказала сидеть смирно или она позаботится о том, чтобы у него никогда больше не было возможности положить ребенка в утробу его жены.
– Что он сделал?
– О, он конечно же сел. Берта была внушительной женщиной. – Он наклонился ближе. – Она меня пугала.
Медисон улыбнулась на мгновение забыв о своей боли и неприятных ощущениях.
– Он сдался?
Он покачал головой.
– О, нет, только не Марк. Он мудро использовал свое время. При рождении второго и третьего ребенка он притворился, что ему неинтересно. Мы ушли в его кабинет пить и играть в карты и приказали слугам не беспокоить нас, пока ребенок не будет рожден и его можно будет подержать.
– Что случилось с четвёртым?
– Четвертые, четвертые как раз и были целью. Слуги уже привыкли, что мы торчали в кабинете. Этот ребенок был частью его грандиозного плана и поверь мне на слово, если я скажу, что он очень потрудился, чтобы она снова забеременела. Ему не терпелось увидеть роды. Когда у Ханны отошли воды, я помог ему спрятаться за ширмой. Я убедился, что все свечи были вынесены вперед так, чтобы не отбрасывалась тень. Я пожелал ему всего наилучшего и направился в кабинет, где, как предполагалось, мы играли в карты.
– Итак он увидел роды? Он должно быть был так счастлив.
Ефраим усмехнулся.
– Э нет, дорогая, он был очень зол.
– Почему?
– Он упал в обморок, как только появилась головка. Марк лежал за ширмой, и никто даже не знал, что он был там. Я нашел его через два часа, в то время как весь дом стоял на ушах в его поисках.
Она тихо рассмеялась.
– Я так понимаю именно поэтому у них был еще один ребенок.
– Да, он хотел, чтобы у него был еще один шанс. На этот раз, когда он вошел в комнату, чтобы спрятаться, у Берты была на готове метла. Она гнала его из дома весь Роттен-Роу [7]. – Ефраима сотрясало от смеха. – Никогда в жизни не видел, чтобы он так быстро бегал.
– Она его догнала?
Он наклонился, смеясь сильнее. Она увидела, как он кивнул. Они вместе безудержно хохотали пока не стало больно от смеха.
– Ой!
Это остановило его веселье. Он сел прямо, обняв ее рукой.
– Ты в порядке?
Она кивнула.
– Мне всего лишь немного больно.
– Медисон Соломан, – вызвала медсестра.
– Это я, – сказала она и повернулась к Ефраиму. – Ты не обязан идти туда.
– Ты уверена?
Она кивнула.
– Уверена.
– Хорошо, буду ждать тебя здесь.
Она встала и быстро согнулась, обхватив живот.
– Оууу!
Прежде чем она снова села, Ефраим подхватил ее на руки.
– Куда? – спросил он медсестру.
– Т-туда, – ответила она взволнованно.
Медисон спрятала свое лицо у него на груди.
– Я знаю, дорогая, это более чем досадно. Мне жаль.
– Все в порядке, – пробормотала она у его груди.
***
– Теперь вы можете помочь ей одеться, – сказала врач. Она отвернулась, чтобы дать им немного личного пространства. Ефраим не понимал для чего это было нужно, ведь только что голова женщины была между ног Медисон.
Но он не собирался ничего говорить, потому что Медисон казалась успокоившейся.
Как только она была одета, Ефраим облокотился о смотровой стол, а она села на него свесив ноги.
– Она в порядке?
Врач повернулась.
– Скажите мне еще раз как это произошло.
Ефраим про себя чертыхнулся. Он знал, что она не поверит в то, что он был слишком груб, лишая ее девственности. От этого ему становилось еще более неприятно, потому что при этом он выглядел бы мерзавцем.
– Ммм? – Щеки Медисон заалели.
Врач сложила руки на коленях и откинулась на стуле.
– Я смогу вам помочь только в том случае, если буду знать, что произошло. Я знаю, чего не случилось. Я знаю, что это не произошло естественным путем.
– Да? – было единственным ответом, который могла выдавить Медисон. Она была так смущена.
– Это не покинет стен кабинета, я прав? – спросил Ефраим.
– Конечно.
– Я также не хочу, чтобы это было записано, – сказал он.
– Посмотрим на сколько это относится к делу, но мне нужно знать.
– Да?
Ефраим снова чертыхнулся и обнял Медисон за плечи.
– Это было случайностью. Она была… она… эээ, – он обернулся на закрытую дверь, чтобы убедиться, что она все еще закрыта. – Она использовала прибор для того, чтобы лишить себя девственности. Она поскользнулась и приземлилась на него, протолкнув его весь внутрь слишком быстро.
Врач поморщилась.
– И почему она это сделала?
Ладно, а вот и момент для большой лжи. Подойдет что- то более правдоподобное, чем боязнь кровожадности. Его мысли замерли. Почему женщины делают это?
Медисон ожила.
– Он не хотел причинить мне боль. Я- я по началу была ошарашена, потому что он ощущался слишком большим.
Ему пришлось заставить себя прекратить лыбиться, он действительно лыбился.
– И я кричала, и он сказал, что не хочет делать мне больно. Поэтому я подумала, что будет лучше, если я сделаю это сама, только я поскользнулась в ванной и упала на прибор. Я только хотела порвать, чтобы мне не было больно в первый раз.
– Понимаю. – Ефраим должен был отдать доктору должное, потому что видел веселье в глазах женщины, но та не смеялась. – В этом есть смысл.
– Правда? Что не так? – Медисон еще больше расслабилась, как только правда вышла наружу.
Доктор посмотрела на Ефраима.
– Возможно, вам захочется подержать ее за руку.
Ефраим взял ее за руку.
– Что такое?
– У вас ушиб. Я так полагаю, что вы падали под углом, потому что поранились только с правой стороны.
– Итак, это не моя шейка.
– Нет, боюсь, так далеко не дошло.
– Что вы имеете ввиду под так далеко не дошло. Он вошел полностью.
– Медисон, у вас необычно толстая плева.
– В смысле?
– Она немного растянута справа. Проникновение было неполным. Это большая редкость.
Она уронила голову на руки.
– Даже после такого, оно цело?
– Нет, мне жаль. Если вы хотите, мы можем провести процедуру прямо сейчас. Я могу завершить разрыв, разрезом.
– Я так понимаю, у меня нет особо выбора, – проскулила Медисон.
– Если вы разденетесь, я сделаю вам небольшую инъекцию и через десять минут я о вас позабочусь.
– И боль уйдет? – Голос звучал полным надежд.
– Я предполагаю, что по большей части уйдет. Опухшая область давит на плеву, на то что от нее осталось. Я думаю, что это должно помочь, да. Но вам все еще будет больно.
– То есть она должна быть разорвана? – спросил Ефраим.
– Да.
– Ей будет больно, если это сделать другим путем? – Он не хотел причинять ей боль и определенно не хотел, чтобы это было врачебное вмешательство.
– Я бы сказала, что это должно быть сделано очень осторожно. С большой заботой. – Она многозначительно посмотрела на Ефраима.
– Я боюсь, что в этот раз ей будет намного больнее.
– Ефраим, просто дай это сделать. Мне больно.
Он заправил ей за ухо прядку волос.
– Мне очень жаль, детка.
– Я знаю.
– Я не могу остаться здесь. – Он прижался в поцелуе к ее лбу.
– И это я знаю. Позвони, пожалуйста, бабушке, чтобы она забрала меня. Вероятно, будет небольшое кровотечение и я хочу попасть домой, как только это закончиться, чтобы отдохнуть. Я знаю, что тебе нужно вернуться на работу, – проговорила она чуть медленнее, чтобы донести то, что хочет сказать.
Он сжал челюсти, но не стал спорить.
– Понимаю. Увидимся позже.
– Держись. Доктор Хан, я буду все еще считаться девственницей?
– Конечно, здесь весь смысл только в растянутой ткани. В вашем случае нужно немного больше помощи из-за необычной толщины, но вы все еще очень даже девственница.
Как ни странно, но Ефраим почувствовал себя лучше. Он все еще будет у нее первым, он проследит за этим.