Лихорадка грез (ЛП)

– Ты выстрадала полную, неприкрытую мощь трех Принцев Невидимых. Они были внутри тебя. Не могу даже представить, что это с тобой сотворило.
– Четырех, – рыкнула я. – И не стоит напоминать, где они были. Я и так в курсе.
Его глаза сузились в щелки и сверкнули нечеловеческим огнем.
– Четырех? Их было четверо? Кто был четвертый? Бэрронс? Скажи мне!
Я вздрогнула. Такая мысль мне и в голову не приходила. Четвертый, тот, кто скрывал себя от меня, был четвертым Принцем Невидимых. Или нет? Четвертый был эльфом. Или нет? Все мои способности ши-видящей отключились из-за того, что я накануне ела мясо Невидимых, чтобы получить эльфийскую силу и без проблем убежать от погромов. И честно говоря, я не могла поклясться, что четвертый был эльфом. Я только знала, что он отличался чрезвычайной сексуальностью.
Почему он прятал свое лицо? Все, что я заметила, – это проблеск кожи, мускулы и татуировку.
Татуировка.
– Это не мог быть Бэрронс. Он был в Шотландии в ту ночь.
Ярость В’лейна леденила воздух. Температура упала так резко, что мой следующий вдох обжег легкие.
– Не всю ночь, МакКайла. Ритуал Келтаров, который был призван удержать стены между нашими реальностями, был сорван. Круг камней, в котором со дня заключения Договора между королевой и человеком из Келтаров, проводились тайные обряды, был уничтожен, замещен миром Эльфов. Последний раз Бэрронса видели в полночь на Самайн. Он запросто мог оказаться в Дублине до рассвета.
Ух! Тогда почему он тут же не пришел за мной? Почему он не выследил меня по клейму, которое поставил на моем затылке, и не спас меня? И кстати, сколько времени ему понадобилось для того, чтобы забрать меня из моего ада в аббатстве? Те дни были в моей памяти как в тумане.
– Бэрронс не тусовался с Невидимыми или ГМ. Они его терпеть не могут. Даже больше, чем ты.
– Разумеется, – в радужных глазах В’лейна таилась насмшека.
– Напомни мне еще раз, – сказала я приторно-сладким голосом, – а, собственно, почему так?
Он мне никогда не рассказывал, и я не думала, что он сделает это теперь. Но так или иначе я это выясню. Я собиралась так или иначе выяснить все.
Мне нужно было обдумать то, о чем говорил В’лейн. В моем непредсказуемом, зачастую необъяснимом мире, я должна была обдумывать все. Не только то, что у Бэрронса было что-то вроде соглашения с Тенями, но и откуда у него были колоссальные знания о том, чего «смертные никогда не видели, потому что заключенные в тюрьму всегда были» Невидимой частью эльфийской расы. Он был гораздо старше, чем мог быть человек, и я совсем недавно застукала его выходящим из Зеркала Невидимых, которое стояло у него в кабинете в книжном магазине, выносящим убитую с особой жестокостью женщину.
По какой причине Бэрронсу понадобилось превращать меня в При-йю, а затем возвращать назад? Для того, чтобы иметь возможность поизображать героя? Вдруг стать героем дня, в надежде укрепить мою слепую веру раз и навсегда? Не то чтобы это не сработало, но тогда почему бы ему не оставить меня Прий-ей и не использовать? Он мог бы прекратить попытки вернуть мой разум на полпути, оставить меня болтаться где-то посередине между сознанием и бессознательностью, но способной более или менее нормально функционировать в состоянии При-йи, и я бы делала все, что он захочет, только чтобы снова и снова заниматься сексом. Я бы таскалась по свету, охотясь за Темной Книгой, покоряясь, как рабыня, каждому его приказу.
Но он этого не сделал. Он вернул меня полностью. Освободил меня.
– Чего хочет Бэрронс, МакКайла? – мягко спросил В’лейн.
Того же, чего хотел В’лейн и каждый, кого я встретила с тех пор, как приехала в Дублин: Синсар Дабх. Но ни я, ни Бэрронс не могли к ней прикоснуться. Я могла ее выследить, а он верил, что у меня есть необходимый потенциал, при должной тренировке, чтобы, в конечном счете, заполучить ее в руки.
Я не верила, что Бэрронс был четвертым. Это было не в его стиле. Но не было ли это его представлением о «должной тренировке»? Как далеко Бэрронс может зайти, чтобы получить то, чего он хотел? Он был наемником до мозга костей, постоянно пинал меня, стараясь сделать меня суровей, сильней. Чтобы я стала такой, какой он сам хотел меня видеть.
Теперь у меня был иммунитет к убивающим сексом эльфам. Я могла пройти через защитные руны. Я была сильнее, чего могла бы стать, пройдя через то, что могло либо убить меня, либо сделать сильнее. Испытательный полигон: умри или эволюционируй.
Размышлять дальше в подобном духе было для меня просто кошмаром.
– А может, четвертым был ты, В’лейн? Откуда мне знать, что это не так?
Мою кожу окатил мороз. Когда я задрожала, кристаллики льда посыпались на прогулочную дорожку, словно маленький снегопад.
– Я был со своей королевой.
– Это ты так говоришь.
– Я никогда не причинил бы тебе вреда.
– Ты постоянно сексуально мной манипулируешь.
– Только в приятных пределах.
– По отношению к кому?
Его лицо напряглось.
– Ты не понимаешь мою расу. Видимые и Невидимые не выносят друг друга. Мы не вступаем в отношения. И даже сию минуту мы сражаемся, как сражались до того, давным-давно.
– Это ты так говоришь.
– Как мне сделать, чтобы ты не беспокоилась, МакКайла?
– Никак. – Я не могла никому доверять. Полагаться на кого-то, кроме себя. – Я не знаю, кем был в тот день четвертый, но я непременно узнаю. И когда это случится… – Я нащупала успокаивающую тяжесть своей пушки и холодно улыбнулась. С помощью эльфийского оружия или человеческого, я отомщу.
– О да, ты изменилась. – В’лейн изучал меня сузившимися глазами. – Как такое могло случиться? – прошептал он.
– Что? – Требовательно спросила я. Мне не нравилось то, как он на меня смотрел. Очарованный взгляд эльфа не предвещал ничего хорошего.
– Гляди на меня. Я верю, ты сможешь.
Было ли в его голосе неохотное уважение? Он замерцал и внезапно стал чем-то иным.
Я увидела нечто, похожее на то, что было тем утром в церкви, когда трое Принцев Невидимых кружили вокруг меня, постоянно изменяя форму. Мой разум не мог воспринимать то, что я видела, и я предположила, что это было его истинное обличье, которое имело больше измерений, чем был способен воспринимать человек.
Но в отличие от Принцев Невидимых, В’лейн не менял форму за формой. Он принял одну статичную. По крайней мере, я думала, что она статичная. Она не изменялась. Статика и изменение – так эльфы характеризуют все. Например, если человек умирает, они говорят «перестает существовать». Они совершенно не понимают, что такое потеря жизни. Они расценивают это как «изменение». Все они хладнокровные ублюдки.
Мои глаза видели В’лейна, но мозг его не воспринимал. Мы придумали только те слова, которые были нам нужны, и мы никогда не видели ничего подобного. Энергия, но многомерная? Я ни черта не знала об измерениях, только те крохи, которые преподавали в школе о космосе, времени и материи. Мой мозг пытался постигнуть то, что было перед моими глазами… объять это... он почти разрывался пополам, пытаясь увязать картинку с понятными мне образными стереотипами. У меня ничего не получалось найти, и чем больше я безуспешно пыталась искать, тем больше это сводило меня с ума, и, чем больше это сводило с ума, тем больше мне хотелось найти нужный образ. Замкнутый круг. Набирающий скорость. Прекращай с этим бороться, сказала я себе, прекращай искать определение,просто смотри.
Напряжение спало. Я смотрела.
– Ты оценила меня в истинной форме. Смертные не способны на такое, не потеряв рассудок. Отлично сработано, МакКайла. Разве это того не стоило? Ты бы не сделала этого снова?
К моему горлу подступила желчь. Ценой моей души? Вот о чем он думал? О том, что если бы мне был дан выбор, я бы выбрала пройти через то, что случилось на Самайн? Что я выбрала бы падение Дублина, разрушение стен, освобождение Невидимых, чтобы меня изнасиловали и превратили в животное, которое бы пришлось спасать сначала Дэни, а потом Бэрронсу?