Неподходящее знакомство

Боже мой, как такое могло случиться? – с тоской и отчаянием думала Джозефин, делая глоток из бокала.
Ее внимание привлек какой-то звук. Она замерла, сосредоточилась и поняла, что это открылась входная дверь. Уборщица? Нет, дом в идеальном состоянии. Значит… значит, это шаги Дугласа. Но вот пришел он один или…
У Джозефин болезненно сжалось сердце. Это его дом, он оплачивает аренду, он имеет полное право появляться здесь в любое время дня и ночи и приводить сюда, кого захочет.
Когда Дуглас появился на пороге гостиной, она стояла рядом с диваном и смотрела прямо на него.
Похоже, он все же был один… Какое счастье, какое облегчение!..
– В чем дело? – спросил Дуглас. – Ты выглядишь так, словно увидела привидение.
Она вызывающе вскинула голову.
– Я не думала, что кто-то может прийти сюда, вот и все. Что ты тут делаешь?
– Ищу тебя, – медленно ответил он. – Тебя не было дома, так что я решил попытать счастья здесь.
– А где Саманта?
Он пожал плечами.
– Полагаю, поехала смотреть квартиру. Тебе стоит знать лучше. Ты же ее младшая сестра, а не я.
– Она сама сказала тебе это?
– Конечно, почему нет?
– Обычно она пытается скрыть этот факт. Чтобы не догадались о ее истинном возрасте, – с непонятной горечью произнесла Джозефин.
– Ясно… – протянул Дуглас.
– Угу, тебе удалось заполучить еще крупицу информации обо мне. Наверное, уже целое досье собралось, да?
Дуглас печально усмехнулся.
– В нем полно пробелов. Зияющих провалов.
Он медленно пошел ей навстречу. Джозефин попятилась и упала на стоящий у нее за спиной диван.
– Что с тобой? – остановившись и прищурившись, спросил Дуглас. – Какого черта ты ведешь себя таким странным образом? Сначала шарахаешься от меня в ресторане как от прокаженного. Теперь пятишься, словно боишься заразиться. В чем дело?
В голове ее метались обрывки разрозненных мыслей, но ни одну из них Джозефин не готова была озвучить. Поэтому промолчала, только села и поправила юбку.
– Или хочешь таким образом показать, что не желаешь заниматься со мной любовью? Считаешь, я пришел именно за этим? Чтобы размяться после ланча?
– Надеюсь, мое присутствие не помешало твоим планам? – спросила Джозефин, уязвленная его оскорбительным тоном.
– Если честно, я собирался напиться. Но поскольку результатом будет короткое забвение, но длинное похмелье, то предпочту беседу с тобой.
– Это обязательно?
– Да. Иначе не приехал бы. – Дуглас помолчал, глядя на нее в упор, потом спросил: – Итак, чем объясняется твое поведение? Я вхожу в ресторан, вижу женщину, которая только вчера утром лежала в моих объятиях, иду поздороваться, а она бежит от меня как от чумы.
– Ты не должен был подходить ко мне! – почти закричала Джозефин. – Мы с тобой встречаемся здесь и только здесь. Такова договоренность! Помнишь?
– Боюсь, это больше неприемлемо, – угрюмо ответил он. – Если только ты заранее будешь выдавать мне список ресторанов, баров и клубов, которые планируешь посетить в ближайшее время. Тогда я постараюсь избегать их. Хочешь?
Она смотрела в сторону и молчала, словно взвешивала такую возможность. Потом выдавила:
– Нет.
– Очень хорошо. Тогда можно сделать так, чтобы следующие наши встречи проходили, как положено у цивилизованных людей?
– Думаю, да, – ответила Джозефин. – В этот раз… все произошло очень неожиданно.
– Да. И ты выказала почти открытую враждебность.
Она покраснела.
– Я… смутилась. Ведь я знала, что Саманта будет ожидать, что я представлю вас друг другу. А я даже твоего полного имени не знаю.
– Макштайнер. Дуглас Т. Макштайнер, – тихо сказал он. – Если вдруг понадобится на будущее.
– Да, но я даже не могла придумать, как объяснить, кто ты такой. Что, надо было сказать: мой случайный любовник?
– Безусловно, нет. Ты могла бы представить меня своим другом.
– Значит, ты – мой друг?
– Безусловно. Есть и буду всегда, независимо от всего остального.
Независимо от того, останемся мы любовниками или нет, поняла Джозефин. Какое зловещее предупреждение. Значит, он собирается… собирается скоро расстаться с ней. Когда она наскучит ему. А какие у нее шансы против Саманты – блестящей, умной соблазнительницы Саманты? Да нулевые, надо признать сразу.
– Скажи мне, Джози, только честно, почему ты такая? Почему боишься человеческого тепла, привязанности? – заглядывая ей в глаза, спросил Дуглас. Спросил так нежно, так заботливо…
Ей хотелось поверить в его искренность, участие, рассказать обо всем, что видела в своей семье, что заставило ее избегать близких отношений с мужчинами. Эмоционально близких. И еще поведать, что ее попытка не привязываться к нему потерпела поражение. Что она любит его, любит до беспамятства, до самозабвения. Мечтает и думает только о нем.
Она открыла рот, потом вспомнила, как он поцеловал руку Саманте, какими глазами смотрел на нее, и закрыла. Крепко, словно улитка раковину.
– Я думаю, нам стоит сохранять наши отношения такими же, как и раньше. Никакой личной информации. Хотя бы там, где это возможно, – после долгого молчания ответила Джозефин.
– Как хочешь, – сухо, о, как сухо, проговорил он. Потом добавил внезапно охрипшим голосом: – Кстати, нет ли у тебя еще каких-нибудь требований, которые я мог бы удовлетворить? Коль скоро мы оба здесь?
И, притянув к себе, Дуглас начал покрывать поцелуями ее лицо…
Прошло полтора месяца. К великому облегчению и радости Джозефин, пыл Дугласа не угас. Он встречался с ней раз, а то и два в неделю. Часы протекали в страстном самозабвении, во взаимном удовлетворении страсти.
Ее чувство к Дугласу росло и крепло с каждым днем. Джозефин с нетерпением ждала каждого свидания и уходила удовлетворенной и успокоенной. Но, увы, теперь вот удовлетворения этого хватало ненадолго.
Ей просто необходимо было знать, как он проводит то время, когда не занимается с ней любовью в доме на Нортвэй-роуд.
Но, похоже, это так и останется для нее тайной за семью печатями на всю оставшуюся жизнь.
После той встречи с Самантой, когда Дуглас назвал ей свое полное имя, она считала, что, поскольку начало положено, он скоро поведает ей и другие подробности своей жизни. Но нет, он возвел вокруг себя подобие высокой каменной стены, и все ее попытки пробить в ней брешь оказались обреченными на неудачу.
Сколько бы она ни пыталась намекать, что открылся такой-то новый ресторан или вышел на экраны фильм, который ей хотелось бы посмотреть, он не реагировал. Так же, как и на ее ненастойчивые, но неоднократные предложения встретить его в аэропорту. В постели Дуглас по-прежнему был страстным и ненасытным любовником, но в остальные сферы своей жизни ее не допускал.
Временами, когда накатывали приступы невыносимого одиночества, Джозефин думала, как бы предложить ему пересмотреть условия их соглашения и начать встречаться открыто, а не только в их уютном любовном гнездышке. Но не осмеливалась, боялась, что он отвергнет ее. Однако больше всего страшилась узнать, что она не единственная женщина в его жизни. Что ему есть кого сопровождать в ресторан, водить в кино, что другая приезжает встречать в аэропорт.
Потому что понимала: ей не пережить этого знания. Лучше уж оставаться в блаженном неведении. Но, несмотря на это решение, стремилась хоть что-то выяснить о нем и его делах. Попыталась даже проверить номер оставленного ей на экстремальные случаи телефона, но безуспешно. Телефонная компания отказалась сообщить данные о его владельце. Просмотрела телефонный справочник и обзвонила всех Дугласов Макштайнеров – их оказалось трое, – но ни один не был ее Дугом. Каждый раз, заходя в ресторан, внимательно оглядывала зал, надеясь и боясь увидеть его…
Но кого упрекать в этом? Она сама во всем виновата, она и только она одна. Ни прошлого, ни будущего, только наслаждение настоящим. Это была ее затея, ее собственная, будь она неладна!
Джозефин тосковала и мучилась. Каждый раз после трехдневной разлуки она начинала думать, что, возможно, не увидит его больше никогда…