Сердце огня и льда. Леди (СИ)

Лёгкое поглаживание. Плоть, жаждущую большего и не желающую ехать ни на какой бал.
Нордан зарывается лицом в мои распущенные волосы, опаляет горячим дыханием шею.
– Нет. Я не… не это имела в виду, – закусываю губу. Дверь в спальню открыта, на улице ожидает автомобиль, Дрэйк или Лиссет могут войти или услышать, а Дрэйк и почувствовать. – Вернее, не совсем… это. Норд, я беременна и…
– Знаю, – осторожный поцелуй на моём обнажённом плече. – И с каждым днём пахнешь всё привлекательнее. Спать рядом с тобой, такой заманчивой, притягательной, и не трогать тебя – испытание, на которое я не подписывался, тем более после стольких лет, хм-м, воздержания.
– Вскоре ты и сам не захочешь даже просто спать со мной в одной постели, – выпалила я, и Нордан остановился. Поднял голову, во взгляде – снежная пороша растерянности, искреннего непонимания. – Вы оба не захотите. Это сейчас я ещё стройная и привлекательно пахнущая, а через несколько месяцев стану толстой, некрасивой и займу половину кровати…
– Приобретём кровать побольше.
– Да мне даже думать о близости не захочется!
– Исходя из практики моей матери, могу сказать, что не факт, – мужчина убрал руку, развернул меня лицом к себе, посмотрел внимательно в глаза. – Шель, успокойся и не переживай из-за ерунды. Во-первых, тебе нельзя волноваться, это вредно для тебя и для ребёнка, – я хотела было возразить, напомнить, что срок слишком маленький, ничтожный даже, что, по сути, малышки ещё нет, есть только её сила, дар, но Нордан коснулся большим пальцем моих губ и продолжил: – Во-вторых, три года мы перетерпели и ещё год как-нибудь потерпим. Нет, на сторону никто не пойдёт, не надейся, и не только из-за влияния привязки. В-третьих, ты всегда будешь прекрасна, независимо от состояния. Каждый раз иначе, по-другому, но ты останешься красивой, желанной, нашей. Я не говорю о женской красоте в общепринятом смысле, поскольку там чересчур много пустого, показного и переменчивого в угоду новым настроениям. В-четвертых, Тайя тебе уже ответила?
Я моргнула, захваченная, как и утром, врасплох столь резкой сменой темы разговора.
– Да, – ответила, помедлив. – Письмо пришло пару часов назад, Тай написала, что сегодня соберётся и завтра будет готова.
Я молчу о том, что волчица переговорила со старейшинами, что несколько отправленных на разведку молодых оборотниц подтвердили наличие наблюдения за общиной. Мне жаль, что обитателям придётся переезжать из-за меня, искать другое надёжное место, строить убежище заново, и я пишу об этом в ответном, отправленном сразу же послании.
– Замечательно, – Нордан улыбнулся удовлетворённо. – Завтра их обеих заберут и переправят сюда в течение одного-двух дней.
– Ты уверен, что тот человек… или, скорее всего, нечеловек и перемещение через портал безопасны для маленького ребёнка?
– Портал вполне безопасен, а тот, кто заберёт Тайю и нашу девочку, слишком многим мне обязан, чтобы рисковать, предавая меня или подвергая опасности мою дочь. Отвечать будет не только он, но и весь его клан, и он прекрасно об этом осведомлён, – мужчина говорит негромко, и успокаивающие нотки смешиваются с предостерегающими. Не для меня – для неведомого мне существа, на плечи которого легло бремя сопровождения дочери члена братства к её отцу. – Всё будет хорошо, и совсем скоро ты увидишь Эстеллу. Веришь мне?
– Верю, – шепчу я. – Всегда.
Из коридора доносится тихий перестук каблучков, голос Дрэйка, обращающегося к Лиссет. Нордан улыбается мне снова, тепло, ободряюще, берёт за руку и, едва я подхватываю с туалетного столика ридикюль, выводит из спальни. В коридоре я ловлю мягкий, успокаивающий взгляд Дрэйка и мне кажется, что он слышал если не весь наш разговор, то половину наверняка. Понимаю неожиданно – Дрэйк уступает Нордану, не всегда, не во всём, не везде, но делает осознанный шаг в сторону там, где должно быть Нордану, где он, по мнению Дрэйка, справится лучше. Дрэйк остаётся старшим, ответственным за меня, за наших детей, от кого бы из двоих моих мужчин они ни были бы зачаты. Он решает, планирует, сглаживает и предупреждает вероятные конфликты, как, наверное, делал прежде в братстве. Действия Дрэйка порой не видны на первый взгляд, по крайней мере, на неискушённый мой, незаметны, неявны, но он всегда рядом, зримо и незримо, заботится обо мне и обо всей нашей странной немного семье.
Не знаю, что было бы со мной без Нордана, без Дрэйка, без них обоих. Исчезла бы я на конвейере работорговли сошкой мелкой, никому не нужной, одна из сотен безымянных рабынь, что появлялись и растворялись бесследно в недрах империи? Что значила бы тогда моя жизнь? Ничего.
В салоне автомобиля, просторном, с двумя мягкими кожаными сиденьями друг против друга, я сажусь между мужчинами, держа за руку Дрэйка и уронив голову на плечо Нордана. Лиссет устраивается напротив и всю дорогу поглядывает лукаво, но, кажется, впервые в жизни я не смущаюсь, не теряюсь. Знаю, подруга с удовольствием обсудила бы предстоящую охоту, но мы обе понимаем, что это не та тема, которую можно поднимать в присутствии мужчин.
За прошедшие несколько дней императорский дворец не изменился. Дрэйк пояснил, что сожжённый им корпус находится с другой стороны и потому облепленная строительными лесами часть не видна с центрального подъезда. Людей на площади перед дворцом больше, чем в прошлый раз – и зевак, и фотографов разных изданий, и охраны. Нордан, нахмурившись недовольно, напомнил, чтобы я и Лиссет не забывали о присутствии фотокорреспондентов на балу и по возможности не попадали в кадр – члены братства избегали фотографироваться, даже случайно. Досмотр при въезде на территорию дворца строже и, как предсказывала Лиссет, на входе проверяли приглашения. Я под руку с Норданом, Дрэйк и Лиссет на два шага позади, уверенные, надёжные.
Нордан холоден. Холоден взгляд его, насмешливый, высокомерный, полуулыбка с каплей презрения, пренебрежения, рука под моими пальцами, и даже слои ткани рубашки и фрака не способны скрыть исходящего от тела мороза. И в запахе едкая горечь талого снега.
Мы переступаем порог зала, на сей раз украшенного цветочными гирляндами, наполненного негромкой музыкой, и распорядитель при входе вежливо просит нас проследовать к Её императорскому величеству и Её императорскому высочеству. Сегодня распорядок иной, сегодня сначала должно засвидетельствовать своё почтение монархам и уж затем искать столы с закуской и халявной выпивкой. Идём через зал к трону – как и несколькими днями ранее, занято лишь два кресла с высокими спинками, центральное же пустует, – и я замечаю, как люди опасливо расступаются перед нами, словно мы правители или почётные гости, как собравшиеся смотрят на нас, как растерянность и недоверие во взглядах многих сменяются удивлением и настороженностью.
Узнали.
Не меня, не Лиссет с Дрэйком, но Нордана, исчезнувшего почти три года назад. Многим ли ведомо, что стало с членом ордена на самом деле?
– Чтоб я сдох! – Эрин Игнаси бесстрашно заступил нам дорогу, вынуждая остановиться на полпути. – Да это же потерянный собрат Нордан собственной персоной!
– Господин Игнаси, я полагаю? – уточнил Нордан с любезностью ледяной, граничащей с угрозой.
– Он самый, – оборотень не смутился, не испугался, не пошёл на попятный.
– Норди? – прозвенел за спиной Эрина тихий девичий голосок, и обладательница его вышла вперёд.
И я узнала её.
Глава 10
В первое мгновение я не понимаю, откуда мне знаком голос этот. Будто вспышка – знаю.
Секунда растерянности, и я вспоминаю.
Наш с Норданом сон. Бал-маскарад, где Беван встретил Веледу. Девушка в откровенном жёлтом наряде, разве что не висящая на руке сопровождавшего её Нордана.
Имя само воскресает в памяти.
Регина.
Стройная, невысокая, изящная. Длинные тёмно-каштановые волосы. Загорелая кожа, красивое лицо без намёка на экзотические для империи черты, зелёные глаза под длинными чёрными ресницами. Телесного оттенка платье облегает словно перчатка, сплошь расшитое серебряными пайетками-чешуйками. При каждом движении они искрятся, переливаются, ловят и преломляют свет люстр, и впрямь похожие на покров змеи. Наряд обнажает руки и плечи хозяйки, подчёркивает все изгибы, все формы, куда более женственные, привлекательные, нежели мои. И я против воли начинаю нас сравнивать. Не хочу, но не могу устоять перед соблазном раскритиковать собственную фигуру, отметить её недостатки, пусть и мысленно. Понимаю вдруг жалобы Лиссет – я тоже слишком высокая, на каблуках я одного роста с Норданом, дылда и каланча, а Регина так очаровательно хрупка, беззащитна в своей миниатюрности…