Сердце огня и льда. Леди (СИ)

– Где Норд?
– Оставил за мной почётное право танцевать с тобой, – усмешка в голосе. Дрэйк развернул меня лицом к себе, коснулся моих губ своими. Поцелуй лёгкий, воздушный, и я улыбнулась невольно.
– С тобой что-то не так.
– Разве?
– Ты стал целовать меня в общественных местах.
– Я не могу поцеловать мать моего ребёнка? – Дрэйк улыбнулся в ответ, и мне захотелось вдруг, чтобы все посторонние люди исчезли из этого зала, чтобы можно было не опасаться чужого внимания, не думать о чужом мнении.
– Можешь.
Перешёптывания, ветерком проносящиеся по залу, затихли под звуками новой композиции. Обернувшись, я заметила, как Валерия, бросив быстрый лукавый взгляд в сторону трона, приподнялась на цыпочки и что-то прошептала на ухо Антонио. Принц тоже посмотрел пристально, оценивающе на императрицу и склонившегося к ней Рейнхарта, улыбнулся понимающе в ответ на слова девушки. На середину зала начали выходить другие пары, кто-то из спутников Антонио остался с выбранной партнёршей, кто-то поспешил отвести даму обратно.
– Позволишь? – Дрэйк чуть отстранился от меня, взял за руку.
– Мог бы и не спрашивать, – я отвернулась от молодых людей, решивших продолжить танцевать, растянуть возможность побеседовать наедине, без ушей, следящих чутко за каждой фразой, за каждой интонацией наследников. – Мне кажется, они друг другу понравились.
– Тем лучше для них, – Дрэйк повёл меня по кругу. Эта мелодия нежнее, мягче предыдущей, словно созданная не для церемонного открывающего вальса, но для свободного танца с любимым. – Валерии сейчас важно заручиться поддержкой сильного и надёжного союзника, с которым Катаринне волей-неволей придётся считаться, и альянс с Альсианой может обеспечить наследнице и то, и другое. По законам империи Валерия уже совершеннолетняя и от вступления на престол как правящего монарха её отделяет лишь жизнь Октавиана.
– Поэтому он так торопился выдать дочь замуж? – я нахмурилась. – Но ведь тогда Катаринна лишится титула, регалий и власти императрицы.
– Да. Большее, на что она могла бы рассчитывать в случае преждевременной смерти супруга – титул регента при наследнице, до достижения той совершеннолетия. И, разумеется, можно на годы вперёд сохранить за собой положение негласного доверенного советника следующей императрицы.
– Но Валерии не нужна мать в качестве советника, тайного или явного, как не нужен и Рейнхарт, а будущему супругу её тем более.
– Правильно. Если будет подписан брачный договор и свадьба состоится, то Антонио станет принцем-консортом при жене-императрице. Фактически он получит серьёзный куш в виде империи, но положение его всегда будет ниже, чем у Валерии, а слово иметь меньший вес. Полагаю, будучи вторым сыном, он готов чем-то поступиться ради будущих возможностей, однако едва ли он стремится стать в империи очередной марионеткой в руках тёщи и братства.
Иногда я замечаю среди пар вокруг нас Валерию и Антонио и не могу не думать о бремени, ложащемся на хрупкие плечи девушки моложе меня годами. Не представляю, каково однажды встать во главе большой страны, истерзанной самой собой же, быть коронованным монархом, править великим множеством людей, её населяющих, принять огромную эту ответственность. Знать, что от твоих решений зависит не несколько близких тебе людей, но целая империя. Страна, рождённая из пепла и на костях поверженных, покорённых народов, сгорающая в разожжённом ею же огне.
Понимаю, почему все эти годы Катаринна тянула с замужеством дочери, почему выбирала жениха столь тщательно, придирчиво. Балансировала, пытаясь удержать своё положение императрицы, не торопясь расставаться с властью, полученной от подточенного болезнью супруга. Что не позволило ей избавиться от мужа – чувства, его важность для ордена, осознание, что Октавиан и так умирает, или неоспоримый факт, что преждевременная смерть императора ничего уже не решит в её пользу? Валерии исполнилось восемнадцать ещё в тот памятный год, рассчитывать на регентство бессмысленно. Тайный советник? Но Катаринна никогда не была близка с дочерью, а нынче и сама наследница не примет советов матери, всегда бывшей в её жизни далёким полумифическим существом. И хватается императрица за единственную возможность оставаться пока на троне, вероятно, даже бережёт Октавиана, понимая, что только теплящаяся в его теле жизнь сохраняет её положение правящего монарха.
– Альсиана поддерживает какие-либо связи с братством? – спросила я.
– Уже нет. Она расторгла все сделки и договоры с орденом ещё полтора века назад, – Дрэйк помолчал. Вопреки нормам приличий его ладонь на моей талии и расстояние между нами меньше, нежели дозволено этикетом. – Куда бы ты хотела поехать?
– Прости? – я не сразу сообразила, что он имеет в виду, сбитая с толку слишком резкой, неожиданной сменой темы.
– Ты прости, я выразился не совсем точно. Где бы ты хотела жить?
– Жить?
– К сожалению, Феоссия ещё несколько лет будет восстанавливаться после войны, а последствия её полностью рассеются и того позже, – по обыкновению, Дрэйк говорил спокойно, каплю задумчиво, пока я смотрела в растерянности на его сосредоточенное, невозмутимое лицо. – Едва ли кто-то из нас захочет оставаться в империи, в Афаллии в связи с недавними событиями нам как членам братства, не суть важно действующим или бывшим, вряд ли будут рады…
Вспоминаются слова Нордана о том, что нам нужен большой дом. Просторная детская для маленьких принцесс. Сердце охватывает вдруг радость, тепло при мысли о детях. О наших детях.
– Ты имеешь в виду, где мы будем жить потом? – догадалась я. – Но не рано ли думать об этом? Мы ведь даже не знаем, что выйдет из революционных идей Бевана.
– Айшель, не стану говорить за всех, но я предпочитаю иметь в запасе время на размышление, планирование и просчитывание вариантов. И мне бы хотелось узнать твоё мнение и твои предпочтения, прежде чем мы примем окончательное решение.
– Чтобы я потом не жаловалась, что вы совсем со мной не советуетесь и ни о чём меня не спрашиваете?
– И это тоже, – подтвердил Дрэйк с напускной серьёзностью. – К тому же я против путешествий женщины на последних месяцах беременности.
– Я подумаю, – пообещала я.
Ещё три танца. Время, что течёт немного иначе, пока играет музыка, пока кружат по залу пары, скрывая нас от чужих взоров. Я позволяю себе отвлечься, забыть о Рейнхарте и братстве, о Регине и прошлом Нордана. Отдаюсь танцу, наполняющим воздух мелодиям и рукам Дрэйка, тёплым, надёжным, улыбаюсь мужчине предо мной, тону в его объятиях, в ответной его улыбке.
Лишь где-то глубоко внутри копится беспокойство, ожидание чего-то плохого, бьющего наотмашь.
Наконец Дрэйк напоминает, что мне нельзя переутомляться, и уводит из круга танцующих. Я оглядываюсь в поисках Нордана, но не нахожу ни его, ни Регину. Конечно же, они могут быть и на другой стороне зала и необязательно вместе… Антонио и Валерия начинают следующий танец, словно намереваясь не покидать центральную часть до самого окончания бала, хотя это и противоречит откровенно всем известным правилам и строгому регламенту официального мероприятия. Катаринна по-прежнему на троне, неподвижная чёрная статуя, однако теперь рядом с ней кто-то из фрейлин, да Пушок терпеливо ждёт хозяйку.
– Шель, Дрэйк, – к нам подошла Лиссет в сопровождении молодого человека. – Позвольте представить господина Юлиана Оррика. Юлиан, это Дрэйк и моя близкая подруга леди Айшель Ориони.
– Миледи, – спутник лисицы церемонно поклонился мне и коротко кивнул Дрэйку. – Наслышан.
– Не сомневаюсь, – ответил Дрэйк, скользнув по мужчине взглядом быстрым, оценивающим.
– Шель, можно тебя?
– Да, конечно, – я отпустила руку Дрэйка и вместе с Лиссет отошла на несколько шагов в сторону. Если господин Оррик действительно человек, услышать нас он не должен, но голос я всё же понизила. – Это и есть твоя добыча?
– Ага. Правда, он милашка? Мы познакомились возле столов с закуской, немного поболтали, и он предложил поехать на закрытую вечеринку для своих, то есть для нашего брата. Я согласилась: и тебе спокойнее, и мне не надо каждую минуту ждать, не отчудят ли что наши мальчики или не объявится ли на горизонте некий наглый кошак.