Молодые Боги. Забытый Путь (СИ)
Площадь почти кончилась – и, свалив несколько последних лотков, я оказался в тесных улочках, ведущих к порту. Небо закрывали выступающие надстройки многочисленных этажей инсул – многоэтажек для бедняков, но по свисту крыльев и пронзительным воплям сверху я догадался, что подтянулась воздушная кавалерия охотников.
Я, наконец, смог сесть в седле прямо – не зная, что делать с огненным хлыстом в руке, а улочка вдруг кончилась, и я выскочил на пристань.
– Стоять! – заорал коню, рванув поводья и словно в индийском кино заставляя его заскрежетать копытами по деревянной мостовой, заваливаясь набок. Ринулся с неба грифон – растопыривая когтистые лапы, в которых вдруг оказался чародей, которого я тащил за собой с самого рынка; опережая меня, он по инерции полетел вперед – я еще и ускорения придал, взмахнув огненной плетью словно кнутом. Брызнула кровь, грохнул огненный взрыв – и от грифона остались только когти и перья, – а пронзительно завизжавшую наездницу унесло далеко вверх.
Хлыст жизненной энергии, за которую цеплялся чародей, не отдавая, втянулся в меня словно отпущенная, натянутая перед этим до упора тугая резинка – я невольно закричал от дичайшей боли, густо плюнув кровью напополам с огнем. Огромная часть выжигающей меня силы через левую ладонь зашла коню – бедное животное, дохнув дымом и пламенем, укатилось прочь от меня, – словно пущенный из пращи горящий камень. Ударившись в здание трактира, конь исчез под рушащимися перекрытиями.
Где-то там, в пыли и ошметках балок, погибала сейчас та самая кровать, на которой мы с Юлей впервые узнали друг друга – на краткий, очень краткий миг, – подумал я. Отдачей меня пронесло в другую сторону – разрушая топорщащиеся доски мостовой, сметая огромную сеть с рыбой, местами обуглившейся до мелких угольков. Вырвавшись из склизкой, вымазанной мокрым углем рыбьих тушек полукопченой массы, я побежал прочь. И в дыму, взвившихся в воздух перьях грифона и рыбной чешуе, споткнулся о тонкую фигурку.
«Опять ты!» – мельком подумал я, вбивая объятый пламенем кулак в курносое детское личико. Хрустнула кость, брызнула кровь – а брошенная на деревянную мостовую чародейка нелепо взбрыкнула ногами в предсмертной судороге. Почувствовав под ладонью живую силу, я вырвал кулак – рука ощутимо дрожала: оказавшийся в ладони наполненный силой воды камень новой диадемы вибрировал от сильнейшего напряжения близости противоположной стихии – моего огня.
Спасая мне жизнь, время вновь – как всегда в момент смертельной опасности, когда у меня есть магическая энергия, – замедлило свой бег. Рванув вперед, даже не видя направленных на себя заклинаний, я – едва не поскользнувшись на склизкой массе рыбы, отпрянул. Вовремя – воздух сгустился от ледяных стрел и молний: магов огня среди моих преследователей больше не было.
Действуя не разумом – точно не разумом, – я за доли мгновений развернулся навстречу преследователям. Краем глаза успел увидеть больше десятка фигур – одна за другой появлявшихся из проулков и ведущих в порт улиц. Не знаю, чем думал и как, но, вогнав всю силу доспеха духа в ладонь, при этом левой рукой формируя неполную защитную сферу, я ударил артефактный камень об землю, разбивая его.
Взрывной волной меня подняло и отнесло прочь – а так как я еще был в пространственном скольжении, то в неторопливом для себя полете увидел, как медленно-медленно бугрится исчезающая в волнах набережная, как рушатся дома вокруг площади, как светлые и голубые фигурки чародеев-охотников отлетают прочь словно кегли. Но не все – те, кто не пользовались доспехом духа или защитой просто вспыхивали кровяными веерами.
Еще до того, как рывком вырвался из скольжения, успел заметить бельевую веревку – я приземлялся в квартале неподалеку от порта, и схватился за нее. Меня, словно на тарзанке, протащило по широкой дуге и удалило о стену. Вернуть доспех духа, разлив по всему телу, догадался в последний момент, и пробив пять стен – две капитальные, – я выкатился на другой улице. Прямо на пути троих боевых магов.
Даже не думая, вся тройка бросилась на меня. Вновь скольжение – и, едва-едва уклонившись от лучившегося бледным свечением клинка, кулаком отправил первого нападающего в глубокий нокаут. В плечо мне ударили сразу три взблеснувших магией метательных ножа – доспех духа выдержал, а внутри поднялась неконтролируемая густая ярость. Уйдя от очередного веера клинков, я поднырнул под падающий изогнутый фламберг, ударив коленом на излом руки. Вырванный из ножен кинжал попал прямо в рот закричавшему наемнику, ломая шейный позвонки и дробя то место, где должен быть нейроблок.
Словно лопнула туго натянутая струна, а в меня хлынула потоком энергия умирающего – тело боевого мага затряслось, словно попав под удар сильнейшего электрического напряжения, – превратилось в прах. Взмахнув рукой, я отбил очередные метательный ножи и, в полупируэте подхватив фламберг, в два шага оказался рядом с третьим охотником. Расширившиеся красные глаза с вертикальными зрачками, сдавленный крик умирающего и мой вопль, полный ярости и злости. Изгибающийся пламенем клинок рассек противника напополам – и тот рухнул, погребая под собой самого первого оглушенного кулаком наемника. Тот, оказавшись среди густой крови и чужих внутренностей, дернулся было, приходя в себя. Увидев мои глаза, он испуганно завизжал – словно девушка – и заскреб пятками по брусчатке, пытаясь отползти прочь.
Спокойнее надо быть. Спокойнее.
Спокойнее не получалось – внутри жарким пламенем билась ярость, и хотелось убивать. Лишь усилием сдержавшись, чтобы не выйти на охоту за преследователями среди тесных улочек, я – уже не обращая на истошно кричащего в неконтролируемой панике боевого мага внимания, побежал в сторону святилища Анубиса, – представляя примерное направление.
Вдруг мостовая под моими ногами мягко ушла в сторону, а дом совсем рядом вздрогнул, чуть проседая. Держа наготове фламберг, я раскрутился вокруг себя – но тут, заполняя все вокруг, раздался далекий и гулкий, раскатистый гром – а мостовая под ногами мелко-мелко задрожала.
Извержение Везувия началось.
Глава 4. Царская тиара
Ускорившись и миновав несколько грязных проулков, я высочил на знакомую небольшую площадь с неказистым и грубым каменным прямоугольником. Факелы при моем появлении вспыхнули ярче, пламя колыхнулось — со стороны извергающегося вулкана раздался еще один взрыв.
Миновав открытое пространство, заскочил на крыльцо – навстречу шагнули несколько стражей с обнаженными мечами, но я лишь скользнул взглядом по непривычным собачьим мордам, больше не обращая внимания. Они — это чувствовалось – мной тоже не заинтересовались, оглядываясь вокруг, цепкими желтыми глазами осматривая ведущие на площадь проулки.
Стоило мне только забежать в коридор, как стражи торопливо захлопнули тяжелые двери. За ними раздались глухие звуки взрывов, догнавшие меня отголосками стихийной магии и эманациями смерти — но я уже бежал вниз под небольшим уклоном. Шепчущее эхо моих шагов металось меж каменных блоков дрожащих стен, безмолвно смотрели на меня статуи египетских богов. Стражи остались перед дверьми, и бежал я в одиночестве.
В Нижнем Зале меня ждали – послушники выстроились двойной шеренгой, образуя живой коридор. Они все были вооружены короткими копьями и обнажены по пояс – так что у каждого хорошо виднелось то место на шее, где короткая собачья шерсть переходила в человеческую кожу. Кисти рук у послушников также были не совсем человеческими – бугрящиеся пальцы заканчивались короткими, но угрожающе острыми когтями, от которых исходило слабое сияние магической подпитки.
Жрец ничуть не изменился — белоснежное одеяние, широкий золотой воротник обнимающий шею; блестящая — вероятно намазанная маслом лысина, цепкий водянистый взгляд глаз навыкате. Вот только эхо эмоций жреца мне совершенно не понравилось. И его холодная липкая злость явно не была вызвана то и дело осыпающейся с потолка пылью –вибрирующее здание реагировало на дрожь земли.