Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

========== Глава 1 ==========
Так, чтобы за 30 лет наши десять пальцев переплелись еще крепче
Так, чтобы в семь десятилетий наши фантазии расцвели с еще большей силой.
- Линь Ши, Ям Бай
В начале марта было еще холодно, но день уже стал длиннее. В 6 часов только начало смеркаться. Билеты в кинотеатр Тяньгун были дешевыми и места были на семь, если не восемь, десятых заполнены в обычные дни. Кроме того, эта была годовщина смерти шанхайской актрисы Жуань (Жуань Линъюй), так что, несмотря на расположение Тяньцзиня дальше к северу, большинство кинотеатров успели откопать копии фильмов красавицы для повторных показов и аншлагов.
Тяньгун показывал «Дикие цветы», который впервые попал на экраны, когда Шэнь Ляншэн еще учился в Англии. Он видел несколько фотографий актерского состава в местной китайской газете. Сейчас девушка-цветок, чей голос был прекрасней соловьиного, давно уже стала лишь пеплом, а история несчастных влюбленных со счастливым концом просто шуткой.
После показа место кишело людьми, пробирающимися к выходу. Однако в связи с убийством Сунь Чуаньфана в Цзюйшилине все военачальники Тяньцзиня, несмотря на их происхождение, стали осторожными. Даже Шэнь Ляншэн, куда бы он не выходил, был вынужден, по настоянию Шэня Старшего, иметь при себе охрану. Поэтому для него толпа не имела значения. С телохранителями по обе стороны, расчищающими для него путь, Шэнь Ляншэн был не хуже Моисея, пересекающего Красное море.
Он уже приближался к входу, когда суета сзади привлекла его внимание.
Кто-то выкрикнул на диалекте: «Если ты так спешишь, чего б тебе не пойти сразу к черту!»
Шэнь Ляншэн глянул через плечо и увидел человека, потерявшего что-то. Толкаемый людьми из стороны в сторону мужчина нагнулся, ища потерянное. Если бы он упал, неминуемо последовала бы давка.
Сжалившись над ним, после минутного колебания Шэнь Ляншэн решил помочь и отошел со своей охраной на несколько шагов в сторону, обеспечив тем самым человеку пространство и покой.
«Не могли бы Вы отойти… Мм, сэр, Ваша нога…» Мужчина, не разгибаясь, продолжал бормотать на стандартном наречии без какого-либо акцента. И, конечно же, после того, как он нашел то, что искал и выпрямился, у него был вид хорошо воспитанного и образованного человека. С виду молодой человек, он был высоким и худым, в голубой традиционной одежде, с естественной улыбкой на губах.
«Спасибо Вам большое», - заговорил мужчина первым, выражая благодарность и пошутил: «Я думаю, вышло бы неплохое рыбное рагу с людьми, раздавленными как здесь».
«Пожалуйста». Шэнь Ляншэн холодно кивнул, заметив в руке парня очки в черной оправе. Стекла были раздавлены, и дужки не хватало - даже после ремонта от них не было бы пользы.
«Цинь-сюн, куда ты пропал? Я потерял тебя из виду всего лишь на секунду».
К этому времени толпа уже начала расходиться. Выкрикивая это, круглолицый молодой человек проталкивал себе путь, но остановился, заметив людей напротив своего друга.
«Я в порядке, Сяо-Лю», - ответил парень другу перед тем, как проститься с Шэнь Ляншеном.
«Мистер…». Вероятно, он не знал, как обратиться к Шэню, но не стал выяснять, только кивнул с улыбкой: «Надеюсь увидеть Вас снова».
«Приятного вечера», - ответил Шэнь Ляншэн, и оба пошли своей дорогой. Отойдя от выхода из театра шагов на десять, Шэнь Ляншэн остановился и с любопытством посмотрел назад.
Огни улицы только ожили, чтобы осветить ночь. Магазины выстроились вдоль переполненной 21-ой авеню, но он все еще мог разглядеть спину того человека. Его стройная фигура, облаченная в платье с тонким подкладом, была выше крепко сложенного компаньона как минимум на две головы. Он слегка сгибался, чтобы слушать своего друга, пока они шли. Фигура, которая в сумерках казалась серой, растворилась в толпе и постепенно исчезла из виду.
«Ты знаешь этого человека, Цинь-сюн?»
«Нет».
Разговор крутился вокруг мужчины позади них, который остановился и повернулся посмотреть.
Любопытный Сяо-Лю снова спросил: «А ты спросил его имя?»
«Можно сказать по его одежде, что он не такой, как мы. Подлизываться к людям – это не то, чем я занимаюсь».
«Перестань умничать, Цинь Цзин - пошутил Сяо-Лю и взволнованно продолжил – мне кажется, я видел его в Коммерческой Газете. Он выглядел как второй сын Шэнь Кечжэня».
После падения Бэйянского правительства, отставных военачальников, отсиживавшихся в Тяньцзине, было как лосося во время нереста. Некоторые все еще цеплялись за надежду, что Тяньцзинь не так уж отличался от Пекина, и у них все еще был шанс подняться при первой же возможности. Другие оставили свою политическую карьеру ради бизнеса, и Шэнь Кечжэнь был среди них лидером.
«Я думаю, ты ошибся. Если б это, в самом деле, был мистер Шэнь, он бы сейчас был где-нибудь в Сяобайлоу. С чего бы ему оказаться посреди базара Цюанье?»
«Ну, Пинань всегда был слишком надменным, чтобы показывать отечественные фильмы. Никогда не знаешь, может быть, мистер Шэнь был поклонником мисс Жуань и специально пришел почтить память леди».
Цинь Цзин не ответил на колкость. С подавленным выражением, говорящем: «милые, мне так жаль», он сконцентрировался на очках, которые лишились лица и ноги.
«Мой бог, ты не мог бы смотреть куда идешь?» - Сяо-Лю схватил его за рукав, чтоб не потерять опять в мгновение ока.
Зрение Цинь Цзина в самом деле не было безупречным, и чтобы видеть яснее ему постоянно приходилось прищуриваться. Без оправы, алая родинка возле его глаза, которая была там с рождения, стала еще заметнее.
Из-за этой родинки Цинь Цзина дразнил друг из класса еще тогда, когда он учился в Пекинском Педагогическом Университете: «Эта твоя родинка - действительно нечто, из всех мест именно здесь. Очевидно, в прошлой жизни ты был женщиной, и твой возлюбленный отметил тебя румянами, чтобы найти и любить тебя после перерождения».
У Цинь Цзина могло не быть хорошего зрения, но он обладал прекрасным характером и любил пошутить. Услышав эти слова, он не обиделся, а только произнес с серьезным лицом: «Вера в суеверия – это не то, чем я занимаюсь». Затем он приблизился к другу и страстно воскликнул: «И все же я не могу не верить в это теперь, когда повстречал тебя. Мой дорогой господин, знаете ли Вы, сколько лет я ждал Вас?»
Это заставило его друга отпрыгнуть в испуге и, смеясь, размахивать руками: «Нет ничего труднее, чем вернуть благосклонность красоты. Будет лучше, если Вы забудете меня!»
«Молодой хозяин?»
Шэнь Ляншэн так долго стоял, что его охрана не могла не забеспокоиться, подозревая, что что-то не так. Их руки потянулись к пистолетам под пальто.
«Ничего. Идем».
Когда они подошли к припаркованному автомобилю, один из них сел вперед, а другой ждал, чтобы сесть сзади вслед за Шэнь Ляншэном.
Раньше Шэнь Ляншэн водил Шевроле, но после инцидента с Сунь Чуаньфаном Шэнь Старший заставил его пересесть на Додж, который был сконструирован из пуленепробиваемой стали. Так что каждый мог видеть, как сильно он печется о младшем сыне.
Однако причина этого была отчасти связана с неприятной историей.
Мать Шэнь Ляншэна, наполовину португалка, занималась не совсем подобающей работой – она была проституткой высшего класса, если уж говорить открыто. Шэнь Кечжэнь признал ее сына, но не мог жениться на ней, потому как не хотел злить родственников со стороны жены. Поэтому он держал эту женщину в стороне. Поначалу он финансово обеспечивал ее, но когда она пристрастилась к опиуму, он перестал делать это, опасаясь, что ее расходы станут черной дырой.
Женщина, которая стала хилой и костлявой от зависимости, время от времени приходила в дом Шэня, доставляя проблемы. Она продолжала выкрикивать имя миссис Шэнь и что-то вроде: «Я никогда не отступлюсь! А-
Лян, если ты все еще считаешь меня матерью, обещай мне, что ты никогда не отпустишь ее так просто!»
Из уважения к прошлым чувствам Шэнь Кечжэнь лишь прогонял ее каждый раз. Одно время она приходила так часто, что Шэнь Ляншэну было очень трудно находиться дома. Его отправили в Англию, когда ему было 14. Они называли это учебой за границей, на самом деле это была та же ссылка. Семья оплатила обучение за два года, остальное он должен был выплачивать сам, работая неполный день. Он вернулся после завершения обучения не для воссоединения с семьей и не для того, чтоб отомстить за мать. Честно он не питал теплых чувств ни к матери, ни к отцу, ни к родной стране. Скорее, рассмотрев ситуацию, он решил, что будет иметь больше возможностей дома, чем борясь в одиночку в чужой стране, к тому же, быть может, впустую.