Бездушные (СИ)

-Это хорошо, — Адам вздохнул, опускаясь на пол, где было устроено импровизированное ложе из пары одеял и подушки, что принёс Дэн. Вообще, он так много для него делал, что юноша даже не знал, заслуживает ли всего этого.
-Что ж, — мужчина почесал затылок, — Отдыхай, я, наверное, тоже пойду. Мне нужно поспать хоть немного.
-Да, хорошо, — пленник кивнул в ответ, — Доброй ночи.
-До завтра, — юноша проводил своего надзирателя взглядом, и когда дверь захлопнулась, улёгся на полу. Он поднял взор к потолку, сгибая руки в локтях и подкладывая ладони под голову. Адам много о чём размышлял в этот вечер, да и с наступлением ночи он всё никак не мог уснуть. Мыслей было слишком много, причём весьма противоречивых. Он думал о том, что совсем не так представлял себе всё происходящее сейчас. Юноша ждал от людей агрессии, презрения, возможно, страха. Но никак не доброту и понимание. Всё же, он снова и снова благодарил судьбу за то, что всё сложилось именно так, как сложилось. Пускай его планы рушились словно песчаные замки под натиском волн, но разве это плохо? Если подумать, всегда можно построить замок куда лучше предыдущего. Возможно судьба таким образом подсказывала ему, что он ещё не нашёл своего места в этом мире? Что всё не так просто, как кажется?
За своими размышлениями он и не заметил, как кто-то подошёл к двери. Сначала он подумал, что это Дэниэл вернулся и, на душе сразу стало как-то светлее. Но длилось это всего пару секунд, так как юноша сразу же вскочил, стоило ему только лишь прислушаться. Нет, сердце у Дэна билось совсем иначе, и дыхание, оно тоже было другое, более ровное, чем у стоявшего за стеной человека. Юноша напрягся, когда дверь приоткрылась, и в образовавшийся просвет кто-то вошёл, плотно закрывая её за собой. В полутьме обычный человек бы вряд ли что-то разглядел, но Адам всё видел прекрасно, будто бы при свете дня.
-Кто вы? — спросил он, хмуря густые брови.
-Ну уж явно не твоя нянька, — женский голос был резок и груб, — Молчи, я не разговаривать с тобой пришла.
-Но, что вы…
-Я сказала, заткнись! — Кэролайн выглядела так, будто бы не спала несколько дней подряд, она была явно не в себе, — Послушай меня, мальчик. Думаешь, я не знаю, кто ты? Тот самый, Первый и Единственный, как я сразу не догадалась… Адам…и Ева, замечательно сходство, не находишь? — тут она истерически усмехнулась, — Почему она никогда не называла тебя по имени в свих записях? Это бы так потешило её самолюбие! Она возомнила себя подобной Божеству? И ты, видимо, её лакомый кусочек. Ева хочет тебя вернуть, о да, она жаждет этого больше всего на свете.
-Я не понимаю, о чём вы говорите…
— Ты знаешь, кто такой Итан? Мой замечательный Итан…- мысли её и слова беспорядочно скакали с темы на тему, — Превосходный учёный, человек, каких ещё поискать.
-Итан Шоу? — юноша отпрянул, сильнее прижавшись к холодной стене, — Это имя я увидел первым, когда очнулся в лаборатории. Оно было на бэйдже человека, который…
-Который, что? — девушка подошла ближе к клетке, — Который изучал тебя, как и подобает человеку его профессии? Который пытался понять, ЧТО ты такое?
-Они делали со мной то, чего даже подопытным крысам не приходилось терпеть, — сквозь зубы процедил Адам, — Если вы опять хотите отдать меня ему, то уж лучше убейте!
-О, ты хочешь умереть? — тут голос Кэри дрогнул, — Нет, ты уже никогда не увидишь Итана. Ни ты, ни кто-либо другой. Он мёртв.
-Мёртв? — юноша попросту не поверил услышанному, но с души как будто упал тяжеленный камень
— Да, — девушка вытащила из-за пояса пистолет, приложив его к железным прутьям, становясь всё ближе к заключенному, — Его убили, такие как ты. Хладнокровно, бездушно. А знаешь, за что его убили? — и снова эти истерические нотки в голосе, — Знаешь ли ты, что мне пришлось объяснять его семье, почему их мальчик больше не вернётся домой? Из-за каких-то бумажек! Бумажек про тебя! Неужели писанина стоит дороже человеческой жизни?
-Вы…вы убиваетесь по человеку, который творил ужасные вещи, — Адам вдруг почувствовал нечто необычное, — Но, в ваших глазах он был чуть ли не святым…
-Уж во всяком случае, лучше тебя! — девушка взвела курок, отходя на пару шагов назад и направляя дуло на клетку, — Никто не услышит, как я застрелю тебя. Я позаботилась, чтобы поблизости никого не было. А потом, никто не увидит, в какую канаву выкинут твоё тело. Некому будет оплакивать тебя.
-Месть? — юноша выдохнул, глядя своим небесным взором прямо в её душу, — Я понимаю и, мне жаль. Вы, по всей видимости, очень любили его.
-Тебе жаль? — Кэри была не в себе, и сейчас не смогла сдержать слёз, что медленно застилали её глаза, — А вот мне не будет жаль, я разберусь с тобой, а потом, о, не сомневайся, я найду Еву, и она заплатит за всё втройне! А ты…я просто хочу взглянуть ей в глаза, когда скажу, что отняла у неё то, что она отняла у меня. Хочу, чтобы эта мысль была последней в её жалкой жизни! — руки её дрожали, но Кэри лишь сильнее ухватилась за пистолет, будто бы за спасательный круг, — Отвернись! Не… не смотри на меня, дьявол, я сказала, отвернись!
Адаму было страшно, ибо он совсем не хотел умирать. И сейчас, он вдруг почувствовал такую тоску, от которой щемило в груди. Он больше не увидит света, не почувствует, как ветер касается кожи. Больше не сможет услышать голос тех, кого любит. Он понимал, что даже если она промахнётся в первый раз, то эта клетка недостаточно большая, чтобы всё время уклоняться. Тем более, если человек загнан в угол, он не видит другого решения проблемы, кроме как проявить насилие. Человек в такие моменты думает, что поступает верно, но на самом деле та боль, что разрывает его на куски, вскоре пройдёт. Страданиям всегда приходит конец, рано или поздно. Но вот поступки, которые человек совершает, поддавшись отчаянью, увы, уже никогда не исправить.
Юноша развернулся лицом к стене, инстинктивно опуская голову и сжимая плечи. Он слышал, как быстро бьётся сердце Кэролайн, как рвано и часто она дышит, как всхлипывает, пытаясь проглотить свою боль и сосредоточится на выстреле. Когда Адам закрыл глаза, сжимая пальцы, он вдруг почувствовал что-то необъяснимое, снова. И в этот момент раздался глухой выстрел, заставивший юношу вздрогнуть и замереть на несколько секунд. Нет, он не ранен…и снова знакомое биение сердца.
— Что ты творишь? — словно гром среди ясного неба, Дэниэл стоял над девушкой, крепко схватив её за запястье и уводя руку с пистолетом к потолку. Он был испуган, не понимал абсолютно ничего, кроме единственной вещи-то, что могло здесь случиться, это неправильно.
-Не мешай мне! — боль в её голосе так и сочилась наружу, — Я должна сделать это! Отпусти же!
Кэролайн брыкалась, била мужчину кулаком в грудь, пыталась вырваться, как только могла. Дэниэлу стоило больших трудов держать её таким образом, чтобы она не поранилась сама. Они рвано кружились из стороны в сторону, и вот, снова раздался глухой шлепок, и мужчина упал на железные прутья, вжимаясь в них спиной и хватаясь за бок. Пуля прошла насквозь, не задев никаких органов, оставив лишь отверстие на коже, но боль от этого была не меньшей. Кэролайн вдруг будто бы облили холодной водой и она, разжала дрожащие пальцы, выронив пистолет. Она что-то бормотала себе под нос, а после, закрыла лицо руками и замотала головой.
-Всё в-в порядке, — Дэн почувствовал, как чьи-то холодные пальцы прижимают его рану. Адам, оторвав край своей майки, теперь пытался остановить кровь, просунув пальцы сквозь прутья своей клетки.- Кэри, ты…
-Прости меня, — слова её едва можно было разобрать, — Я не хотела …оно вышло так…я случайно, Боже, Дэн прости меня я… Господи, что я натворила…- девушка попятилась, настежь распахивая дверь и убегая прочь. Она была измучена, обессилена и теперь, зла на саму себя. Как она могла так поступить? Она, человек разума, так просто поддалась столь искушенному отчаянию и гневу, что чуть было, не совершила непоправимое. Нет, она не такая, как Ева. Она не станет уподобляться ей, как бы тяжело не было на душе. Кэри понимала, что ещё немного, и она бы сошла с ума. За такой короткий срок она, кажется, совсем потеряла саму себе. Но именно в этот, решающий момент, она осознала всю горькую истину, которую ей придётся принять. Девушка убежала и забилась в самый далёкий угол, рыдая, пытаясь выплеснуть всё то, что было у неё на сердце.