Сердце огня и льда. Леди (СИ)

Цепляясь за неровную стену, Веледа поднялась. Я следила за девушкой краем глаза, заметила, как она повела рукой. Новый порыв стегнул по лицу, разметал волосы, но я попыталась всё же остановить бьющийся в тесном помещении ветер, попыталась блокировать удар. Серебряные нити потянулись от моих пальцев, соткались в тонкое полупрозрачное полотно передо мной, замедляя скорость воздушного потока. Свободной рукой я держалась за ледяную крышку, не зная, что ещё сделать, едва ощущая щиплющий ладонь холод. Веледа сильнее меня – я чувствовала, как давит ветер на трепещущее серебряное полотно, видела, как надувается оно парусом, грозя порваться, сколько бы я ни добавляла сияния. Запястье вскинутой руки немело постепенно, пальцы начали подрагивать, сердце билось громко, встревожено.
Шипение, раздражённое, приглушённое свистом ветра.
Снова, чуть громче, злее, и я понимаю, что это голос Веледы, она что-то говорит, то ли обращаясь ко мне, то ли бормоча себе под нос.
И чёрная тень перед узкой стороной ящика, появившаяся, подобно ветру, из ниоткуда, формирующаяся в человеческий силуэт.
– Веледа, пожалуйста, остановись. И вы, госпожа, тоже, прошу вас. Вы не должны идти друг против друга.
Вздрагиваю, услышав незнакомый мужской голос. А силуэт обращается человеком, черноволосым мужчиной в чёрных же одеждах.
– Какого Дирга, Кадиим?! – шипит девушка.
– Веледа, остановись, – повторил незнакомец терпеливо. – Вы обе принадлежите к одному роду, и праматери его было бы печально видеть, как её дети сражаются друг с другом.
– Какой ещё род?
– Род твоей матери, Веледа. И вашей, госпожа.
Ветер стих резко, с глухим хлопком. Я медленно, осторожно опустила уставшую, налившуюся тяжестью руку, наблюдая, как сияние, подчиняясь моей воле, тает в холодном воздухе, открывая девушку, стоящую по другую сторону ящика, дышащую неровно, устало. Незнакомец же повернулся ко мне, опустился вдруг на одно колено, склонив почтительно голову.
– Я уже более четырёх веков не видел подобных вам, госпожа. Большую часть дочерей вашего рода истребили когда-то, а кто выжил, те пошли на сделку с проклятыми и жестоко заплатили за это ослаблением дара и жизнями потомков, – мужчина поднял голову, посмотрел на меня внимательными карими глазами. Нахмурился, заметив мою растерянность, непонимание, встал. – Вы не знали?
– Что я… не знала? – я бросила настороженный взгляд на Веледу.
– Это Кадиим, древний дух и мой хранитель, – пояснила девушка неохотно, коснувшись воротника куртки.
Древний дух? Сколько же ему лет? И, говоря «ваш род», он имеет в виду нас, служительниц Серебряной богини?
– Шелли? – Беван, ещё более взлохмаченный, чем прежде, тяжело дышащий, вернулся к пологу, посмотрел подозрительно на духа. – Вы в порядке? И это кто?
– Всё… хорошо, – заверила я. – А у вас?
– Могло быть и хуже, – ответил мужчина уклончиво. – Только кому-то придётся тащить на себе Лису.
– Лиссет?! Она ранена или… – я умолкла, страшась произнести вслух ужасное это предположение.
– Всё в относительном порядке. Лиса просто неудачно подвернулась под дротик со снотворным. Думаю, к утру проснётся. И надо бы поторопиться, пока сюда дополнительные силы не подтянулись, – Беван глянул на Веледу, но девушка отвернулась.
– Веледа, пожалуйста, сними полог, – попросила я тихо. – Я не смогу одна ни открыть ящик, ни уйти отсюда с Нордом. Если Рейнхарт заставляет тебя действовать против твоей воли, угрожая кому-то близкому тебе, то… – я оборвала фразу, вспомнив слова Кадиима.
«Род твоей матери, Веледа. И вашей, госпожа».
Мама была жрицей Серебряной и означает ли сказанное духом, что мать Веледы – тоже?
– Моя мама была жрицей Серебряной богини, или богини луны, – повторила я вслух. – У меня её дар. Выходит, твоя мать тоже была жрицей, одарённой милостью нашей госпожи?
Вздох за моей спиной, шумный, удивлённый.
– Но твоя сила не похожа на мою, – пусть Нордан когда-то и говорил, что наш дар схож, однако сила собратьев связана с той или иной стихией – лёд, огонь, земля, – сияние же чистый лунный свет, без примесей. – Скорее на силу членов братства.
Веледа бросила на духа взгляд быстрый, предостерегающий.
– Я сниму полог, – процедила девушка напряжённо, с нотками горечи, злости, готовая скорее позволить нам забрать Нордана, нежели обсуждать свою силу и происхождение. – Забирайте своего спящего красавца и проваливайте хоть в подземный мир.
– А ты? – спросил Беван.
– Я в состоянии позаботиться о себе сама и в защитниках не нуждаюсь, – отрезала Веледа.
Я так и стою рядом с ящиком, опасаясь отпустить, хотя пальцы уже свело от холода. Поглядываю на Кадиима, желая расспросить духа, узнать поподробнее о том, что давно минуло, но оставило след в истории и жизни мира нынешнего. Уверена, Кадииму многое известно о жрицах Серебряной, о нашем прошлом, о причинах истребления служительниц богини, о том, почему некогда могущественные волшебницы превратились в жалкий, жмущийся по укромным уголкам культ.
Веледа снимает полог, повернувшись демонстративно ко всем спиной, бормоча что-то себе под нос. Я не могу разобрать ни слова, понимаю только, что язык мне незнаком. Снятие занимает всего несколько минут, однако мне они кажутся бесконечно долгими, томительными, рождающими волну страха. Наблюдаю за девушкой, пытаясь сложить увиденное и услышанное. Дочь лунной жрицы, с силой, подобной силе членов братства. Я свободно миновала полог – это доказывает, что дух не соврал. Милость Серебряной в крови, потому защита и пропустила меня как свою, как носительницу благословения богини, но стихийный дар…
Звёздочка с рождения владеет и сиянием, и папиной способностью замораживать…
– Готово, – резкий оклик Веледы вторгся в мои размышления, заставляя отложить их на время.
Я посмотрела вопросительно на Кадиима, и дух кивнул, подтверждая, что полог снят.
Беван протянул руку, пощупал воздух перед собой и, не встретив преграды, лишь затем шагнул в комнату. Девушка, не оборачиваясь, отошла к двери.
Крышка тяжела, даже Беван смог сдвинуть её с заметным усилием, со второй попытки. И я наконец вижу его.
Нордан не изменился. Та же одежда, в которой мужчина был в тот последний вечер. Растрёпанные волосы, лёгкая щетина. Бледная, холодная на ощупь кожа. Отрешённое выражение лица, едва заметное дыхание. В первое мгновение мне даже кажется, что Нордан не дышит, и я с трудом подавляю ужас, панику при мысли, что мужчина навсегда исчез в мире сновидений, а передо мной лишь пустая оболочка, ледяное безжизненное тело.
– Шелли, – Беван мягко отодвинул меня, наклонился, осторожно поднимая Нордана из ящика.
Внутри ящика тоже пульсирует холод, и перламутровый шёлк обивки, подушечка под головой спящего выглядят неуместно, только усиливая сходство с гробом.
– Веледа… – начал Беван.
– Вам лучше пока оставить её в покое, господин, – перебил Кадиим вежливо, но непреклонно. – Господин Рейнхарт не причинит ей вреда.
– Что ж, надеюсь, – мужчина бросил прощальный взгляд в спину девушки, гордо выпрямленную, напряжённую.
И мы покидаем ледяную комнату моих кошмаров.
Я не удивляюсь, увидев в коридоре Хейзел. Не смотрю на торчащую из-под расстёгнутой куртки графини кобуру с пистолетом, не смотрю на четыре неподвижных чёрных тела за пределами света фонарей. Опускаюсь на колени возле сидящей на полу Лиссет, прислонённой спиной к стене. Подруга действительно мирно спит, уронив встрёпанную голову на грудь.
– Сами Лису потащите – двоих я не вынесу, – заметил Беван. – Не хватало ещё грыжу на старости лет заработать.
– Веледа сказала, что Рейнхарт задержал Дрэйка и… – заговорила я.
– За Дрэйка не беспокойся, – возразила Хейзел. – Он знает, что мы уходим.
– Но как?
– Как вы друг друга находите, несмотря на расстояние? По вашему запаху.
– А если произошло что-то непредвиденное? – мне стало вдруг неловко: прежде я никогда не задумывалась, насколько хорошо Дрэйк меня чувствует. Я привыкла, что Нордан улавливает оттенки моего настроения по запаху, мне казалось естественным, что я ощущаю мужчину, даже находясь в другой части императорского дворца. И ни разу не предположила, что и Дрэйк должен чувствовать меня не хуже.