Последнее предупреждение

- Закон – это слово. А его можно трактовать по всякому, – язык все стерпит. И творить беззаконие под высокими лозунгами. Выдирать понятие «закон» из контекста, отделять от интонации. А совесть – это ощущения, представления, образы, но не слова.
- Очень жалею, что отказался записывать наш разговор, Император был бы просто в восторге.
- Я не понимаю вашего сарказма, – сухо произнесла она.
Усмешка под маской.
- Мадам, ваши так называемые «свободные люди» будут еще более закабалены.
- Откуда такие выводы?
- Да, они не станут подчиняться приказам. Приказам со стороны. Но на смену внешнему диктатору вы хотите призвать внутреннего. Так называемую совесть, как мы с вами уже выяснили.
- Ну да, – недоуменно произнесла Мон, – в этом и заключается сама сущность свободы.
- Давай рассуждать здраво, что же получится... против произвола закона индивидуум может восстать. Если законы отмирают, они заменяются другими. И для этого нужен выплеск, невыполнение этого закона, даже бунт.
- А против совести...
- Вот в том-то и дело, что против совести человек бессилен. Ведь ее приказы он будет ощущать как свои. Ему придется дольше разбираться, что не так. И бунтовать против себя... если получится. Это несколько сложнее, чем отказаться выполнять чужую команду.
- Это будет весьма органичное общество...
- Своей суровостью гипертрофированная совесть превзойдет внешнюю власть. И на выходе вы получите общество дроидов.
- Это все софистика. Вы хотите доказать, что диктатура более выигрышна для психического здоровья нации?
- А вы хотите убедить меня, что совесть одного существа стопроцентно соответствует требованиям этики?
- Этика, – усмехнулась Мон. – Какая размытая категория. Хотя бы потому, что рассматривает отношение сущего к должному, имманентность которого заключается в непостоянстве и неопределенности.
- Имманентность совести в диктате и антагонизме к индивидууму.
- Я не согласна с тем, что мораль враждебна практическим интересам и естественным склонностям индивида...
- Наивный оптимизм.
- Но...
- Предположим, что в идеале так...
- В идеале? – возмутилась собеседница.
- Ответьте на вопрос. Общие моральные устои – высшая планка, или средняя величина?
Мон задумалась.
- Понимаю, что вы хотите сказать. Идеала не достичь, да и к тому же каждый будет поступать исходя из собственных понятий о нравственности. То, что «кодекс чести» одного индивидуума значительно ниже общей планки, я соглашусь. Но вы серьезно полагаете, что совесть одного существа не будет равнозначна законам, которые тоже не могут всегда выполняться? Или что произвол над личностью будет в любом случае?
- Я полагаю, что наш диспут доставил бы мне большее удовольствие, будь я философом, и мы бы находились вне тюремной камеры. Но я солдат. А вы заключенная.
- Для солдата, милорд, вы слишком образованы. У вас острый ум, гибкое мышление, да и держитесь вы чином выше. Что касается моего статуса, не вы ли мне говорили, что я официально мертва?
- Продолжайте.
- Но ведь вы знаете, что я хочу предложить...
- Начистоту? Знаю. И вижу, как вы прощупываете почву. Поверьте, это бесполезно. Можно до бесконечности обсуждать отвлеченные темы, но ни на йоту не приблизиться к пониманию истинных мотивов. Если, конечно, я вам не подыграю, или не скажу сам.
- Так подыграйте, милорд.
- А как же быть с семантикой слов? Интонацией и контекстом?
- Вы ждете откровенности от меня? От политика со стажем?
- От уже мертвого политика, мадам.
Мон вздрогнула. Потом взяла себя в руки. И решилась на прямой вопрос, на вопрос, за который любого гражданина Империи ожидал бы арест. Но ведь она уже задержана, даже более того, она уже официально мертва.
- Вы не предадите Императора?
- Ответ: нет.
- Даже если его политика губительна для Галактики?
- Не вы ли мне читали лекцию об этике и непостоянстве идеала?
- Я не шучу. Эта станция...
- С одной стороны ее возможности могут испугать. Но с другой, все зависит от целей использования. Например, для расчистки путей от астероидов. И потом, должно же быть оружие от внешних врагов.
- А не вы ли мне говорили, что совесть одного индивидуума может быть и зачастую будет менее этичней закона? Как доверить такую разрушительную силу человеку, который слаб? Мы же не можем постоянно сканировать его. Потом, я бы даже дроиду не доверила это оружие. Ведь его тоже программирует человек.
- Да-да. Все что зависит от человеческой надежности – ненадежно, старая народная мудрость.
- Это только соображения, которые исключают злой умысел, а исключать его никак не следует. Потому как есть много таких существ, разрушение у которых заложено в генах. Разрушение направленное либо на себя, либо на окружающих.
- И одно такое существо перед вами, – глухо произнес Темный лорд.
- Вы шутите! – воскликнула Мон.
- Нет. И вы это знаете.
Пауза. Сенатор принялась взволнованно ходить по камере.
- Нет, – сказал вдруг Вейдер.
- Простите? – удивилась она.
- Вы хотите предложить мне уничтожить станцию. Ответ: нет.
- Весьма неудобно беседовать со столь проницательным собеседником.
- Согласен. Но дело тут вовсе не в проницательности.
- Неужели в этих слухах есть правда?
- Да.
- И вы можете читать мысли? – Мон поежилась, обхватила себя руками.
- Могу. Причем даже те, которые вы еще не подумали.
- Это как?
- Не все мысли возникают осознано. Это только кажется, что они мгновенны и спонтанны. Зачастую подсознание проделывает огромную работу. Потом еще участвуют эмоции. В общем, по тому, что человек ощущает можно многое понять.
- И что ощущаю... я, – ее голос дрогнул.
- Страх.
- Неет.
- Не тот страх. Вы боитесь себя.
- Милорд в роли психоаналитика, – невесело усмехнулась госпожа сенатор.
- Вы спросили, я ответил. Поймите, что это просто еще одна возможность видеть многомерную картинку. Для вас мир – трехмерный, ну хорошо, с ощущением времени – четырехмерный. Редко, кто способен ощущать пятимерность пространства.
- А вы?
- А я живу в многомерном мире.
- Сочувствую...
- Не стоит. Ибо мой мир много красивее вашего. И я жалею, что для вас он недоступен.
- Как линии гиперпространства, – пробормотала Мон.
- Да, как они.
- А Император? Он знает, что вы можете читать мысли?
Ответ Вейдера поставил Мон в тупик.
- Да.
- И он не боится? – удивилась она.
- А вы боитесь того, кто знает ваш язык?
- Нет.
- Вот вам и ответ.
- То есть, Император обладает такими же способностями!
- Разве я ЭТО сказал?
- И именно поэтому вы отказываетесь участвовать в заговоре против него! – воскликнула она. – Поэтому все наши попытки обречены!
- Ну почему все? – пожал плечами Вейдер. – Вздумай Таркин дать залп по Корусканту или по шаттлу его величества...
- Опять этот ваш сарказм!
- Я просто говорю, что Император всего лишь человек, пусть наделенный властью и сверхъестественными для вас способностями, но все равно человек. И он смертен так же, как и вы, так же, как и я.
- Вот уж во что не верю.
- Мне бы ваше неверие...
- Постойте. Но если вы можете читать мысли, то, значит, можете и внушать их?
- Да, могу.
- И у меня нет никакой гарантии, что вы и сейчас мне ничего не внушаете.
- Нет.
- Весело.
- Вот тут мы с вами расходимся, мадам.
- Значит, вы можете внушать, руководить. И вы знаете, вы все знаете! И где базируются основные силы Альянса, и кто участвует в заговоре.
- Все, что знаете вы.
- Все?! – она замерла, нервно рассмеялась.
- Я даже знаю ваш любимый цвет.
- Белый, это очевидно.
- Увы, мадам, нет. Красный.
- Вздор!
- Но он вам не идет. Цвет волос не позволяет.
- Я в нем вульгарно выгляжу, – согласилась Мон.