Язычник: Там еще есть надежда (СИ)

— Я человека сразу определю, — с уверенностью успокоил ведьмак.
Поверив ему на слово, Вечеслав перестал обращать внимание на все эти резкие звуки вовсе. Просто устал он уже постоянно находиться в напряжении, каждую секунду ожидать чего-то плохого. Не, понятное дело, что здесь, так как раз и надо, но от этого здорово устаёшь. По моральной части. Особенно с непривычки. А он явно ещё не привык, и поэтому, чтобы успокоить свою нервную систему, да и просто отвлечься от негативного, Вечеслав стал вслушиваться в голоса птиц. А их тут было с лихвой.
Это синица тенькнула, неспешно размышлял он с улыбкой, а это… это не знаю, похоже на коноплянку, но как-то не так чуть. О, а это дятел по сухому дереву долбит…
Звук был такой, как будто кто-то с бешеной частотой колотил полой внутри палкой по полому стволу. То, что это дятел, Вечеславу посчастливилось однажды убедиться визуально. Он не раз слышал такую дробь, сидя с удочкой у реки, огибающей по окраине его родной город. За этой рекою находился небольшой и не самого лучшего вида и состояния лес. И вот из этой пародии на лес и раздавался подобный звук с периодичностью раз в минут пять, а иногда и чаще, и Вечеславу почему-то всегда казалось, что выдающая эту дробь птица, делает её горлом. Какой-то вид клёкота, или что-то вроде этого. Потому он не смог сдержать улыбки до ушей, когда повезло наблюдать за работающим головой дятлом. Да уж, этот парень реальный отбойный молоток.
…А это кто? Красиво, блин…
Вечеславу всегда нравилось слушать птиц, что-то лёгкое рождалось внутри, похожее на забытое ощущение из детства.
— Э-э, эй! — удивлённо прокричал он, когда заметил, что ведьмак успел ушагать метров на сто вперёд. Тот остановился, и обернувшись, стал ждать. Вячеслав припустил трусцой, чувствуя, как с непривычки уже начинает побаливать правое бедро, об которое то тёрся при обычном шаге, то бился при беге, меч, и секунд через двадцать подбежал к ведьмаку.
— Слушай, — сказал он, сделав перед этим глубокий вздох, чтобы восстановить дыхание, — Куда ты бежишь постоянно?
Ведьмак развернулся, и чуть медленней, чем до этого, снова двинулся вперёд.
— Наша цель — Ладога, — стал объяснять он напряжённо шагающему рядом Вечеславу, — Правильно?
— Да у меня…
— Если бы нашей целью была прогулка, — не дал договорить ведьмак, — Так сказать, для любования местными красотами, тогда да, нужно идти медленно, чтобы ничего не пропустить, потому что красот тут хватает.
— Да я всё понимаю, — зло буркнул Вечеслав. — Мне оно тоже важно до твоей Ладоги добраться поскорее. Даже может и важнее. Только от быстрой ходьбы меч о бедро бьётся. Там уже синяк, наверное, с блюдце.
— Ну, сообразительные люди обычно придерживают рукоять рукою.
— Чёрт, точно, — Вечеслав сконфуженно улыбнулся, но внутри всплеснулась лёгкая обида. Снова этот хлипкий парень его срезал, и по всей видимости, ему нравилось это делать.
Хотя, разве в этом есть что-то противоестественное? Обычные насмешки умудрённого опытом над неофитом. Вечеслав прекрасно понимал, что здесь он пока и есть неофит, несмышленый младенец, и единственный способ расти — это обучаться всему на ходу, причём не только в переносном смысле. Обучаться, потому что только так можно добраться до нахрен ему не сдавшейся ещё вчера Ладоги, и вернуться домой. И пусть этот бог подкалывает, усмехается, и даже, наверное, насмехается над ним, но пока он того и заслуживает. А чего ещё может заслуживать человек, привыкший к комфортной и практически безопасной жизни, в мире, где ни комфорта, ни безопасности нет и в помине? В мире, где каждый мужчина с детства учится быть воином, а не продвинутым пользователем. Где в его руке зажат меч, а не сотовый телефон последней модели. Где люди не вяло тянутся по жизни, посчитывая наслюнявленными пальцами купюры, а живут каждой секундой, потому что жизнь это не деньги, а… жизнь… Хм, подумаешь, синячище на бедре…
Сравнения этого мира с тем, невольно заставили Вечеслава снова задуматься о семье, хотя он и отгонял эти мысли весьма старательно, чтобы не причинять ими боль самому себе. Но теперь, когда появилась лазейка, они сразу же набросились и принялись жалить вопросами — Как они теперь? Маша, Иришка, родные. Что вот сейчас делают? Вот именно сейчас, что они чувствуют? Как им там? И вдруг его осенило, а ведь версия, что он бросил их, не должна в принципе возникнуть. Он исчез прямо возле места работы, на асфальте, наверное, даже остался лежать сломанный счётчик, да и «пирожка» он закрыть не успел, прихлопнул дверцу и только. Так от семьи не уходят.
Но радоваться этим мыслям или нет, Вечеславу было непонятно. С одной стороны, да, не бросил, значит не будет обиды, но с другой стороны, так ведь получается ещё страшнее. Как? Куда исчез? Куда вообще можно было исчезнуть в десяти шагах от работы? Ну не на похищение же валить? Кто его похитить мог? А главное — нахрена?
— Не отставай! — отвлёк от зароившихся в мозгу вопросов окрик ведьмака. Вячеслав снова нагнал лёгкой трусцой.
— Да о семье всё думаю, — проговорил он, поравнявшись, и вытирая пот со лба. — Слушай, так что насчёт родника? Надо ж поискать.
— Времени много уйдёт, — ответил ведьмак. — Потерпи уже маленько. До Оки вёрст тридцать осталось.
— А сколько это в километрах?
— Тридцать четыре выходит.
— Да охренеть. Я уже столько без воды не смогу, сдохну.
— Не ной, — твёрдо проговорил ведьмак. — Человек без воды двое суток может обойтись без каких-либо последствий. Ты себе жажду больше мыслями нагоняешь, чем она на самом деле есть. Попробуй отвлечься.
— Угу, — буркнул Вечеслав, чувствуя, что к довершению прочих тягот, ещё и дорога пошла вверх. Он вскинул взгляд, который в последние минуты был всё чаще устало упёрт под ноги, и увидел, что впереди вырисовался невысокий холм. То, что невысокий на мгновенье порадовало, но оттого, каким длинным выглядел его пологий склон, радость тут же испарилась.
— Фу-у, блин, — обречённо усмехнувшись, выдохнул Вечеслав. Такая усмешка у него появлялась всегда, когда нельзя было отлинять от чего-то тяжёлого и нудного. Например, когда его умолял Семёныч из-за отсутствия вечно где-то пьющих слесарей, лезть в подвал. Сейчас он был готов залезть в любой подвал с радостным воплем, и ему стало смешно от того, что оказывается о сырых холодных подвалах можно мечтать.
Правда лёгкий ветерок, появившийся с час назад, немного освежал, но он же поднимал и пыль с дороги. Пыль эта постепенно забивала нос, досушивала и без того сухое горло, и до слёз резала глаза. Плюс к этому начинали ныть ноги. Боль поднималась от икр к бёдрам и плавно переходила на спину, которая и так чувствовала себя неважно после встречи с отмороженными разбойниками.
Через минут двадцать подъём, наконец-то, закончился. Дорога пошла ровно, огороженная с обеих сторон полувысохшими лугами. Вечеслав обернулся, чтобы на глаз определить пройденное расстояние, потом на долю секунды вскинул взгляд вверх. Солнце уже преодолело половину пути к зениту, а от леса они отошли примерно километра на три-четыре. Получалось, что при самом лучшем раскладе до реки они доберутся глубоким вечером.
— А от Оки до самой веси сколько? — спросил Вечеслав, вытирая пот с шеи.
— Ну, не от Оки, а вдоль неё, вообще-то. Там получается ещё вёрст десять.
— Значит, до сегодня не дойдём, — грустно выдохнул Вечеслав, не вложив в фразу вопросительной интонации, хотя ему очень хотелось, чтобы ведьмак ответил отрицательно.
— Если поспешим, — сказал тот секунд через пять, — То может к ночи и дошлёпаем.
— Я, конечно, может быть мало понимаю в здешних делах, — Вечеслав сухо покашлял, — Но нам, наверное, ж деньги нужны, или что тут у вас.
— А у нас тут всё, — ведьмак весело хмыкнул — И мех, и серебро, а хочешь работой расплачивайся.
— Не, работать после такого пути неохота, — Вечеслав вымученно улыбнулся. — Ты говорил, тулуп этот продашь.
— Если купят. Но больше пяти кун серебра, думаю, не дадут.